Семья

– Тебя? Нет, Сет.

– Знаешь моё имя?!

– Твоё досье дал мне мой брат. Ты недавно вышел из тюрьмы и был осуждён за убийство ребёнка, разве нет?

– Да, какого хрена! – он вскочил, достал нож и приставил его к моему горлу.

– Я рассказала всё, что могла, убери нож, Сет. Я тебе не враг.

– Я не убивал её, это сделал мой брат, – в его глазах блеснуло настоящее отчаяние.

– Прости, я только хочу помочь тебе, убери нож, пожалуйста.

Сет успокоился, он выяснил у меня всё, что хотел. Он убедился в том, что я не лгу ему. Я называла факты из его жизни, которые просто вводили его в бешенство. После долгой ночной беседы, я убедила его, что он может пойти со мной, если ему больше некуда. Я пообещала, что смогу помочь ему. Сет был в отчаянии, у него не было дома, работа приносила ему только моральный вред, а про развитие своих интеллектуальных способностей речь вообще не заходила. У него был огромный потенциал в инженерии, он встроил в дверь банка регулируемый впрыск хлороформа, чтобы вывести из строя охранника, это лишь один пример его гениальности. О других я ещё не успела спросить. И пока я была без сознания, он совершил гораздо больше манипуляций. Ему удалось в течение пяти минут устранить все камеры видеонаблюдения, убрать охрану и поместить весь персонал и клиентов банка в одно место.

– Попробуешь? – он достал из куртки пакетик и насыпал содержимое в маленькую трубку.

Я не знала, что это. Даже испугалась немного, но была уверена, что вреда не будет.

– А это что?

– Никогда не пробовала? Мне тебя жаль. Это единственное средство, которое помогает забыть о своём жалком существовании.

Он зажёг содержимое и выкурил. Потом протянул мне. Минут через 10 закружилась голова, и мне стало страшно. Сет сказал, что нужно расслабиться. Я легла и уткнулась в потолок. Мы лежали пластом друг возле друга. Он уже не казался мне таким страшным бандитом, и мы могли спокойно поговорить. Я помню, Рэй как-то рассказывал мне об изменении чувств, к человеку, который угрожает твоей жизни, кажется, он назвал это стокгольмским синдромом. Тебе уже не кажется, что ты жертва, и он для тебя уже не преступник.

– О… А ты уверен, что я не отъеду от твоего чудо-средства?

Сет улыбался, он был абсолютно расслаблен и показался мне другим человеком, не тем, кого я привыкла видеть.

– Почему этот день? – я спросила его.

– День, сейчас ночь…

– Я про твои чертежи, там везде 20 мая.

– Мой день рождения, ненавижу его, я всё жду, когда меня пристрелят, – его глаза покраснели, и было видно, что он хочет спать.

– И зачем ты тогда живёшь?

– Не знаю… Всегда хотел семью, но как-то не выходило…

– Может скоро выйдет?!

Сет рассмеялся.

– Добавить? – он стал насыпать ещё.

– Я хочу спать.… Только не пристрели меня с утра, хорошо?! И… С днём рождения, Сет! – мои глаза закрылись.

Я тогда быстро уснула, чувствовала себя спокойно и страх совсем ушёл. Я могла уйти, убежать, но я не хотела этого. Утром мы отправились обратно, по пути захватили мои вещи из трейлера. Сет был трезв и его глаза выдавали небольшую неуверенность.

– А где гарантия, что твоя семья не пристрелит меня, когда мы туда явимся?

– Её нет. Я сделаю всё возможное, чтобы этого не случилось, они меня послушают. А, в крайнем случае, ты ведь ждёшь, пока тебя пристрелят, разве нет?

По дороге мы слушали радио, где говорилось о вчерашнем ограблении банка. Они ищут мужчину 40–45 лет с бородой на чёрном внедорожнике. Не знаю, как ему это удалось, но он явно хорош в своём деле. Мы говорили с ним всю дорогу, он довольно интересный человек, даже улыбнулся пару раз. Вечером мы добрались до моего дома. Свет в окнах горел, видимо, хотя бы один из них уже выполнил задание и вернулся обратно. Я не видела их пять месяцев, только телефонные звонки раз в две недели. Открыв дверь, я обнаружила всех троих, сидевших в холле. Сейчас я либо совершу самую большую ошибку в своей жизни, либо в моей семье появится ещё один брат.

Перед моими глазами стоят трое любящих меня людей, терпеливо ожидавших моего скорого возвращения, а позади меня человек, рискнувший своей жизнью, просто потому, что доверился мне.

