Нафаня

А кем еще можно себя чувствовать, когда избиваешь безразличный ко всему кусок мяса. Пятнадцатый — тот хоть в первые дни пытался их разговорить, а потом и сдачи дать, этим хоть как–то их мотивировал. А восемнадцатая? Пусть дикарка, но красивую девку избивать, когда она совсем не сопротивляется, тут вообще… Но может психологи и правы, если № 15 в итоге стал ко всему безразличный, то она, безразличность только изображает. На записи потом видели, каким ненавидящим взглядом она их провожает. Тоже, наверное, вскоре драться на них кинется.

Перед сегодняшним вроде бы простым делом психологи их больше часа инструктировали. Даже то, что он этого слизняка — четырнадцатого, одернул в вертолете, ими было спрогнозировано. Это действие должно было у него еще больше разжечь ненависть к пятнадцатому, соответственно с еще большим желанием он станет его искать. Ну а когда не найдет — последует наказание. И, по прогнозам, после этого наказания у него должна пробудиться запланированная профессором сверхспособность.

Как только пятнадцатый скрылся из виду он, включив наружный микрофон, принялся инструктировать четырнадцатого:

— Пришла пора на практике доказать то, к чему ты всё это время серьезно готовился. Твоя задача… Как ты там его называешь — Нафаня? Вот этого домового ты и должен сейчас будешь найти. Если не справишься, накажу.

Котыча передернуло. За всё это время его только один раз серьезно «наказали», но этого ему хватило выше крыши. Наблюдая, как каждый день «наказывают» Нафаню, он радовался что не его. Но при этом его ненависть к этому Ботану только росла, так как тот после каждого избиения поднимался на ноги, в то время как он тогда почти час валялся, даже пошевелиться не мог. А этот… Этот гребаный домовой в последнее время вообще, его дубасят, а он с отрешенным видом валяется, как будто ему тупо пофиг что его дуболомы буцкают. А после того как те закончат и уходят, он с таким же безразличным видом встает, идет умывается и, как будто вообще ничего не произошло, спокойно спать заваливается. Ну и самое главное, за всё это время в момент экзекуции Нафаня не проронил ни слезинки, а он… он, когда его били, сломался, умолял не бить его, что он на всё согласен, всё для них сделает…

Вот и пришло время делать. До этого ему только внушали, чтобы он настраивался стать ищейкой, должен всегда находить того, на кого укажут. Вот и указали, но от этой цели у него внутри всё в предвкушении запело, ведь при удаче ему пообещали какую–то награду, при этом толсто намекнув на бабу.

Да он…

— Пошел! — Бронированный чел сбил его с мысли: пятнадцать минут после ухода Нафани прошли и пора его найти.

Как только до меня дошло что нужно делать и на всё про всё у меня всего пятнадцать минут, то сразу же сорвался с места. Припустил в сторону поселка, до первых домов которого метров сто пробежать нужно было. Вертолет сел на небольшом холме перед огибающей поселок асфальтированной дорогой и хоть дома в зелени утопали, этой небольшой возвышенности мне хватило, чтоб осмотреться и наметить куда бежать и где спрятаться. И спрятаться желательно получше, так как очень мне не понравились напоминания о «возжелать», отчего и рванул с приличной скоростью, чтоб как можно дальше успеть убежать за отпущенное мне время.

Но, как только миновал первые дома, я резко сбросил скорость, а потом и вовсе шагом пошел, настороженно по сторонам оглядываясь. Трупы. Чем дальше шел, тем их больше становилось и от их вида я с трудом сдерживался чтоб не проблеваться. Целых почти не было, прилично обглоданные, но уже хорошо подсушенные солнцем тела валялись тут и там. Сразу стало ясно, что за запах ветер до меня тогда донес, тут он ощущался особенно сильно. Но всё же не так, как если бы они свежие были, я бы тогда лучше звездюлей выхватил, чем по этому могильнику шляться. Но, поборов тошноту, всё же двинулся дальше, так как до меня только сейчас дошло, кто меня искать будет. Не зря нас с Котычем сюда только вдвоем привезли, а перед ним я свою слабость не покажу.

