Синтез

— Бродячие цирки, если ты не знала, являются филиалами Центрального цирка, того, что на Цирковом бульваре. Мы договоримся о том, что по приезду в Центр, передадим их в цирк, а те уж их переправят потом, куда нужно. А за аренду мы заплатим, сколько будет нужно, ну, или сколько у тебя есть. Мадам Кью добрая, она тебя узнала, признавайся?

— Узнала.

— И меня узнала. Мы не просто кто-то там, мы звезды в проблемах.

— Гениальный каламбур.

— Подожди. Проблемные звезды. Короче, идем.

— Сейчас?

— А что?

— Ты же пьяный!

— Нет, сегодня мы никуда не поедем. Мне с кисулей нужно провести прощальную ночь, иначе…

— Всё, всё. Идем.

Купер оказался прав относительно мадам Кью. Войдя в положение молодых людей, но, не вдаваясь в подробности, она приняла деньги от Жанны и выделила двух скаковых лошадей.

Собрав всё необходимое к путешествию, необходимое в первую очередь для лошадей, Купер, оставив Жанну, приготовился к прощанию с акробаткой. Весь день лились слезы. Джон применил всё свое искусство убеждения, но успокоить любовницу смог только к вечеру. Благодаря этой нелегкой задаче, Джон не заметил, как перенес неприятное состояние, которое обычно берет в плен человека, прибывавшего несколько дней кряду в сообществе с бутылкой виски. Прощальная ночь была бурной и нежной. Благодаря такой ночи Джон не выспался.

Отправлялись в девять утра. Все договоренности касательно передачи лошадей в цирк и бережного с ними обращения были повторены еще раз. Мадам Кью поцеловала Жанну и Джона и, пожелав им удачи, посоветовала обращаться к ней за помощью, если понадобится. Акробатка бросилась Куперу на шею и долго не могла выпустить его из своих объятий. Джон еще раз пожелал ей счастья и любви, пообещав при случае заглянуть. Жанна в нетерпении, но с улыбкой на лице, стояла возле своего скакуна и поглаживала его шею. Наконец прощания закончились. Жанна с Джоном вскочили в седла и мелкой рысью направились на юг.

— Кстати, всё не довелось спросить, — говорила Жанна, как только они отъехали от цирка, — кроме того, что ты всё время не просыхал, не брился, ты ещё и не мылся?

— С чем связана столь пристальная забота? Вам неприятен мой запах, примадонна?

— Я не столь чувствительна, господин рок-идол, но боюсь этим благородным созданиям ваше благоухание не по душе.

— Вы всё выдумываете.

— Нет, вы посмотрите на выражение лица вашей подруги?

— Это морда.

— Боюсь, с такой щетиной, морда как раз у вас.

— Вы испытываете творческое наслаждение, оскорбляя меня?

— Я забочусь о вас.

— Премного благодарен, но, пожалуй, я обойдусь своим умом.

— Вы столь самоуверенны?

— У вас какие-то сомнения?

— Если бы я не появилась, в каком конце Города ты бы оказался, скажем, через пару недель? И в каком состоянии ты бы пребывал? При ежедневном поглощении виски о своем уме говорить неуместно.

— Знаете, ангел вы мой спаситель, у меня есть предложение.

— Вся во внимании.

— Давайте ехать молча.

Жанна рассмеялась и, перейдя на крупную рысь, ускакала вперед.

— Примадонна, — зло прошипел Купер.

У Джона получилось рассчитать ход лошадей так, что к вечеру они достигли небольшого селения, раскинувшегося вдоль трассы, и заночевали в небольшом мотеле. С лошадьми пришлось повозиться, но, в конце концов, за отдельную плату их удалось пристроить. К удивлению хозяина мотеля, гости взяли две разные комнаты. Джон был обижен на Жанну, либо делал такой вид, но всю дорогу до мотеля они практически не разговаривали. Жанна пыталась наладить диалог, не забывая при этом подшутить над Джоном, но тот был неприступен. К тому же, из-за бессонной ночи ему дико хотелось спать.

На следующий день, в восемь часов путешественники двинулись в путь. С непривычки у обоих ломило всё тело, особенно спину.

— Всё ещё дуешься? — весело спросила Жанна.

— Посмотри на физиономию моей подруги.

— Она довольна. Ты, наконец-то, принял душ?

