Назначьте ведьме адвоката

— Нет, но я…

— Нападение ведьмы на людей, щенок, вот что случилось! Тридцать лет такого не было! Тридцать! И снова Новый Айрен! Признавайся, твоих рук дело? Опять воду мутишь?!

— Нет, — ответил Тейлор с твёрдостью, которой даже близко не чувствовал. — Не моих. Я действительно об этом ничего не знаю. И прошу начальником комиссии назначить меня. Собственно, случившееся находится в юрисдикции моей группы.

— В юрисдикции твоей группы сейчас нам зад прикрыть! — Великий похлопал себя ладонью почему-то по загривку. — И желательно так прикрыть, чтобы и тараном не проломило!

— Это работа отдела по связям с общественностью, — инспектор аккуратно свернул газету, даже по сгибу провёл, положил на край начальственного стола. — А моё дело провести расследование инцидента. И предпринять всё возможное, чтобы нивелировать последствия и не допустить повторения подобного в дальнейшем.

Начальник помолчал, крутя большими пальцами, рассматривая Тейлора исподлобья, цокнул языком.

— Значит, слушай меня сюда, — заговорил, наконец, тяжело, будто камни роняя. — За эту… чухню отвечаешь ты лично, своей шкурой — предупреждаю честно. Не справишься, пущу на корм собакам. О карьере, понятно, сможешь смело забыть. О работе тут, пожалуй, тоже. И никакой тесть не поможет. Молись, чтобы самого под суд не отправили. Это ясно?

— Предельно ясно, — гавкнул инспектор, давя в себе горячее желание вытянуться во фрунт, да ещё и каблуками прищёлкнуть.

— Времени тебе на всё про всё пять дней, — буркнул господин Нартан, откидываясь на спинку кресла. — Выкручивайся, как хочешь, но на репутации инквизиции ни одного пятнышка быть не должно. Всё, свободен!

В данный момент Тейлор ощущал себя каким угодно, но только не свободным. Наоборот, у инспектора сложилось впечатление, что ему жернова на шею повесили. Как ни крути: кругом виноват — недосмотрел, не предупредил, не обеспечил. И понятно же, кого сделают козлом отпущения, если не разрулит всё быстро и изящно. Сообразить бы ещё, в какую сторону рулить.

***

Начальник местного отделения инквизиции сразу Тейлора предупредил: адвокатша ведьминского профсоюза тут второй день отирается и никуда уходить явно не собирается. Собственно, ничего другого инспектор не ждал. Наоборот, удивился бы отсутствию рыжей. Но увидеть её всё равно было приятно. Точнее, не то чтобы приятно, но…

Приятно, короче.

Рейсон, бледненькая и несчастненькая — губы поджаты, под глазами круги — сидела на жёсткой скамейке в унылом инквизиционном коридоре, сжимая на коленях тощенькую папочку. И на появление инспектора отреагировала не сразу, взгляд мимо скользнул. Но потом вскочила, уставилась как на чудо, даже рот приоткрыла.

— Скажите, что мне мерещится! — выпалила, глубоко вздохнув.

— Почему вы вечно просите других подтверждать наличие у вас галлюцинаций? — хмыкнул Тейлор.

— Мне просто очень хочется, чтобы вы оказались бредом.

— То есть, отрицать того, что с головой не всё в порядке, не станете?

— У вас? — фыркнула ведьма. — Мы не настолько близко знакомы, чтобы ставить диагнозы.

— У вас, — усмехнулся инспектор. — Или с собой вы тоже не слишком близко знакомы?

— С моими мозгами всё нормально было. Пока вы не появились.

— До которого моего появления у вас всё в порядке было?

— А это важно?

— Конечно. Если я вас так потряс в прошлый раз, то душевное равновесие могло и вернуться. Ну а если сейчас, то… Сами понимаете, невменяемого адвоката к делу подпускать нельзя. Стойте, не говорите ничего! Дайте угадаю. Мне идти к чёрту?

— В прозорливости вам не откажешь, — улыбнулась рыжая.

Улыбка эта оказалась полной неожиданностью. Тейлор уверен был, что адвокатша станет хмуриться, огрызаться и пытаться кусаться. А тут сплошное дружелюбие. Вот тебе и прозорливец!

— В чём подвох? — покачавшись с носка на пятку, поинтересовался инквизитор. Ведьма бровями выразила полное непонимание. — С чего такая доброжелательность?

