Страница 38 из 94
Ну вот как сейчас. Они шли по улице, Мара тащил огроменный рюкзак - он бы сам не поверил, что такую кучу барахла можно нашить за три дня и три ночи без волшебного колечка, если бы Саю не делала это прямо при нем, - а Саю держалась поодаль. В окрестностях. Как будто Мара тащил рюкзак с совершенно не относящимся к ней портфолио.
- Слушай, - наконец не выдержал он, - я же не людоед. Да, я служу в Ведомстве, да, в следственном, но это не значит, что я сейчас сгребу тебя в охапку и понесу возвращать тебя твоим богатеньким родителям!
По дороге вихрились остатки высохших листьев; солнце тускло светило с неба, с трудом пробиваясь сквозь набухающие тучи - вечером обещали снег, и Мара ждал этого снега, как ребенок: наконец-то наметет белым поверх подтаявшей и вновь подмерзшей осенней грязи. Вокруг было пустынно, ни души.
Саю чуть не выронила стопку газетных вырезок, которую держала в руках.
- А...
- Рюкзак и так тяжелый, тебя еще тащить куда-то, - пробурчал Мара.
- Откуда вы знаете? Ланерье же сказал...
- Ну конечно же я ему поверил. А еще я верю, что к нему сейчас не пойдут чередой клиенты, которым нужен поиск, потому что это запрещено правилами вуза... И что Солнце-Ярока тащит по небу огненная кобылица, да-да. Ты же ведешь себя как затравленная беглянка, - прямо сказал Мара, - как будто ты в чем-то виновата. К тому же... Прямая спина, ухоженные ногти, фортепьяно и шитье, прическа... Узнаю руку слепого мастера, да и корни зеленые отросли... Ты никогда не заговариваешь первой, ты боишься меня, ты ведешь себя так, что я обратил на тебя внимание и сделал выводы.
- И как мне...
- Во-первых, на ты, пожалуйста, а то от этой официальщины мне все время кажется, что за мной начальник подглядывает из-за угла. Во-вторых, когда человек ведет себя так, будто ему есть, чего бояться, все начинают волей-неволей думать, а что же именно с ним не так. Будь наглее. Расслабься. Ты же отлично справлялась, когда думала, что на тебя никто не смотрит...
- ...что?
- Я видел в окно, как ты в школу шла. - пояснил Мара, - Вот и думай, что я - никто. А то мало ли, на следователя нарвешься, у которого есть с собой листовка с твоим семейным портретом - не дай гаду понять, что ты это ты!
Саю задумалась... и вдруг хихикнула.
Фух, вроде... оттаяла? По крайней мере перестала так четко выдерживать дистанцию и подозрительно коситься.
- Я все поняла, - сказала она наконец, - если я веду себя виновато, все думают, что я виновата.
- Так и есть.
- А если я веду себя, как будто меня нет, все думают, что меня нет.
Вот здесь уже Мара оказался сбит с толку.
- Я не очень понимаю...
- Нет, ты и не поймешь. Ты другой. Ты прислушиваешься к людям, даже когда они молчат. И смотришь, когда они прячутся. Будто дырки сверлишь.
- Не замечал. - смущенно хмыкнул Мара.
- Но есть люди... Они смотрят на тебя, а сами думают, какие же они великолепные и сколько... - Саю запнулась, но все-таки выговорила смущающий конец фразы, - сколько с тебя поимеют.
- О. - сказал Мара.
Не то чтобы он был альтруистом, Ланерье-то пообещал ему не только задержания, но и еще кое-какую удачу по мелочи. Не говоря уж о том, как помогали раскрываемости его "Ответы на Молитву". Но было приятно думать, что есть злые "некоторые" и Мара, которого таким не считают.
Правильной стратегией оказалась честность. И разговор на равных. Что же, он запомнит.
Он перевел тему.
- Ты говорила, Ланерье звонили...
- Он устал. Она пьяна. Она бы не запомнила, он бы не напомнил, и толку будить тогда? - туманно пояснила Саю.
- Резонно... - протянул Мара.
Он хотел было заговорить про пальто, но тут Саю остановилась, и остановила его, ухватив пальчиками за рукав.
- Спасибо, за беседу, - улыбнулась она и кивнула на вывеску "Мира Вязанья", - а сейчас...
- Удачи, - кивнул Мара, снимая рюкзак, - я тогда отойду, тут вроде где-то неподалеку кофе продавали. Вернусь через полчаса. Минут сорок максимум.
- Спасибо, что вообще решил помочь. Автобусы правда страшные...
- Обращайся.
Интересная девчонка.
Мара подышал на свои руки: он опять забыл окосовы перчатки, что ж такое. Ладно, для того и придумали карманы. В кафе отогреется.
22.
Ноги возмущенно гудели: за день Саю обошла столько мест, что начинала понимать, что за прелесть героини любовных романов находили в таскании на ручках.
Когда-то давным-давно Гаян поднимал ее на закорки и катал на спине. Он был слон, она была повозчик... слоноводитель?
Сейчас самый старший брат, этот важный мужчина в жреческих одеждах, даже руки ей не подаст. Он очень давно перестал ее замечать; но в такие вот снежные-снежные дни Саю вспоминала время, когда была совсем маленькой, и все ей было позволено, даже кататься на широкой спине будущего наследника Храма.