На астероиде

...Значит, существует некий "фактор икс", влияющий выборочно. Трое подвержены "фактору икс" - Альгадо, Насими, Сингх. Лица, находящиеся в радиусе примерно ста метров от них, получают "опасную дозу" биотоков больного мозга. Сначала падает настроение, затем - трудоспособность, наконец человек приходит к порогу душевного заболевания...

...Как остроумно разъяснил Семен механику этого воздействия! Они там, на Земле, нашли разгадку, соединив пути познания, традиционные для Востока и Запада; аппаратный эксперимент и опыт древних корейских медиков. "Излучение" возбуждает чувствительные ядра системы Кенрак, - той самой "четвертой", энергораспределительной системы человека, которая обеспечивает успех иглотерапии. Давно известно, что ядра эти, или тельца Ким Бон Хана, обладают способностью аккумулировать электроны. Вероятно, одни центры Кенрака принимают биоизлучение, кодированное положительными эмоциями. Другие ловят "волны" невроза, страха, агрессивности...

...Не отвлекаться! При чем здесь Кенрак?.. Воистину профессиональная ограниченность. Сейчас надо быть не столько врачом, сколько следователем...

Незаметно для себя Марина встала с кушетки. Походить бы по кабинету, ритмом шагов "завести" себя, подхлестнуть мысль - не позволяет притяжение... Того и гляди, с размаху влипнешь в стену. Сесть за стол, расслабиться. Вот так. Можно "рисовать" что-нибудь на экране терминала. Цветы, пчел. Соты для пчел. Геометрические фигуры.

...Итак, примем пока что вариант гипноза. С о з н а т е л ь н о й з л о й в о л и. Это уже сдвиг. Можно понять таинственность Тарханова...

Предположим, что на Земле, перед отправкой на станцию, кто-то нечувствительно ввел в психику Альгадо, Насими и Сингха программы чудовищных фобий. Современная медицинская техника - электростимуляция, химиотерапия, - позволяет творить и не такие чудеса. Или даже проще "программисты" выявили у каждого из троих следы подлинных житейских трагедий, тлеющие угольки боли и создали в мозгу некие пусковые механизмы, включатели. Гипнотический "пароль", пробуждающий фобию, может быть каким угодно. Самое безобидное словосочетание, игра красок, музыкальная фраза...

Стоп! Этот сигнал должен быть сугубо н е з е м н ы м. Из числа воздействий, имеющихся только на астероиде. Иначе фобии сработали бы еще перед отправкой, и троица "запрограммированных" никогда не попала бы на станцию. Что же это? Что? Может быть, в самом деле, набор специфических признаков: чернота, масса не по-земному густых и ярких звезд, невероятная легкость, тиски скафандра, резкие линии скал, не смягченные водой и ветром?

- Вряд ли. В таком случае программы сработали бы в первый же день. Поскольку в начале пребывания новичков на астероиде, в адаптационный период, контроль особенно строг - Марина моментально выявила бы нарушения...

Следовательно, сигналы, пробуждающие страх и злобу, подавленность и истерическое нетерпение, начинают поступать не сразу. Возможно, очаг разжигается постепенно, день за днем... День за днем... Пока не наступает критический скачок. Снятие барьера...

Помоги, машинная память!

Она решительно стерла с экрана бессмысленные разноцветные узоры и набрала личный код Альгадо. Компьютер получил задание: выстроить по всем имеющимся данным картину того самого злосчастного дня седьмого апреля, когда бригадир чуть не навлек на себя гибель. В какие часы и минуты Хосе показал наименьшую производительность труда? Когда и м е н н о начался его странный припадок?

Подумав, Марина дала команду перенести все кривые на карту режима дня монтажников.

Стремительная машина не заставила себя ждать. Наряды на выполнение сменных заданий, "рапортички" диспетчера Нуньеса, видеозапись разговора с Эстрельей, меню завтрака, показатели утреннего психобиоконтроля - все это и многое, многое другое было молниеносно перемешано в недрах процессора. Еще несколько секунд, и по экрану разбежались под прямым углом линии координат...

Но тут задребезжал зуммер, нарочито немелодичный, чтобы легче было переключать внимание на разговор. Она резко повернулась вместе с креслом, готовая отчитать непрошеного абонента.

Из рамы видеофона пухлой рукой помахивал ей розовый, с пушистыми седыми усами начальник электроцентрали доктор Томас Карр, тоже, кстати, астероидный "патриарх", на пороге седьмого десятка, сентиментальный, наивный и невероятно смешливый. Карра называли не иначе, как "Санта-Клаус".

Сердиться на Тома было выше сил человеческих. Даже Панин, начиная делать ему выговор, через две фразы махал рукой и говорил: "Ну что с вас возьмешь?" Потому Марина лишь вздохнула и изобразила самое доброжелательное внимание.

- Мэриан, я посоветоваться... Не помешал?

- Выкладывайте, Том, - кротко сказала она. - Если кто-нибудь когда-нибудь обидится на вас, я сочту этого человека безнадежным психом и отправлю на Землю.

Разумеется, он прыснул в ладонь, долго боролся со смехом и выложил, наконец, свое дело:

- У меня новый монтер, детка. Некто Мартенсар, двадцати двух лет от роду.

- Помню. Он же еще в адаптационном...

- Вот именно, детка. И очень переживает, что не может "хоть часок" поговорить с матерью. Прямо болезненная любовь какая-то; словно один из них завтра умрет! Я, конечно, понимаю, порядок есть порядок, но... как бы парень совсем не расклеился. Сделаем для него исключение, а, детка?

Марина смотрела на серебристые баки Карра. Смотрела сквозь Тома. В ее сознании лопались некие путы. Отступала многодневная тяжесть. Даже в носу защекотало от предчувствия важного открытия...

В период адаптации свободные переговоры с Землей запрещены. Только краткие радиодиалоги под надзором инструктора: прибыл, жив, здоров. Установлено, что в эти нелегкие дни любое постороннее возбуждение может нарушить приспособительный процесс. А жены, матери, дети подчас проявляют свои чувства так бурно... Поэтому в первые десять-двенадцать дней новичка к видеофону не подпускают.

Так. Во время адаптации видеосеансов нет. Потом они появляются. А что, если...

- Минуточку, Том, - пролепетала она. - Ради всего святого, одну минуту! - И, сразу забыв о Карре, вернулась к терминалу.