Синтез

— Я вас снова не могу понять, Волков. Где граф?

— Он с Ордынцевым.

— И что они?

— Договариваются о том, как будет решаться ситуация.

— Боже мой! — воскликнул Панин. — И это мои друзья. Вы же дети! Дети и есть!

— Понимаешь, Ваня, оскорбление унизительно. Но, будучи оскорбленным равным тебе по…

— Я понял.

— Ты понимаешь, как реагировать, вплоть до дуэли. Но как быть, когда тебя оскорбляет представитель не твоего круга, опять же, мягко говоря?

— Максим Сергеевич, вы часто участвовали в кулачных боях?

— Ни единого раза.

— И я также. А всё почему? Мы чуть что, хватаемся за эфес или обозначаем это. Так как быть?

— Вот вы, Иван Сергеевич, сами к разрешаемой ныне проблеме подошли.

— Так нет решения?

— Есть, Ваня, есть. Достоинство и честь отстаивать необходимо любыми способами, иначе мы навсегда можем забыть о том, что это.

— И тут твоё равенство к месту? — язвительно спросил Панин.

— Каждый должен иметь право отстаивать свою честь, независимо от того, родился ты в избе или во дворце.

— Вы на чьей стороне?

— Мне претит этот спор, но граф мой друг.

— Господа, — объявил граф, — огромное спасибо за участие. Решено поступить следующим образом. Холопа капитана Ордынцева наказать плетьми. А мы вдвоем с Алексеем Дмитриевичем деремся на саблях до первой крови. Всем благодарен за поддержку. После приглашаю всех в ресторан. Волков, вы куда?

— Спасибо за представление, граф. Обсудим позже.

Максим, вытащив наполовину саблю из ножен, резко вонзил её обратно и, круто развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь.

— Максим, Максим, стой! — Панин догнал его и, встав перед ним, остановил. — Ты же сам наблюдал и ждал, чем этот фарс закончится. А теперь ты весь такой обиженный и оскорбленный.

— Вот именно, Ваня, думал, одумаются наши светлые, благородные головы. Ан нет, видать, пожизненную ненависть народа оставляют супротив белой кости. Никогда простой мужик не поймет простого студента. Навечно неприязнь останется. И достоинство своё защищать беззащитному студенту перед оравой пьяной матросни придётся, потому, как уважать им его будет не за что, как и ему их. Саблей, кулаками, наганом, так и будем мордовать друг друга. И пока Воронцовы с Ордынцевыми играют в такие игры, ничего не изменится. Какое равенство? Пока одни других считают мразью, а другие тех небожителями, — и заметь, не исключено, что баланс переменится, — будет этот мир в бесконечном рабстве прозябать. Пока каждый не ощутит, всем своим нутром не ощутит достоинство своё, будет он рабом и будет жить среди рабов, по их рабским и волчьим законам.

— Максим, — начал Панин.

— Я не пойду служить, — вдруг сказал Максим. — Получу юнкера и поступлю в Московский университет.

— Вот тебе и приехали…

— Да рядом это.

— Эх, Максим Сергеевич.

— Не падай духом. И береги честь смолоду, как Пушкин учил.

— Пушкин не учился в Московском университете.

— Я иду за Лермонтовым.

— Так и он там не прижился.

— Не приживусь, вернусь к вам.

— Буду ждать.

— Ладно, жизнь ещё начаться не успела. До встречи.

Солнце ярко освещала весь номер Максима. Он на удивление был бодр и полон сил.

— Как самочувствие, боксер?

— Скрипит правая челюсть.

— Сейчас по ветру пустим.

Купер дал старт от заправки, как и полагается с визгом и пылью.

Полчаса они ехали молча.

— Ладно, спрошу сам, — начал Купер. — Что это было?

Максим, немного помедлив, ответил.

— Я показал себе, что я могу, когда меня давят. Я показал, что я могу, когда меня опускают. Я дал себе понять, что я могу в самой паскудной ситуации. Теперь…

— В общем, ты провел курс самовоспитания и уже немолодого бойца.

— Как-то так.

— Ты опасен.

— Ещё как.

— А если бы что-то случилось?

— Не случилось бы.

— Почему так уверен?

Максим помолчал, глядя на дорогу, и произнес:

— Со мной сила.

