Синтез

В десять часов Максим договорился встретиться с Сарой. Он попросил её об этом, не сказав конкретно для чего именно. Но Сара и сама горела желанием и узнать что-то новое об исчезновении Маргариты и обсудить, что же всё-таки делать дальше. Сара, будучи натурой деятельной и инициативной, готова была на всё и ко всему. Максим, также, будучи натурой деятельной, но несистематизированной и разбрасываемой в разные, самые немыслимые стороны, чему возможно способствовала его неуправляемая даже им самим деятельность, при том, что он был совсем не инертным, также был готов на всё и ко всему, но что это всё, определить не удавалось. Раз он решил отправиться в Ветреный, дабы приступить к чему-то, с чего можно будет начать при всем богатстве выбора, нужно было подробней узнать у Сары об этом селении и об их приятеле, разузнавшем о Белоснежке.

Следы, прощающегося с Городом, солнца, терялись, плавно бросая тени от домов на стены домов, кидающих их дальше до тех пор, пока тени не превратятся в темноту, которая, не успев стать темнотой, будет разбавлена множеством искусственных солнц, призванных прийти на помощь не столь сильному лунному свету.

Именно в такие часы Максиму приходили в голову самые нереальные планы и неосуществимые мечты. И нереальными, и неосуществимыми они были не потому, что их невозможно было реализовать или осуществить, в принципе, а из-за намеченного срока их реализации и осуществления. Терпение Максима никогда не совпадало с возможностями. И поделать с этим он, как ни старался, ничего не мог. Прекрасно понимая, что объем устанавливаемых им для самого себя задач он не осилит, он не мог остановиться, намечая план действий. Ему казалось, что жизнь закончится завтра к вечеру, и за завтра нужно сделать всё. И не имеет значения, что даже при самом оптимистическом развитии событий времени требуется в разы больше, он в эти моменты был уверен, что именно завтра он завладеет волшебной силой и всё осуществит. Никогда не срабатывало. А он всё планировал, планировал и планировал. А потом злился, злился и злился. И злиться он начинал с утра, потому как, как ты не крути, а оно, утро, всё же мудренее вечера, и уже с утра он понимал абсурдность поставленных сроков и… это его злило. А когда планы рушатся на старте, марафон лучше перенести.

«Что со мной не так? — думал Максим. — Может это национальная черта? Глупо, конечно размышлять о национальных чертах в мире, где стерты границы между национальностями. Русские долго запрягают, но быстро ездят? Что за чёрт! Я не могу долго запрягать. Я могу только долго готовиться к этому, планируя, как бы быстрее запрячь. Кажется, у Достоевского было что-то про отличие русского от немца. Немец может всю жизнь работать, откладывая деньги, копить на старость, на наследство, на что угодно. Но, постепенно, планомерно, терпеливо, понемногу, медленно, но верно идя к поставленной цели. А русский так не может! Ему нужно всё и сразу! Вот рулетка — то, что надо. Пан или пропал! Или всё твое или пулю в лоб. Потому что терпения нет? А может воли не хватает? Манчини тут прав о недостатке волевых качеств. Есть тут связь? Как приятно и захватывающе обсуждать что-то, а не осуществлять это. Эх, и к чему это я всё сейчас? Буду терзать себя в свободное от… Вот от чего я могу тут быть свободным? Второй месяц «балду» гоняю. На стройку собирался. На кой чёрт собирался, если до сих пор не на стройке? Всё, найду Риту и пойду работать. Вот, хоть тут определился. Всё, всё, всё. А сейчас у меня встреча с Сарой. Вот, я только и делаю, что встречаюсь. Всё, я сказал. Иду на встречу».

— Есть что нового? — с ходу спросила Сара.

— Я собираюсь в Ветреный, — заявил Максим.

— Зачем? — по-деловому поинтересовалась Сара. — Мороженое хочу.

Максим вопросительно посмотрел на Сару и улыбнулся.

— Извини, — весело начала объяснять Сара, — привыкла, что Кальман всегда рядом. Пойдем до сквера догуляем.

