Синтез

— Хорошо быть принцессой, — пыталась пошутить она.

— Я тут подумал, что не зря Шекспир так быстро слил Ромео и Джульетту. Чтобы не казалось, что счастье так бесконечно…

— Милый, ты не первый, кто об этом думает, но все стремятся к иному. Я тебя люблю. Прости, что не послушала тебя. Всё бы было иначе.

— Да, всё бы было иначе, если бы мы не встретились.

Маргарита рассмеялась.

— Я тебя спасу!

— Любимая, против власти никакое волшебство не спасает.

— А почему ты решил, что ты мешаешь власти? Захотелось почувствовать свою значимость? — Маргарита пыталась шутить.

— Всю жизнь мечтал. — Максим пытался шутить в ответ. — Представляешь, меня через три часа уже не будет. Я даже не могу выразить свое ощущение. Прости… Несу какую-то чепуху. Я ж не слабак. Пойду и… вот если бы вешали, было бы страшно, а так. Сигарет оставили. Можно я закурю? Чёрт, у нас три минуты. Я… Я… Понимаешь, так случилось, что, даже, если по счастливой случайности под Новый год объявят амнистию, меня всё равно прикончат, как твоего потенциального рыцаря. Несу… Прости… Минута… Маргарита, понимаешь… Что за чёрт? Я потерялся… Рита!

Максим замолчал. У Маргариты навернулись слезы, и она дала им выход. Они обнялись так крепко, что никакой конвой их теперь не смог бы разомкнуть.

— Я чувствую вкус вашей крови… каков букет! Вы восхитительны, ваше высочество. Но свой королевский бутон ещё только распускаете. Вы можете это, ваше высочество…

— Что ты сказала? — спросил Максим.

— Верь мне, милый, — с чувством сказала Рита, — иди ко мне. Не от власти это исходит. Тебя хотят разлучить со мной! Но я им не дам! Они не знают силу настоящей любви!

Последние слова Рита произнесла так громко, что эхо их пронеслось по всем этажам тюрьмы. А Максиму показалось, что и на весь Город.

— Они не знают силу настоящей любви! — также громко, словно в экстазе, прокричала Маргарита. — Иди ко мне, любимый. Прошу, возьми меня за руки.

— Дорогая, у нас осталось тридцать секунд. Я понимаю, что ты принцесса, но может, поцелуемся? Мне это будет приятно вспоминать, когда в меня «шмалять» начнут…

— Милый, доверься мне. Возьми мою вторую руку.

Максим с Маргаритой взялись за руки и встали друг перед другом.

— Смотри мне в глаза, — произнесла Рита. — Прошу тебя.

— Я понял. — Максим крепко взял Риту за руки.

Их взгляды переплелись. Их счастье сомкнулось!

— Слушай и запоминай, — сказала Маргарита. — На севере, где что ни день, то вьюга, где что не утро, то мороз, где ночь страшна и ледяным покровом способна облачить живую плоть, придав ей вечный образ жизни, забравши жизнь саму. Средь диких пасынков природы, во чьих владеньях эта смерть, и что готовы на любое, незримое ни небу, ни земле, жестокое и страшное деянье, лишь бы занять соседский теплый дол. Тот дол стоит далече, и облачен в покров тепла, там вечный пир, там плодородны земли, воды — на всех, на всех — хлебов, и воздуха, земли и всякой живности полезной, жена у мужа, муж с женой, там дети счастливы и сыты. И пасынки, и те, и эти, не едины, их много на земле, в морозе и тепле, в голодной смерти, в сытой неге, и все перемешались и живут в войне. Пойди туда, где холод и лишенья, чрез горную гряду, что льдами скована и скрыта снегом. Найдёшь пещеру среди гор, в пещере озеро, за ним ты выйдешь на реку, что сотворили Боги, из золота она, длинна и глубока. Дойдя до края той реки, коснись её волны, и ты получишь знание о том, где можешь знание поднять, которое и приведет тебя к тому, что ищешь. Запомни, что, прочтя, и осознавши строки, ты никому не смей их передать, ведь передав, забудешь всё, что видишь, а дважды не сумеешь прочитать. Прочтя, закрой глаза, коснись меня, и ты узришь свой путь к златой реке и в край морозов.

Некоторое время они стояли молча, после Максим отпрянул от Маргариты и упал в угол камеры.

— У меня карта в голове, — с трудом проговорил Максим. — Что за чёрт?