Купер даже не взглянул на него.

— Надо полагать, мы решим все вопросы и всех победим?

— Разберемся, — невозмутимо произнес Максим.

Часть IX. Глава 2

Судя по карте, до Карденлинца оставалось каких-то пятьсот-шестьсот километров. Пару раз Максим с Джоном поменялись, но в основном автомобиль вел Купер. Скорость меньше ста тридцати он не сбавлял. При таком ходе через четыре часа друзья должны были увидеть отель «Белая гора».

Налегке, обгоняя все встречающееся на пути авто, они были крайне удивлены, когда ниоткуда, словно из-под земли выросли два огромных внедорожника «Шевроле» и запросто обогнали Купера, умчавшись за горизонт.

— Это что за «блатняки» такие? — ошарашено спросил Джон.

Максим молчал.

— Ты что, язык сжевал от такой наглости? — не успокаивался Купер.

— Я записал их номера, — сказал Максим. — Сколько времени?

— Двенадцать.

— Чёрт… Хрен с ним. Тормозни у будки. Карлу звонить рано. Попробуем через Гашека. Сможет же он невзначай…

— Ты думаешь?

— Я думаю, Орден решил… Я не знаю, что думать. Если там Белоснежка, то… Не знаю. Нужно подстраховаться.

— А если это просто братва гоняет?

— Было бы не плохо, но не в ту сторону и очень быстро, и в тот же день. Нас могли пробить?

— Если надо, пробить можно кого угодно. И ещё…

— Что?

— Они нас обогнали.

— Твою мать во вдоль до поперек! Телефон!

Резко затормозив, друзья выскочили из автомобиля и ринулись к телефону-автомату. Работает!

— Здравствуйте. Яна Гашека могу услышать?

Купер изобразил молитву.

— Это… в общем, я. Можешь пару номеров пробить. Срочно. Диктую.

Купер стоял рядом и нервно курил.

— Как таких нет? — удивленно спросил Максим.

Купер поперхнулся.

— Меньше бы ты самоутверждался, уже бы на месте были… — ворчал Джон, усаживаясь за руль.

— Какая разница, что было. Сейчас, вообще, не ясно, что происходит. Жми!

— Да жму я, жму. Горы начинаются. Особо не разгонишься.

— Предлагаю в четыре, — сказала Аманда. — Тут пересменка. С Хосе я договорилась.

Рита выразила удивление.

— Да, с влюбленными лучше вести переговоры посредникам. Отключит связь на полчаса. Как раз, чтобы мы выбрались из отеля.

— А как мы выберемся?

— Эх, принцессы. Управляющему я сказала, что срочный приказ должен поступить как раз за пять минут до того, как Хосе окажет тебе любезность. Есть одно «но».

Рита испугалась.

— Есть подозрение, что управляющий что-то знает. Знает о каком-то распоряжении, о котором я не в курсе, или вообще вычеркнута из него. Плюс один — он туповат, и, похоже, путает, кто есть кто. И боится нас. У нас три часа на сборы. Бери всё самое-самое. Неизвестно докуда мы доберемся.

— Хорошо, — Маргарита стояла, как солдат на присяге.

— Расслабься. И не подавай вида.

— Я стараюсь.

— Кстати, сегодня бал в «Рапсодии», — улыбаясь, объявила Аманда.

— Похоже, не успеем, — предположила Рита.

— Я это к тому, что Максим…

— Ты все ещё думаешь…

— Я не знаю, кто опаснее, один Орден, второй Орден, их непонятная, а может надуманная связь, или Максим, который, наверняка, связан с обоими. Договоримся так: пока во всём не разберемся, ты от меня ни на шаг. Особенно, в сторону Максима. Не он ли… Чёрт побери! Ладно, собираемся. Он-то и может быть тем, о чём что-то знает управляющий. Столько времени провели вместе, а так толком и не обсудили этот момент. Всё, идем, собираемся и через час выходим на прогулку. Хосе инсценирует звонок. Я иду к телефону и всё. Перекроют дорогу… Чёрт с ней, места здесь отличные — туристические. Облаву за нами не пустят, хотя, чёрт знает, что тут кто уже задумал.

— Ты сильно волнуешься и много говоришь, — наконец поучаствовала Рита.

Аманда рассмеялась.