Страница 37 из 42
— Нет, нужно искать, — упорствовала Ольга. — А вдруг беда какая.
— Рассветет — пойдем, — веско проговорил лейтенант Потапов, — в этой тьме, не зная дороги, все равно далеко не уйдешь. А сейчас спать. Путь предстоит тяжелый.
Участники экспедиции нехотя разбрелись по палаткам. Только Потапов продолжал сидеть около костра.
— Товарищ лейтенант, — услышал он шепот незаметно подошедшего к нему Проценко, — наверно, и впрямь беда, как думаете?
Потапов тихо ответил:
— Я с той стороны какой-то громкий рев слыхал. Уж не барс ли?
Однако Решетняк и Шура задержались вовсе не из-за встречи с барсом. Они даже не слышали его рева. Причина задержки была совсем другая.
Когда все пришли к единому мнению о том, что «коридор», о котором говорится в письме Гудкова, не что иное, как каменная пещера, Решетняк взял на себя подготовку к исследованию пещер Скалистого хребта.
В те времена, когда Филипп Васильевич был начальником разведки у партизан, ему много раз приходилось бывать в пещерах. Это не мудрено. Пещеры были единственными крепостями, многие из них имели по нескольку выходов, и при надобности через них можно было ускользнуть от преследования фашистских егерей. Наконец, пещеры были незаменимы для устройства скрытых складов оружия, продовольствия и боеприпасов.
Решетняк знал, что нужно человеку, отправляющемуся в пещеры.
Утром участники экспедиции надевали удобные шаровары из крепкой материи, обували альпинистские ботинки на толстой подошве с металлическими шипами. У каждого был моток крепкой веревки, стальной ледоруб, похожий на маленькую кирку, на груди висел аккумуляторный фонарь, а в кармане лежал еще обычный карманный фонарик с запасной батарейкой. Каждый был снабжен карманной аптечкой и неприкосновенным запасом продовольствия.
Знал Решетняк и район, где вернее всего следовало искать спрятанные Гудковым ценности.
Невдалеке от лагеря, за перевалом, был тот самый аул, где в последний раз видели Гудкова и его спутников. Оттуда он с боем ушел по направлению к реке, на берегу которой остановился теперь Решетняк.
В ущельях, пробитых бешеной рекой, было множество пещер. Гудков, не имея возможности прорваться через занятые врагом перевалы, конечно, решил воспользоваться пещерами.
Весь район, где действовала экспедиция, был разбит на квадраты. За день каждая группа обследовала две-три, а иногда и четыре пещеры. Спугивали тысячи летучих мышей, обосновавшихся в пещерах, находили позеленевшие патронные гильзы, проржавевшие штыки и винтовки, каски и фляжки, но следов последней группы партизанского отряда Гудкова не было.
В поисках прошел месяц.
В этот день Решетняк и Шура забрались в самый конец обследуемого ими района. Им предстояло побывать еще в трех пещерах, расположенных одна над другой по склону горы. Дальше шла отвесная горная стена. Как знал Решетняк, вершину этой горы обороняла морская пехота. Дальше гитлеровцы уже не прошли.
Две пещеры Решетняк и Шура обошли быстро.
В них ничего не было.
По пробитой какими-то зверями тропе исследователи поднялись в третью пещеру, но она оказалась еще меньше двух первых и тоже ничего интересного собой не представляла.
Перед пещерой была маленькая ровная площадка с чистым, веселым родничком.
— Давай, Шура, посидим, закусим, — предложил расстроенный Решетняк. Сегодня далеко забрались, не скоро обратно дойдем, Они сняли сумки и оружие.
Шура собрал немного сушняка, вытащил из сумки маленький плоский котелок, зачерпнул в него воды и повесил над костром.
В ожидании, пока закипит чай, Решетняк лег на спину и, смотря на парящего высоко в небе орла, стал обдумывать, что делать дальше, где искать "клад".
Видя, что Решетняк разговаривать явно не расположен, Шура отошел в сторону. Усевшись на краю площадки, он приложил к глазам бинокль и стал рассматривать окрестности.
Внизу под ногами колыхались кроны деревьев, уже чуть тронутые багрянцем осени.
На далеком склоне горы что-то двигалось, Шура стал всматриваться. Это был медведь.
