Синтез

— Ну, конечно, вам бы…

— Да ладно, ладно. Не обращай внимания на стариков.

— Да, ну, действительно, ладно. А почему принцесса?

Матвей Кузьмич снова хитро улыбнулся:

— Как почему? Потому, что принцесса.

Максим вопросительно взглянул на швейцара, но не стал продолжать эту тему.

— А кстати… — начал он.

— Маргарита давно уже в городе, с подругой. Уже знакомства завела, пока ты спал.

— Понятно.

Разговаривая, Максим смотрел по сторонам. И что же он видел? Да ничего, на первый взгляд, особенного. Объедините архитектуру центра Москвы, Санкт-Петербурга, Лондона, Парижа, Вены, Праги, Мадрида, Стокгольма, Амстердама, Берлина. Добавьте туда Тбилиси, Стамбул, Ташкент, Дамаск, Дели, Пекин, Токио, Сеул. Ах да, еще Манилу, Сингапур, Джакарту, ну и Сидней с Мельбурном. Не забудьте Вашингтон, Оттаву, Гавану, Рио-де-Жанейро, Мехико, Лиму и Сантьяго. И подкиньте немного Каира, Найроби, Кейптауна и Дакара. А теперь попробуйте вывести нечто среднее, и вы увидели бы то же, что видел Максим. Этот «микс» предложен для того, чтобы не утруждаться описанием и представлением улицы, на которую вышел Максим. Заметим лишь, что высота домов, попадающих в его поле зрения, не превышала пяти этажей, проезжая часть была выложена булыжником, вдоль улицы стояли невысокие фонари. «Арбат» какой-то», — подумал он. Проезжая часть была не такая уж и проезжая, поскольку ни одной машины видно не было, но наличие тротуара говорило о возможности использования… стоп. Из-за угла показалась лошадь, и непросто лошадь, а лошадь запряжённая. Тянула она за собой самую настоящую карету. Максим проводил её взглядом и спросил.

— А какой век на дворе?

Швейцар улыбнулся.

— Не беспокойся, тот же, двадцать первый, просто мы находимся в центре города, здесь зелёная зона. И здесь ездят кареты. В пределах Садового кольца автомобили, причём, довольно-таки ограниченно, с определённым разрешением, больше служебные. Все стараются пользоваться общественным транспортом: трамваями или метро. До третьего транспортного кольца уровень допуска к пользованию авто расширяется, дальше, от третьего до МКАД свободно, за некоторым исключением, а уж за МКАД гоняй, сколько душе угодно, ну, там совсем всё по-другому. Мы очень трепетно относимся к экологической обстановке.

— Это вы мне про Москву сейчас?

— Так тебе будет понятней.

— Он больше Москвы, надо полагать?

— Что ты, бог с тобой. Сравнил тоже. Большинство жителей на окраинах и не были никогда. Чтоб пересечь Город нужно потратить много дней, недель.

Максим удивлённо посмотрел на Кузьмича.

— Да-да. Это не совсем обычный город. В его пределах и горы, и степи, и леса, и… да всего сразу я тебе не расскажу. Да и на службе я. Ты перекусить не хочешь?

— Вы читаете мои мысли.

— Посмотри вокруг, через каждый дом кафе, бары. Это центр! Загляни вон в тот, «Пингвин» называется, там узнаешь больше.

— А почему вы так уверены? Там справочное бюро?

— Зайдёшь сейчас — поймёшь.

— А какие у вас тут деньги? Это вопрос номер ноль.

— А ты карточку не взял?

— Мне дали на «ресепшене» что-то, но ничего не сказали. — Максим достал карточку.

— Вот это — гостевая безлимитная денежная карта, можешь пользоваться в течение шести месяцев, и ни о чем не задумываться, это на жизнь. Машину или квартиру, разумеется, тебе по ней никто не продаст. Да и, на первое время всё необходимое у тебя есть в номере.

— А потом?

— Что потом?

— После шести месяцев?

— Ну, шесть месяцев это приблизительно, по обстоятельствам, у всех по-разному. Через три месяца, может, будешь работать, зарабатывать и сам себя обеспечивать. Если, конечно, вообще, останешься здесь, в Городе.

— То есть как?

— Ну, этого уж я не знаю. Есть много вещей, которые, может, вообще, никто не знает. Так, ну хватит, я на работе. Сходи вон, в «Пингвин», отобедай.

