Страница 43 из 57
Мировоззрение Клауса Патрика Шварцкопфа, астронавта Соединенных Штатов, инженера реакторной защиты на корабле "Контакт", отличалось своеобразием... впрочем, главным образом внешним. Опять-таки воспитанный в правилах величайшего презрения ко всем "недочеловекам" - коммунистам, неграм, желтокожим и т. д., - прекрасно осведомленный о деяниях своего прадеда - штандартенфюрера, Шварцкопф-самый-самый-младший понимал мировую ситуацию очень просто. Проклятые "комми" заставили героических американцев, последних рыцарей чести, демонтировать атомные боеголовки и снять с орбит лазерные батареи: мягкотелые либералы и болтуны пробрались в сенат и конгресс; заняли Белый дом... Что ж! "Самым верным придется ждать своего часа десятки лет". Остались другие методы борьбы: печатное слово и тайно посланная видеокассета, ампула с ядом и мина в безобидном куске мыла... Клаус свято верил, что в Штатах уцелело лишь одно благородное сообщество, не поддавшееся соблазнам военной и политической разрядки: религиозный орден, по-прежнему нетерпимый к еретикам: последний оплот для белых американцев, не желающих перечеркнуть свою величественную историю... То было Центральное разведывательное управление.
И ЦРУ заметило своего преданного поклонника. Сначала юный Клаус звезда школьного бейсбола - "случайно" попал в компанию парней постарше, которые с пониманием слушали его разглагольствования о добром старом времени и необходимости для Штатов вернуть былое первенство в мире. Затем, как бы между прочим, он выполнил несколько деликатных поручений своих новых друзей: последил за поведением одного из знакомых, вызвал на откровенность другого, стащил письмо из почтового ящика третьего... Вскоре Шварцкопф, занявший одно из первых мест на олимпиаде по ядерной физике среди школьников штата, был премирован поездкой в Европу. Уже не слишком скрывая свою служебную принадлежность, "друзья" вручили ему несколько документов и чеков на крупные суммы денег: все это Клаус должен был передать определенным лицам в Париже, Цюрихе, Вене...
Он стал сотрудником ЦРУ - обрел полное душевное спокойствие, чувство собственной нужности. Может, и вправду настали дурные времена для разведки, и нынешний президент всячески урезал ее права и возможности (где ты, эпоха всемогущества?), и во главе управления стоял жалкий либерал, в каждом шаге отчитывавшийся перед сенатом, но суть мировой паучьей сети осталась прежней. ЦРУ контролировало (или пыталось контролировать) политические режимы в десятках стран, общественное мнение, межпартийную борьбу, настроения и симпатии народов. В некотором смысле власти у "ордена" даже прибавилось. Ведь больше не было ни ядерных арсеналов, ни громадных, вечно угрожавших друг другу армий - только внутренние полувоенные формирования сил порядка да миротворцы в голубых касках, войска ООН. Стало быть, реальное воздействие на международную обстановку, кроме дипломатов, могли оказывать только тайные спецслужбы. Клаус рассудил верно: боеголовки были уничтожены - значит, выросли в цене отмычки, микрофотоаппараты и прочий шпионский инвентарь. Надо было любыми путями ослабить социалистическую систему, доказать ее конечную историческую нежизнеспособность...
Новые покровители не оставляли Шварцкопфа своими милостями во время обучения (как и отец, он прошел специальный курс инженеров-ядерщиков), а после защиты диплома позаботились о том, чтобы Клаус сразу обрел хорошую, высокооплачиваемую работу. Он поступил в НАСА, принял участие в нескольких полетах. Не без деликатного нажима со стороны Лэнгли, молодого инженера включили в экипаж "Контакта"...
Как ни был предан Шварцкопф идее американского первенства в мире, как ни нравилась ему работа на "самую романтическую" организацию кислых времен разоружения, но и его обдало холодом задание, полученное перед самым запуском. Клаус заколебался: это не ускользнуло от лица, передававшего задание. Лицо участливо спросило: что смущает столь опытного агента? Шварцкопф откровенно ответил, что боится. Слишком огромна ответственность - все-таки важнейший международный полет, - слишком громкий возникнет шум в случае неудачи; а уж им, маленьким агентом, наверняка пожертвуют, как пешкой... Лицо посулило золотые горы и внеочередное повышение в должности, намекнуло, что опасность провала операции весьма проблематична предусмотрены самые ничтожные детали, все отклонения, даже самые маловероятные, просчитаны на компьютере, - зато отказ столь информированного сотрудника выполнить сверхсекретное задание наверняка повлечет большие неприятности... Шварцкопф в отчаянии заявил, что любые земные неприятности все же ничто в сравнении с судьбой агента, застигнутого "на горячем" в открытом космосе... там, где командир корабля и царь, и бог, и верховный судья. Тогда лицо пустило в ход последний козырь. Зная наследственную немецкую сентиментальность Клауса и его верность семейным традициям, оно напомнило об одной давней-предавней истории... Тогда в маленьком университетском городке действовало некое сообщество... пусть по-детски наивное, но воодушевленное, в общем, правильными, твердыми идеями. Среди молодых людей, входивших в эту группу, были дедушка и бабушка нынешнего астронавта. Сообществу помогали щедрые и влиятельные, хотя и неизвестные благодетели. И даже тогда, когда смелым ребятам грозила настоящая беда - судебный процесс, затеянный кучкой хлюпиков-интеллигентов, - добрая сила вмешалась, заставила юристов прикрыть дело. Среди спасенных от позора были и уважаемый покойный дед Клауса, и ныне живущая глубокая старуха бабка... А снабжала деньгами, прикрывала от всех неприятностей и в конце концов спасла от тюрьмы молодых американских нацистов как раз та самая служба, что теперь ждет, послушания от последнего в роду Шварцкопфов. Так что долг платежом красен...
Клаус был подавлен этой исторической справкой. Колебания его кончились. Он стал готовиться к выполнению задания...
В первый раз инженеру не повезло. Он не рассчитал время своего появления возле реактора, попал туда в период самого активного ядерного "горения" и, несмотря на защитный костюм, получил дозу в сто с лишним рад. Оправдаться, почему он был рядом с атомным котлом, не составило особого труда: профилактика, нужды текущего техобслуживания. Клауса жалел весь корабль: ему приносили в санотсек вкусные вещи, читали вслух: несколько раз навестил сам Панин. В те годы лечение лучевой болезни уже не представляло собой ничего особенно сложного. Не прошло и двух недель, как Шварцкопф снова приступил к выполнению своих обязанностей. И - на сей раз скрупулезно ознакомившись с графиком работы реактора - снова полез в недра корабля заниматься "профилактикой"...