— Извини, Максим, теперь я ничего не помню, — прошептала Маргарита.

— Это то, что было на острове, — сказал, поднимаясь Максим. — Милая, и ты не хотела называть себя женой декабриста?

— Ты сначала восстание подними, — смеясь, но с трудом сдерживая слезы, сказала Рита,

— Время истекло.

Максим с Маргаритой взялись за руки.

— Я больше не знаю, что сказать, — произнес Максим.

— Я тоже, мы всё друг другу сказали.

— Расходимся!

— Мне осталось… Да, чёрт с ним…

— Расходимся!

— Попроси Джона Купера позаботиться о Жанне Роллан.

— Ты хочешь его наказать?

— Я тебе потом расскажу.

— Расходимся. Последнее предупреждение!

— Что?

— Ничего?

— Помнишь фильм про барона Мюнхгаузена?

— Да, и что?

— А ты с первого раза указала то, что нужно… Немного в другом формате, но… Рита, Боже, как я тебя люблю!

— Максим, чёрт тебя возьми, как же я тебя люблю! Я буду ждать тебя, даже, если тебя расстреляют. — Маргарита заплакала.

— Похоже на фильм ужасов.

— Мое терпение кончилось, развожу силой. Простите, ваше высочество.

— Я тебя люблю!

— Я тебя люблю!

До казни оставалось менее двух часов. Карл был взят, но он ничего не сказал. Так говорят капюшоны. Но, что-то он кинул принцессе? Аманда ещё раз прослушала набор, переданных ей фраз: «Вкус крови… букет! Вы восхитительны. Королевский бутон».

Аманда остановила машину. Вышла, закурила. Взглянула на часы. Быстро вернулась к машине:

— К тюрьме! К суду! Ко дворцу! Чёрт! Сам думай, куда быстрей!

— По ходатайству соответствующих инстанций, а также с привлечением дополнительных улик, смертная казнь, назначенная Волкову Максиму Сергеевичу, заменяется 15 годами исправительных работ. В настоящее время он отправляется в исправительную колонию Ждеки. Отправление по ЖД 31.12.2012 в 13.00.

— Сегодня все режут салаты, а мы чего, братва?

— А вы ща сортир резать пойдете своими хлеборезками!

— Не повезло нам с проводником.

— Нам, парняга, вообще, не повезло. Товарняк на север под Новый год. Гитара то хоть есть у кого?

— Эта гнида заставит её сожрать… у меня есть.

Максим сидел и смотрел в щель двери товарного вагона, откуда влетали предновогодние снежинки, и думал лишь об одном: «А ведь больше ни у кого нет такой женщины, как у меня. И пусть она принцесса. Пусть она ею не будет, для меня она всегда и принцесса, и королева, и жена, и… она для меня всё!»

— Ну, чего, пацаны, ни бухла, ни жратвы не дали взять. «Вертухай» паскуда, ничего ни протянешь через него. На баланде весь Новый год? Зажарь хоть гитару, а?

— Да не умею я, это всё, что мне с хаты дали взять.

— Вот, ты «лошара».

— Давай сюда! — крикнул Максим.

— Ты шаришь?

— Рискну?

— Дай пацанчику инструмент!

Максим взял гитару, перебрал все блатные аккорды, которые знал, и затянул:

«Я на лесоповале сотни пил затупил,

И под шёпот кандальный по ночам чиферил.

У кормушки не пасся, как последний шакал.

Я пронюхал, где трасса, и однажды сбежал…»

«Пятнадцать лет, — думала Маргарита, — мне будет всего лишь тридцать семь, а ты будешь стариком сорокадвухлетним, потрепанным жизнью. Пятнадцать лет! Что это для вечности? Даже для жизни — ничего. Я буду ждать тебя, любимый. Мне жизнь, иначе, не нужна. Мне нужна жизнь только с тобой. И я буду бороться за тебя, любимый!»

«Пятнадцать лет, — думал Максим, — я буду идти к тебе, любимая, все эти годы. Пусть ты будешь уже тридцатисемилетней старушкой, а я сорокадвухлетним молодцом, мы поймем друг друга. Пятнадцать лет. Что это для вечности? Даже для жизни — ничто. Я буду идти к тебе любимая. Мне жизнь, иначе, не нужна. Мне нужна жизнь только с тобой. И я буду бороться за тебя, любимая!»

Поезд уходил на север…