— В ваших кругах принято так?

— Как?

— Да так. Ладно, оставим. Но, давай, все же, договоримся.

— Давай. О чем будем договариваться?

— Мы с тобой из разных, так сказать, лагерей. По разные стороны баррикад. Мы живем в разных плоскостях.

— Не очень понимаю, о чём ты.

— Мы идеологические противники.

— Разве? В чём это выражается?

— Я пою со сцены то, что считаю нужным, то, что сочиняю сам. Ты поёшь то, что тебе говорят и за что платят больше.

— Ты, я смотрю, тоже испытываешь творческое наслаждение от оскорблений?

— Но, это же правда. В чём я не прав?

— Ты ребенок! — заявила Жанна.

— Пусть. Мне так проще живётся.

— Тебе нравится жить проще?

— Я не так выразился. Короче…

— Короче, Джон, давай прекратим эти бессмысленные перепалки. У нас другая цель. Или я не права?

— В этом ты права, но факт остается фактом. Я тебе не нравлюсь, ты мне не нравишься. Нас объединяет эта самая цель, согласен. Поговорим о погоде или всё же, помолчим…

— Как хочешь, — Жанна рассмеялась. И рассмеялась так, что долго не могла остановиться.

Купер в недоумении смотрел на неё.

— Что я такого смешного сказал? — спросил он, когда Жанна, наконец, остановилась.

— Да просто весело мне с тобой… извини, — ответила Жанна и снова прыснула.

Какое-то время они ехали молча. Солнце светило, разбрасывая свои теплые лучи с совершенно чистого неба. Снег совсем исчез.

— В Центре, наверное, совсем тепло, там ещё лето. Мы как раз к его концу успеем.

— Успеем, — подтвердил Купер. — Кстати, какое сегодня число? Скажи только число, я тебя прошу. Только число и всё.

Жанна сжала губы, сдерживая смех. Её так и подмывало высказать Куперу о его состоянии в последнюю неделю, в результате которого он и потерял счёт времени.

— Двадцать третье октября, — сдержано произнесла Жанна.

Купер присвистнул.

— Я почти месяц не был в Центре.

— А чем вы занимались с Максимом? — спросила Жанна, сдерживая волнение от того, что упомянула имя человека, которого любила.

— Я же говорил, принцессу искали, но больше тебе лучше не знать.

— Почему?

— Насколько я понимаю, тебе и своих проблем хватает. Зачем тебе влезать в эту запутанную кашу?

— Всё очень просто. Мне кажется, я замешана в эту кашу.

— Это как? — удивленно спросил Купер.

Жанна задумалась над тем, как объяснить, но передумала.

— Знаешь, а ты прав. Давай не будем грузить друг друга взаимными проблемами. Просто доберёмся до Центра, а там посмотрим, что делать.

— Как скажешь, — безучастно проговорил Джон, тем не менее, оставаясь заинтригованным словами Жанны о её участии.

— Смотри, какая красота! — воскликнула Жанна.

Купер посмотрел вокруг и искренне улыбнулся.

— Какое ровное пространство! — крикнула Жанна, указывая на раскинувшееся перед ними широкое и уходящее далеко к горизонту поле, покрытое низкорослой выцветшей травой. — По твоему графику не пора прибавить скорости?

Купер не успел ответить, как Жанна ослабила поводья и лихо крикнув, бросила своего скакуна в галоп. Джон, недолго думая, кинулся следом. Два музыкальных кумира настоящего времени, принадлежащие, как выразился Купер, к разным лагерям, неслись бок о бок, не уступая друг другу ни на шаг, во весь опор по широкому полю к горизонту. Ветер шумел в ушах, ветер бил в лицо, ветер придавал бегу особенную страсть, страсть к скорости, к движению, к цели…

К концу четвертого дня они прибыли к Центру. Оба уставшие, с ноющими во всём теле мышцами, с обветренными лицами, но довольные собой. Купер зарос до неузнаваемости — ему нечего было опасаться. Жанна, насколько могла изменила прическу, но в конце концов надвинула капюшон так, что он закрывал всё лицо. Купер нашел на карте ближайший зеленый проход, и наездники направились к нему, пустив лошадей мелкой рысью.

— Как настроение? — спросил Купер.

— Дико устала, — ответила Жанна.

— Это понятно, а настроение-то как?