Глава 5: Амнистия

«Грамотный расчёт плана сделает тебя непобедимым, ты будешь уверен в каждом шаге своего врага, таким образом, ни один коп никогда до тебя не доберётся».

Сет

***

Моё место не здесь, я должен был остаться в Мексике, но, как известно против системы не попрёшь! Политика, как не крути. Странно иногда бывает, как малейшая оплошность или незначительный поступок полностью меняют твою жизнь. Я не смог избежать этого. Мой отец расстрелян, мать изнасилована и убита. Разве я мог вырасти нормальным?! Я родился в Хуаресе – месте, где каждому человеку, когда-нибудь придётся убить. В моём случае отец вложил мне в руку револьвер и заставил выстрелить в овцу. Тогда мне было десять. Он повторял каждый день, что я не достоин его, во мне нет отваги, нет мужества, которыми должен обладать коренной мексиканец. Он и сам не был мексиканцем, только пытался подражать им. «Ты слабак»! – его злости не было предела. «Ты просто дьявол, мальчик, мир ошибся, когда назначил тебя моим сыном»!

Моё имя олицетворяет Бога войны, хаоса и смерти. Жизнь сама сделала меня таким, зато моему братцу всё сходило с рук. Родители обожали его, всегда самая лучшая еда, одежда. Мне всегда казалось, что я не должен быть с ними, как будто они не моя семья. Всегда хотелось какого-то спокойствия, здесь бы я этого не получил. В 1984 году к нам домой ворвалась банда наркоторговцев, их было около шести человек. Самый здоровый из них долго говорил с отцом, пока остальные держали нас, приставив к горлу ножи. Разговор был о каком-то проценте за передержку товара. Отец плюнул в лицо громиле и тот выстрелил ему сначала в оба колена, потом в грудь, а немного позже в голову. Мать потащили в комнату, где зверски убили. Нас с братом посадили в машину и увезли.

Наши глаза были завязаны, куда нас везли было неизвестно. Да и вообще, зачем мы им понадобились? В тот момент я не особо понимал этого. Мы прибыли на их основную точку. Так называемое гнездо картеля. Здесь располагалась их база, которая одновременно являлась местом их проживания, складом, где они держали свой товар и ещё кучей построек. Нас поместили в камеру, где мы просидели четыре дня. Однажды утром я услышал, как открывается старая скрипучая дверь и в глаза ударяет яркий свет. Брата увели первым, я долго ждал пока придут за мной и вот, наконец, они пришли. Меня схватили за шиворот и потащили в комнату, где сидел грозный мужик с сигарой во рту. Меня усадили прямо перед ним. Я не помню, что он точно мне говорил, но суть была в том, чтобы я стал для них домашней крысой. Он хотел с помощью меня узнать информацию о других картелях города. Собственно, так и получилось. Спустя совсем недолгое время с помощью двух мальчишек, абсолютно не понимающих что они творят, эти уроды смогли сдать полиции три незаконные банды. Брат купался в этой стихии, ему поручали более щепетильные задания, нежели мне. Изначально я не соглашался на вступление в картель, но меня просто заставили, дали два пути, либо я работаю на них, либо умираю.

Я не скорбел по родителям. Никогда не любил их, да и никого не любил. Брат – это моя полная противоположность. Я хотел вымещать свою злость на каждом встречном, но только не трогать невинных людей. Эта банда позволила мне раскрыть свой потенциал. В течение двух лет я работал на них и во мне боролись два человека. Один желал мести, денег и славы, другой хотел спокойствия и понимания, которого у него никогда не было. Именно поведение второго всегда подводило мою работу. Я часто плошал. Босс был недоволен моим поведением и часто оставлял меня на два-три дня подумать в одиночестве. Я ничего не мог поделать с собой. Этого чувства не объяснить. В те дни, когда я сидел в камере я часто думал, почему родители никогда меня не любили, чем я был хуже Маркуса. Он всегда вёл себя гораздо хуже, чем я. В некоторых случаях я находил ответы. Отец был жестоким человеком, Маркус всегда подражал ему, может, поэтому его любили. Я всегда ощущал себя чужим. Не чувствовал близость к этим людям. Мать никогда не разговаривала со мной. Как мы вообще сидели за одним столом? Я не помню, чтобы улыбался. Не встречал людей, которые бы постояли за меня. Меня просто не было. Однажды, я подумал, что, если меня не станет? Ведь ничего не изменится. Ни один человек не заплачет обо мне. Я не понимал, как продолжаю жить с такой ненавистью к людям, а главное к себе. Я просто продолжал существовать.