Ветер дул от зверя в сторону людей, да и расстояние было большое, и медведь, не подозревавший, что за ним наблюдают, развлекался.
— Филипп Васильевич, — сказал шепотом Шура, — медведь! Не пойму, что он делает.
Решетняк приподнялся, тоже посмотрел в бинокль и рассмеялся:
— Скажи пожалуйста! Катается. Рассказывали мне люди, а я не верил.
Теперь и Шура понял, чем был занят медведь. Поднявшись вприпрыжку на верх пологого снежника, он садился, задирал вверх задние лапы и съезжал вниз совсем так, как скатываются иной раз с ледяных горок расшалившиеся мальчишки.
Они долго наблюдали за необычным спортсменом. Потом Решетняк был вынужден отойти; закипела вода, надо было заваривать чай. Шура же не отрывал глаз от интересного зрелища.
Начавшее клониться к западу солнце ярко освещало бывший до этого в тени снежник, и забавы веселого зверя стали особенно хорошо видны. Но вот медведь съехал в последний раз, отряхнулся и медленно направился в сторону. Шура следил за ним.
Вприпрыжку медведь побежал к каменной осыпи, пересек ее, вскарабкался на высокий уступ крутой скалы и… пропал.
— Ну, что там мишка? — спросил снова подошедший Решетняк.
— Не знаю, куда он делся, — недоумевал Шура. — Вон, видите, большая скала, похожая на петушиный гребень. На ней уступ, как длинная терраса. Медведь на него взобрался и пропал. Обратно не проходил и выше не появлялся.
Забыв о чае, Решетняк метр за метром изучал скалу, где потерялся медведь. В конце концов он обнаружил то, о чем подумал сразу же, как услышал о неведомо куда скрывшемся звере.
Почти вровень с уступом, похожим на террасу, зияло черное жерло пещеры.
Разглядел вход в пещеру наконец и Шура. Вытащив карту, Решетняк отметил находку.
Они наскоро поели и двинулись по направлению к пещере.
Ее хозяин мог встретить гостей довольно недружелюбно, и Решетняк отдал польщенному доверием Шуре свой пистолет; сам он повесил карабин на грудь, предварительно поставив курок на боевой взвод.
Решетняку и Шуре пришлось трижды переправляться вброд через бешено несущуюся реку с ледяной водой, карабкаться по осыпям и обледеневшему снежнику.
Наконец добрались до нужной им скалы. Шагах в ста от них зияла узкая дыра.
Решетняк вскинул карабин и трижды выстрелил в воздух.
В пещере что-то зашумело. Бурый ком закрыл маленький вход, и жалобно воющий медведь пустился наутек.
— Стреляйте! Стреляйте! — кричал побледневший Шура.
Вместо того чтобы стрелять, Решетняк лишь пронзительно свистнул вслед улепетывающему мишке.
— Сейчас на них охота запрещена, — пояснил Филипп Васильевич разочарованному Шуре, который уже успел представить себе, какой фурор произведет в лагере их появление с тушей медведя. — Сейчас еще медвежата маленькие, и они пропадут без родителей. На медведей охотятся только три месяца в году: с октября по январь.
В пещере длиною всего в несколько шагов не было ничего, кроме натасканных медведем веток и сухих листьев.
Шура зажег аккумуляторный фонарь и с интересом начал рассматривать медвежью берлогу.
Луч ослепительно яркого света скользнул по стене.
— Филипп Васильевич, — воскликнул мальчик, — смотрите! Что это?
По белой стене пещеры шла выскобленная чем-то надпись: "Погибаю, но не сдаюсь!" Такая же фраза была на обороте картины, найденной в доме Валентины Кваши.
Решетняк и Шура стали поспешно обыскивать пещеру.
Шура начал разбрасывать ветки и листья, натасканные медведем, но его окликнул Решетняк, возившийся в глубине пещеры:
— Иди сюда, Шура. Посвети мне. Шура подошел и направил свет фонаря на заднюю стену пещеры, около которой задержался Решетняк.
На стене из мягкого известняка было едва заметное углубление.
— Свети выше, — скомандовал Решетняк. В полуметре выше было еще одно углубление, над ним — третье и четвертое.
Приподнявшись на носки, Филипп Васильевич рас-сматривал эти выступы. Не оставалось сомнения, что эти углубления кем-то вырублены.