— На мёд пчёлы летят гораздо охотнее, чем на уксус. Это поговорка такая, — разулыбавшись ещё милее, так, что на щеках даже ямочки появились, пояснила Рейсон.

— Говорят, они ещё и на другую субстанцию охотно слетаются.

— Это мухи.

— Значит, я всё-таки пчела, а не муха, — хмыкнул инквизитор. — Будем считать это комплиментом. Так что вам от меня нужно?

— Вопрос, что вам теперь от меня нужно? — улыбка адвокатессы уже вполне могла улицу особо тёмной ночью осветить. — Ну, не от меня конкретно, а от нашего профсоюза. Но честного ответа, понятно, ждать не приходиться. Поэтому просьба всё же будет. Мне нужно встретиться с подозреваемой, уже вторые сутки к ней никого не пускают.

— Мне от вас ничего не нужно, — заверил её Тейлор. — Хотя вы, конечно, мне не поверите. Но наше сотрудничество мы обсудим позже, за ужином. Договорились?

— То есть, есть шанс отказаться? — почти искренне удивилась Рейсон.

— Нет, никаких шансов у вас нет. Я просто проявляю вежливость. Пойдёмте, полюбуемся на эту убийцу невинных прохожих.

Адвокатша глянула на него — искоса и подозрительно. Но спорить не стала, пошла, куда указал. А настроение, последние двое суток отличающееся мерзопакосностью, неожиданно подскочило, да так, что самому улыбаться захотелось. Хотя, наверное, дело в погоде. В столице-то хмарь и сырость, а тут настоящая золотая осень.

Правда, из казематов инквизиции никакой осени не видно было. Заключённых здесь, как, впрочем, и везде, по традиции в подвалах держали. Дело, конечно, не только в обычаях. Для узников, обладающих магическими способностями, нужны особенные условия. А зачем строить новые помещения, если старые стены буквально пропитаны заговорами и амулеты в камни вмурованы? Предки строили надёжно, только вот о комфорте пленников они особенно не заботились.

Камера, в которой ведьму запихнули, роскошью тоже не отличалась. Никаких окон, понятно. Топчан или даже, скорее, каменная полка. Табурет, он же стол. Свеча, кувшин с водой, да невыносимо воняющая бадья в углу. Ну а тюфяк и вполне приличное постельное бельё можно считать данью цивилизованности.

Подозреваемая Тейлору категорически не понравилась. Наверное, окажись она старухой или надменной стервой, инквизитор и реагировал бы по-другому. А тут девица, девчонка почти. Сидит на своём топчане, коленки к груди прижала, ноги руками обхватила. Личико худенькое, только глаза горят лихорадочно. Губки бантиком — в сухой бурой корке.

— Вас били? — с порога выпалила приметливая Рейсон. — У вас кровь запеклась.

Девица в ответ вяло головой покачала.

— Нет, это я сама.

— Сама себе губы разбила?

— Прокусила, — и отвернулась, будто у неё сил не было на вошедших смотреть.

— Хорошо, — кивнула ведьма, оглядываясь. Видимо, соображала, куда бы ей сесть. Убрать с табурета кувшин с подсвечником так и не решилась, стоять осталась. — Но на медицинском освидетельствовании я всё равно буду настаивать. Кстати, меня зовут…

— Я знаю, кто вы такая, — по-прежнему вяло, даже сонно, отозвалась девчонка. — Адвокат мне не нужен. Признание подписала, отказываться от него не стану. В помощи не нуждаюсь.

— Вы полностью осознаёте, где находитесь и что произошло? — спросил Тейлор.

Ну, не нравилась ему эта ведьма, категорически не нравилась. И руки-веточки, и торчащие под подолом коленки, и трогательная цыплячья шейка не нравились тоже.

— Полностью, — равнодушно кивнула ведьма. — Просто мне, правда, не требуется защита. Да, убила, обоих. Специально. В смысле, сознательно. И ещё бы раз убила.

— То есть, вы их знали? — осторожно поинтересовалась адвокатесса.

— Нет, не знала. Лица их не понравились — мотнула головой подозреваемая и попросила жалобно. — Слушайте, оставьте меня в покое, пожалуйста, не заставляйте грубить. Я… Я спать хочу. Уходите!

— Послушайте… — начала рыжая.

Но развить мысль Тейлор ей не дал, решительно взял за руку повыше локтя, потянул на выход.

— Всего хорошего, — вежливо попрощался инквизитор.