Страница 8 из 97
Глава вторая,
в которой АлиСанна делает первые шаги по школе в качестве полноправного члена коллектива
В коридоре, когда туда вышла АлиСанна, броуновское движение учеников достигло своего пика: столпотворение в раздевалках и около них, беготня ввер-вниз по лестницам, куча-мала у туалета…
Но тут грянул второй звонок. Все тотчас же словно испарились. Вот только что были – и уже нет, умчались на урок. АлиСанна ещё помнила, что когда-то (да что там «когда-то», меньше полутора лет назад!) и она тоже умела чуть ли не телепортироваться, стоило услышать звонок. Поэтому, посмотрев вслед умчавшимся одиннадцатиклашкам усмехнулась, вспомнив себя школьницей, и пошла к Люблинскому.
Лестницы опустели, коридоры тоже, и стало тихо. Но это была не та тишина, что летом, когда в школе нет никого, кроме нескольких человек. Это была тишина живая, рабочая, чудесная тишина, подобной которой нет больше нигде. Ну, разве что в театре.
АлиСанна шла на четвёртый этаж и слушала эту тишину. И с каждой ступенькой ей почему-то становилось всё веселее и веселее. В кабинет к Олегу Дмитриевичу она вошла и вовсе улыбаясь.
- Смеёшься? – Мрачно посмотрел на неё тот, оторвавшись от огромного листа миллиметровки, на котором чиркал что-то простым карандашом. Весь лист и стол вокруг него были усеяны крошками ластика – так энергично бородатый завуч стирал уже написанное.
- Садись. - Олег Дмитриевич махнул бородой в сторону одного из стульев. АлиСанна подошла поближе и увидела, что на нём кривобокой горой возвышается стопка каких-то тетрадей. Тронь – и гора потечёт селем и погребёт под собой пол на площади в пару квадратных метров. АлиСанна в нерешительности остановилась и огляделась. Остальные стулья выглядели так же.
- Садись, садись, - не глядя, нетерпеливо поторопил Люблинский.
АлиСанна вспомнила, что она не школьница, а полноправная коллега, шагнула, крепко взяла стопку тетрадей и переложила на единственный свободный кусок подоконника.
Люблинский вздохнул, проводил тетради печальным взглядом и заметил:
- Могла бы и прямо на них сесть. От тебя ущерб небольшой. Ты сколько весишь-то хоть?
АлиСанна вопрос о весе проигнорировала и улыбнулась:
- Если бы я на них села, то уже на полу бы очутилась, заваленная тетрадями.
Олег Дмитриевич посмотрел на кособокую, несмотря на усилия АлиСанны придать ей более компактный и аккуратный вид, стопку, снова вздохнул и кивнул:
- Это да. И ведь покалечилась бы, неровен час. А Марианна Дмитриевна потом с меня за это голову бы сняла. Как же, вывел из строя молодого перспективного специалиста. Так что ты, молодой перспективный специалист, меня, можно сказать, от смерти спасла. Молодец. Будем дружить.
- Будем, - согласилась АлиСанна.
- Тогда я сейчас по дружбе сделаю тебе кошмарное расписание, - то ли предупредил, то ли напугал Люблинский. – И ты на меня не обижайся. На друзей ведь не обижаются.
- Делайте, - кивнула АлиСанна и достала заранее приготовленный листочек со своим институтским расписанием. – Только вот это учтите, пожалуйста.
Олег Дмитриевич лёг животом на стол, протянул руку, сгрёб листочек, посмотрел на него пару секунд и возопил:
- Почто без ножа режешь? Когда прикажешь тебе уроки ставить? Когда ещё ночь? Или когда уже ночь?
- Не знаю, - честно ответила АлиСанна. – Но Марианна Дмитриевна говорила, что вы волшебник.
- Говорила она… Набрала студентов. Вот пусть сама теперь идёт и делает расписание. А то Лопатин с листочком, ты с листочком. А я, как хочешь, так и вертись. Безобразие.
АлиСанна, услышав эту страстную тираду, хотела испугаться. Но потом всё же догадалась посмотреть на Люблинского. Тот сидел мрачнее тучи, но в глазах плясала целая толпа чертей, вполне себе весёлых и жизнерадостных. И она вспомнила слова своего наставника и проводника в мир средней общеобразовательной физико-математической школы №7981 Миссисипьевича: «Олега Дмитриевича не бойся. Он только на вид грозный и на жизнь пожаловаться любит. А так – душа человек. У него три дочки-школьницы, так что ты за четвёртую сойдёшь, и он тебя обязательно к себе под крылышко определит. Где уже есть три пигалицы, там ещё одной вполне место найдётся. Тем более, что даже внешне на его девиц похожа: тёмненькая и глазастая».
- Ладно, иди, горе моё горькое, - тем временем душераздираюше вздохнул Люблинский, - я что-нибудь придумаю. Но на эту неделю, уж не обессудь, я тебе расписание состряпал и менять не собираюсь. Делай что хочешь, но работу не прогуливай.
- Спасибо, - улыбнулась АлиСанна.
- Спасибо, - передразнил завуч, - я ей гадости говорю, а она мне спасибо.
И констатировал:
- Люблю вежливых. Будем дружить.