Сара жила далеко за пределами бульварного кольца, но с инфраструктурой тут было всё замечательно. Максим давно отметил для себя, что забота о населении, в отличие от его великой родины, здесь не пустой звук. Во всяком случае, он пока не увидел чего-то обратного. «Хотя, — думал он на этот счёт, — сравнивать с моей страной, моей бывшей страной, какую-либо, по-настоящему, цивилизованную просто-напросто нелепо. Вот что-то на подобии Сьерра-Леоне ещё в одной весовой категории».

Они дошли до сквера, возле которого расположились несколько небольших магазинчиков. Максим купил Саре мороженое, потом, решив по привычке взять банку пива, купил мороженое и себе.

По дороге к скверу он рассказал Саре о причине, подвигнувшей его на путешествие в Ветреный, а именно, о встрече Купера с таинственным незнакомцем, о реакции того на известие о Белоснежке, и о том, что Ветреный каким-то образом связан с торговлей наркотиками, с которой связан таинственный незнакомец.

— Ты же понимаешь, что шансов мало, — справедливо заметила Сара, — хоть ты меня и запутал своими ниточками.

— Согласен, но это хоть что-то, — поддержал Максим.

— Много времени на дорогу уйдет, — настаивала Сара.

— Но ведь здесь я только жду, — словно оправдывался Максим. — Ян ничего не может найти — никаких концов. У нас только одна версия и… Нужно её отработать.

— Говоришь, как заправский коп, — улыбнулась Сара.

— С кем поведёшься, — нашелся Максим. — Есть ещё такая немаловажная вещь, как предчувствие. Я чую, что копать нужно с запада.

— С самого запада? — настороженно спросила Сара.

— А если серьезно, ты веришь в Дракона? — тут же спросил Максим.

— Верю, но не совсем серьёзно, — ответила Сара.

— То есть, не веришь?

— Честно говоря, мои родители атеисты, поэтому я, будучи воспитана соответствующим образом, не верю ни в бога, ни в чёрта. Так уж получилось. А Дракон и все эти штучки, кажется, из той же серии.

— А если не из той? — спросил Максим.

— Что значит, не из той? — не поняла Сара.

— В том смысле, что ничего религиозного или мистического тут нет. А всё это была и есть реальность, просто её скрывают, а она сама совсем не хочет выходить на свет и становиться достоянием всех.

— Подожди, Максим, ты хочешь сказать, что существует именно нечто сказочное…

— Нет, нет, — перебил Максим Сару, — я имею в виду, что это не сказки, что это намеренно названо сказкой, или, не знаю, чем, но Дракон — это совсем не Дракон, а вполне реальный человек или люди, и действуют они с какой-то непонятной нам целью. Как-то так.

— А причем тут Рита? — удивлённо спросила Сара.

— А вот это и нужно выяснить.

— Ты меня запутал. Или? — Сара внимательно посмотрела на Максима. — Ты что-то не договариваешь. Ты не забывай — мы одна команда, и Рита моя подруга. Если мы с ней знакомы всего месяц, а не всю жизнь, это не значит, что она не может быть подругой близкой. Колись, Макс!

— Да ничего я не скрываю. Ну, может и скрываю…

— Вот с этого момента можешь приступать, — перебила его Сара, — колись.

— Хорошо, — сдался Максим, — только имен я называть не буду. Нет, не буду, — повторил он, увидев первые признаки возмущения во взгляде Сары. — Я совершенно случайно знаком с не очень хорошими людьми.

— В смысле? — справедливо не поняла Сара.

— С бандитами, — тихо проговорил Максим.

— Ты время зря не теряешь. Это через Купера?

— Нет, это меня самого угораздило. Я же говорю, случайно. Так вот, эти добрые люди тоже попали с этим таинственным незнакомцем.

— Куда попали? — снова не поняла Сара.

— В нехорошую ситуацию. И всё это вместе взятое как-то связано со мной.

— Очень подробно ты всё рассказал, — начала Сара, — и всё очень понятно.

— Извини, но, подробностей я рассказать не могу, — оправдался Максим.

— Ага, имен назвать не можешь, подробностей рассказать тоже. А Рита при чём здесь?

— Ох, — вздохнул Максим, — не знаю, но где-то она тут должна быть. Почему-то её украли те, кто связан с наркотиками, а, значит, они связаны и ещё с чем-то… Если бы мы знали с чем — вопросов бы не было.