Добравшись до ближайшего перекрестка — улицу, по которой я шел, пересек узкий проулок метра два шириной, — тут и решил спрятаться. Так как смысла бежать к трехэтажным домам уже не видел никакого. Несмотря на первоначальный шок от встречи с трупами, голова сейчас заработала кристально ясно, от преследовавшей меня в последние дни апатии не осталось и следа.

Забрался на деревянный забор и оттуда, сверху, осмотрел приглянувшийся мне двор: небольшой участок сада, за ним дом, слева от него сараи, и проход между домом и сараями на задворки. Трупов нет. Но калитку нужно…

Буквально рухнул с забора во двор, так как в начале улицы Котыч показался.

«Уже пятнадцать минут прошло?» — не слабо я так удивился. Видимо на трупы пялился и с тошнотой боролся дольше, чем думал. Ну что ж, будем надеяться что он меня не заметил, так как там как раз первый труп валяется, есть на что ему отвлечься.

Спрятался в углу под яблоней, сюда если специально через забор не заглядывать, то с улицы меня не увидишь. Тут угол двора сплошным забором огорожен, это чуть дальше, как раз напротив малины, забор по низу сплошной, а поверху планки через одну расположены. Вот сквозь этот штакетник почти весь «перед двора» и просматривается, показывая, что меня здесь нет. Даже если в открытую калитку зайдет, то заросли малины не дадут меня увидеть, а тщательно обыскивать каждый двор… тут явно побольше чем два часа нужно.

Вот этот срок меня сейчас и озадачил. Не то чтобы я Котыча жалел, но мне кажется, что ему изначально невыполнимое задание дали. Но, как я уже давно догадался, наши тюремщики любят такие вот «Невыполнимые миссии» давать.

— Вот придурок! — пробормотал я еле слышно.

Чуть самого не стошнило, когда Котыча сквозь зазор в заборе увидел. Тот сначала настороженно стороной обходил трупы, а потом расхрабрился и, в очередной раз убеждаюсь что он больной на всю голову ублюдок, так как, вот так походя, он взял и пнул очередное попавшееся на его пути тело. Кому и что он этим пытался доказать — не знаю, но наказание последовало сразу же. Кожа недоеденного и подсушенного на солнце мужика от удара треснула и тело тут же взорвалось «ароматом» разложения, а Котыч, не ожидавший такой подлянки от мертвого, согнулся в сильнейшем приступе рвоты.

блевал он долго, на полусогнутых удаляясь от потревоженного им трупа. По пути чуть не наступив на другой, но, сквозь слезящиеся глаза всё же сумел его как–то разглядеть и, резко качнувшись в сторону, по большой дуге его обошел, приближаясь при этом ко двору в котором я и прятался.

Проблевался. Отдышался. А потом, вытерев рукавом куртки рот, он…

— Нафа–аня, тварь!.. — заорал что есть мочи. — Слышишь меня?

«Ну да, что мозгов в голове совсем не осталось, я виноват, — хмыкнул я на это. — И мог бы так громко не кричать, не только слышу, но и прекрасно вижу твою зеленую морду».

— Домовой недоделанный, я же всё равно тебя найду.

«Ну так ищи, я вот он, рядом! — уже чуть ли не в голос хмыкнул я насмешливо. — Какого орать–то так?»

— Знаешь что мне за это пообещали? — Продолжал Котыч разоряться. — Мне бабу пообещали! бабу, ты понял? Но вместо нее я тебя попрошу мне отдать! И станет Нафаня девочкой. Ха–ха–ха! Нафаня — девочка!

А вот этим он меня пробрал.

«Да пошли вы все, вместе с этим три–два–разом заднеприводным, в задницу!» — Услышав как он ржет, у меня чуть крышу не сорвало и я с трудом сдержался, чтоб сразу же через забор не сигануть.

Остановило то, что вслед за злостью в душе почти сразу же полыхнуло просто невероятной радостью. Все эти дни я его словесный понос выслушивал не имея никакой возможности ничего ему сделать. Он за решеткой себя в полной безопасности чувствовал, а вступать с ним в перепалку… я себя не на помойке нашел, чтоб такие гадости изрыгать.

И вот, упустить такой шанс… Да я даже не раздумывал!

И пофиг на обещанные мне звиздюлины, всё равно ими меня каждый вечер кормят, так что за предоставленный шанс на одну порцию больше получить не жалко.