— «Пингвин»? — Максим только сейчас вспомнил о кафе Пингвина на дороге.

— «Пингвин», «Пингвин», всё, давай, а то меня тут так уволят с тобой. Вот сменюсь, тогда поболтаем. Давай, удачи.

— Так откуда вы знаете про МКАД, про третье кольцо и вообще?

— Да я не знаю. — Кузьмич невозмутимо смотрел на Максима. Тот не стал обременять ни себя, ни швейцара дальнейшими вопросами, развернулся и направился к кафе. Название кафе «Пингвин», кроме встреченного ночью Пингвина, напомнило Максиму кафе-мороженое, которые были ужасно популярны в Москве в конце восьмидесятых. Пока он шёл, его охватила ностальгия, он вспомнил, как, будучи ещё школьником, они с друзьями простаивали в очередях на улице Горького ради пары шариков мороженого.

Максим подошёл к входу в кафе. Перед ним раздвинулись стеклянные двери. «Угу, где-то я это уже видел». Максим вошёл внутрь, где обнаружил уже знакомое ему убранство. Различие заключалось лишь в том, что количество столиков намного превышало один. Половина столиков были свободны. За стойкой стоял Пингвин.

— Как настроение? — спросил он подошедшего Максима.

— Даже не знаю, что сказать.

— Что же, вполне понятно, должна пройти адаптация.

— Не знаю я, что там должно пройти, мне тут посоветовали заглянуть именно сюда для получения хоть какой-нибудь информации. Чтоб я хоть что-нибудь понял.

— А как насчёт завтрака?

— Это можно. Тут опять, всё, что угодно?

— Нет, — засмеялся Пингвин, — тут, согласно меню. Пожалуйста.

Максим пробежал глазами список блюд.

— Пожалуй, я буду яичницу с ветчиной, кофе со сливками и вот эту вот булочку.

— Да, аппетит уже не тот.

— Это да. У меня тут карточка гостевая. Так, как мне узнать всё?

— Ну, всего ты сразу не узнаешь, точнее, всего ты не узнаешь никогда, но некие начальные сведения, я думаю, ты получишь. Ты просто выбери столик и садись, к тебе подсядут.

— Кто?

— Увидишь. Да ничего страшного и странного. По тебе видно, что ты только что прибыл. Так что, садись. Кому надо, тот и подойдёт.

— Это кому-то ещё и надо?

— Нет, я не так выразился, да не цепляйся ты к словам. Расслабься.

— Ну, хорошо.

— Садись, сейчас всё принесут.

Максим выбрал столик, сел за него и стал ждать.

Минут через пять к нему подошла официантка с его заказом и пожелала приятного аппетита. Максим приступил к скромной утренней трапезе. Он ел, не замечая, как он ест, и всё смотрел на входную дверь, ожидая увидеть этого кого-то.

Тем временем его внимание привлекли двое посетителей, сидящих через столик от него. Привлекли они его сначала тем, что оба были с бородой и в очках. Один, лет сорока — пятидесяти, как решил Максим, — более точно, у него возраст определить не получалось, — напоминал добродушного плюшевого медведя, благодаря своим габаритам и бросавшейся в глаза неуклюжестью. По взъерошенным волосам и неухоженной бороде, а также, в целом, не очень-то опрятному виду, было видно, что за собой он следит мало, да и, скорее всего, его это совсем не волнует. Перед ним на столе, вместо тарелки лежала толстая тетрадь, в которую он что-то записывал, слушая своего собеседника. Собеседник, мужчина лет шестидесяти — семидесяти, напротив, вид имел опрятный и даже презентабельный. Седые волосы были тщательно причёсаны, острая бородка ровно пострижена, на нём был костюм, галстук, несколько старомодные, как показалось Максиму, очки с круглыми линзами, через которые тот периодически кидал взгляд на Максима. Это второе, на что обратил Максим внимание. Собеседники о чём-то спорили, но спор их был лишён эмоциональности, что, видимо, было привычным для них обоих.

Максим закончил с яичницей и приступил к кофе. В этот момент он увидел, как один из замеченных им собеседников, тот, что старше, поднялся из-за столика и направился к нему. Подойдя к Максиму, он вежливо поинтересовался:

— Извините, вы не будете против, если я присяду за ваш столик?

— Пожалуйста.

— А вы недавно приехали?

— Да, этой ночью.

— Мы так и подумали. Извините мне мою навязчивость, я вам не мешаю?