Страница 11 из 57
- Спорно, но примем как рабочую гипотезу. Стало быть, по-твоему, и человек...
- Да, Сенечка, и он, родимый! И особенно здесь, в космосе.
- Вот тут я уже, с грехом пополам, кое-что понимаю, - радуясь тому, что наконец-то сможет полноценно поучаствовать в беседе "посвященных", заговорил командир. - Еще Уильям Росс Эшби сказал, что сложность системы можно характеризовать ее разнообразием. То есть чем сложнее эта сама система, тем больше у нее возможных состояний, вариантов поведения. А мозг, сами понимаете, машинка не из простых.
- Динамический слепок со Вселенной, по словам Дени Дидро, откликнулся Семен, шутливо парируя ссылку на Эшби.
- Именно. Сейчас еще Гомера приплетем к нашим дрязгам! - не уступил Панин. - Итак, мозг... На Земле все для него привычно, условия работы более или менее постоянны. Значит, состояний уже не бесчисленное множество, есть наиболее вероятные, так? А здесь, в чертовой дыре, вероятность любого хода событий почти равная. Мозг волнуется. Неуютно человеку. Куда его космос легонько подтолкнет, туда он и зашагает... Хоть к самоубийству, хоть к полной беспечности.
- Позвольте, я продолжу? - нетерпеливо вмешалась Марина. - Хочется уже дойти до ясности, чтобы потом вместе найти лечение. Все верно, Виктор Сергеевич. И это расшатывание привычного мозгового состояния... оно ведь связано не только с необычностью космической среды!
- А с чем же еще?
Марина помедлила:
- Вы знаете, что у нашей "кольцевой волны" есть... вернее, были когда-то земные аналогии?
- Вот уж не предполагал! - сразу откликнулся Виктор Сергеевич.
Семен только повел бровями. Его рассеянный взгляд и небрежная поза начинали не в шутку сердить Стрижову. Что бы взять да выложить сразу карты! Пациенты мы ему, что ли?!
- Кликушество, например... Лет триста назад в забытой богом деревне внезапно падала баба на землю, начинала биться, выть дурным голосом... И, глядишь, в другой избе овладели хозяйкой "бесы", в третьей... Иной раз есть и такие данные - за много километров перекидывалась эта болезнь, через леса, реки, захватывала целый край. А ситуация в малозаселенных районах тогда была в чем-то подобна здешней, астероидной. Изолированные друг от друга, замкнутые общины. Почти никаких новых впечатлений, особенно в холодное время. Монотонная, унылая жизнь.
- Ну, Марина, ты все-таки не заговаривайся! - сказал Панин, обиженный за предков. - Какая же у нас унылая жизнь?! Ничего себе...
- Извините, шеф, я не то хотела сказать... Просто и на редко заселенных просторах, и в космической пустыне мозгу недостает впечатлений. А ведь мозг-то наш, надо полагать, генетически рассчитан на переработку некоего определенного массива информации. Если ее нет - голод... Неустойчивое психическое равновесие. И тут, Виктор Сергеевич, приходит долгожданная пища - в виде излучения чужого психоза...
- Ага, вот тут я, кажется, тебя, Маришка, окончательно понял! возрадовался Панин. - Природа пустоты не терпит... Скажем, в большом городе мозг до того загружен впечатлениями, работой, что ему не до слабых излучений. Редко, редко он их принимает, в исключительных случаях! Другое дело - в пустоте, в безлюдье... Чувствительность, должно быть, подскакивает раз в тысячу!
- Вот именно! И достаточно появиться одному какому-нибудь чрезмерно возбужденному, вроде Альгадо...
- Значит, не информатизмы, как мы поначалу думали, - с видом величайшего удовлетворения сказал Тарханов, - а, так сказать, наоборот "антиинформатизмы"! Любо-дорого... И возразить-то мне, в общем, нечего. Неожиданно Семен посерьезнел, подобрался в кресле. - Нечего, кроме одного!
Невольно выпрямившись, тревожно смотрели Марина и Виктор Сергеевич на внезапно преобразившегося гостя. Впрочем, почему же гостя? Инспектора. Высокопоставленного проверяющего из Космоцентра. Одного из тех, кто станет решать, быть ли станции...
- Да, биопотенциалы, растекающиеся по астероиду, существуют. И они зарегистрированы, - совсем иначе, чем до сих пор, веско и хмуро заговорил Тарханов. - Я просто не хотел говорить вам об этом, пока не убедился, что вы достаточно подготовлены... И все же в твоей схеме, Марина, есть значительная неувязка!..
Семен, за последние минуты обретший нужную в невесомости плавность движений, повернулся к экрану дисплея. Виктор Сергеевич, охваченный сыщицким азартом; двинул по магнитному полу свое кресло, сел поближе. Марина больше не пыталась отыграть первенство в разговоре. Шутки кончились. Что-то важное стояло за хмурой сосредоточенностью гостя.
Привычно легкими прикосновениями к пульту вычертил на экране зеленую фосфорическую карту-схему астероида. Рядом зажглись строки цифр и символов.
- Видите? У "кольцевой волны" не один центр. Альгадо - только первый по времени обнаружения. Обратите внимание: эпидемией охвачены сегодня три района станции. Шестой буровой комплекс - раз. Нижний ярус лабораторий Главного корпуса - два. И, наконец, площадка солнечной ловушки. Но ведь если считать, что все началось с Альгадо, то есть с шестого, почему "волна" миновала грузовые причалы? Они ведь ближе к буровикам, чем Главный корпус. А уж между шестым и ловушкой - и Главный корпус, и огромнейшая, с большим штатом электроцентраль, и часть служб порта! Не проще ли предположить, что в каждом из трех участков есть собственный источник?
- Человек? - решилась спросить Марина.
Семен сначала не понял, потом криво усмехнулся:
- Марсиане на станции пока вроде бы не обнаружены... Давайте решим, кто у нас самый "острый" на шестом? У кого страх, подавленность, злоба в наиболее выраженной форме?
- Пока все тот же Альгадо.
- А в нижних лабораториях?
Марина на секунду задумалась, и подсказал командир:
- Чандра Сингх, врач и биохимик...
- Знаю, - кивнул Тарханов. - Ну-с, а на ловушке кто у нас может претендовать на роль "центра излучений"?
Марина и командир переглянулись.
- Неужели Сикорский? - страдальчески воскликнул Панин. - Бедняга Бен...
- Да нет, Виктор Сергеевич, - нашлась Марина. - Конечно же, это Мохаммед Насими.
- Кто?
- Бульдозерист! Тот, что разгромил склады электроники...
По глазам Семена было видно, что ответ Марины его устраивает. Гость выключил экран и аккуратно поднялся во весь рост.