Семья

***

Меня зовут Джоел. Это дневник моих родителей и моей семьи. Я собрал фрагменты из их рукописей в хронологии всей истории. Некоторые моменты пришлось исключить, но о них вам просто не стоит знать. Каждая из глав посвящена одному из моих близких. Не скрою, было тяжело сопоставить всю историю и не потерять самое важное для каждого из них. Я опубликовал этот дневник для вас люди. Я хочу, чтобы вы поняли, для чего они поступали именно так. Это их выбор! И вы не в праве их судить!

Глава 1: Хоуп

«Под гнётом ужаса, настигшего нас в детстве, мы ждём спасенья даже в самом страшном месте».

Джерард

***

Дорогой дневник. Жизнь заставила меня пройти через массу испытаний – я видел боль близких товарищей, страх в глазах бездомных детей, смерть любимой женщины… И этот день преподнесёт мне массу впечатлений.

Сегодня 6 ноября 2009 года. Мы в подземном бункере, почти 20 метров под землей. Так холодно… Нас заперли в клетке, как стаю волков, ожидающих смерти от голода и готовых порвать друг друга за кусок мяса.

Вы считаете, что сможете нас убить, что сможете просчитать наши действия?! – Нет, ни в этот раз… Сегодня мы не умрём! Мы будем бороться за каждую секунду, проведённую вместе…

***

Я родился в Шотландии город Фолкерк. В 1967 году моя мать оставила меня у порога приюта «Хоуп» в Бостоне. Она никогда не рассказывала мне о моём отце, поэтому фамилии у меня не было. Эта женщина в течение трёх лет воспитывала меня в ущерб себе, и при первой же возможности поместила в приют штата Массачусетс. Я помню только её лицо – смуглое, тощее, с маленькими больными глазами, помню, как эти глаза смотрели на меня из пыльного удаляющегося вдаль форда.

Первые годы жизни в приюте я мало помню. Шёл 1971 год, дети, которых привозили с каждым годом всё больше и больше, не давали расслабиться. В очередной раз, когда меня зажали в раздевалке и избили мои сверстники, я ощутил такую боль, такое отчаяние, что жизнь несправедливо отнеслась ко мне. В тот день мне сломали нос, руку и по подсчётам медсестры четыре ребра. После этого прошло два дня, я стоял на веранде и наблюдал, как один из наших воспитателей уводит очередного счастливчика новоиспечённым родителям в корпус №3 (в него попадали дети, которых выбирали семейные пары, чтобы узнать, друг друга поближе, а затем увезти домой). На другой стороне, уткнувшись в деревянную перекладину, стоял мальчик – его вид наводил ужас на всех воспитанников нашего приюта, но у меня он вызывал только восхищение. Я хотел быть похожим на него, его поведение совсем не тянуло на шестилетнего паренька, его боялись, уважали, но мальчишка почти никогда не разговаривал. Однажды, мимо него промчались три мальчика и в игре зацепили его плечом, через минуту двое из них лежали на земле и корчились от боли в животе после двух прямых ударов. Меня удивляло его поведение, но я не боялся. В одну холодную ночь я долго не мог уснуть и решил прогуляться по окрестностям, пока все спали. Одиночество продлилось не долго, меня догнали те трое ребят, от которых все бросались в стороны. Они оттащили меня в раздевалку и начали бить, пока я не начал звать на помощь. Бессилие после прошлого их посещения не давало мне защищаться. В ту ночь появился Марк. Именно тот немногословный мальчик в одиночку оттащил от меня всех хулиганов. Марк не допускал прикасаться к себе, поэтому мальчики быстро покинули помещение, чтобы избежать драки с ним. Он был таким же одиночкой, как я. Марк помог мне подняться на ноги и пожал мне руку в знак приветствия. Сами того не замечая, мы стали друзьями.

Время в приюте тянулось бесконечно, каждый год всё больше наполнялся жестокостью, и основной нашей целью было выжить. Сюда привози детей со всех уголков мира. Главной причиной всех разногласий была раса. Странное название для приюта, где меньше всего ожидаешь надежды.

Проводя много времени с Марком, я открыл в себе невероятные способности к открытию любых замков, мне было интересно заглянуть туда, куда чужим глазам не было входа. Мы захотели найти себе уединённое место и разработать план побега отсюда, хотя куда идти не представляли. Однажды, Марк обнаружил подвал внизу нашего корпуса. Один из сотрудников постоянно относил туда чёрные мешки с мусором, скорее всего туда совсем никто не ходил. Было около четырёх утра, мы спустились в холодный подвал, взломав основной замок, висевший на стальной цепи у входа. Подвал находился прямо под нашими комнатами, и меня это не на шутку встревожило. Марк уходил всё дальше по холодному тёмному тоннелю, спускаясь уже по третьей лестнице вниз. Никто из нас не произносил ни звука около двадцати минут, пока мы не обнаружили старую, обвисшую железную дверь. Я приложил голову к двери и начал прислушиваться. Мёртвая тишина окружила нас. Холодный пот потёк по моему лбу. Марк поднёс указательный палец к губам. Тишина длилась около двух минут, пока по ту сторону двери не послышался крик. Я достал из правого кармана порванных штанов отмычки, украденные из медицинского кабинета, аккуратно вставил их в замочную скважину и приступил к взлому. Марк молчал, по его рукам побежали едва заметные мурашки. И вот, наконец, треск открывшегося замка. Я взглянул на Марка с надеждой на то, что он не так сильно напуган, как я, но я ошибся. Я зашёл первым, Марк забрал из замка отмычки. Кроме крика помощи в помещении не было ничего слышно. Мы шли около пяти минут, не спеша, ибо страх и холод не давали ускориться. Наконец, мы приблизились к его источнику.

В старой комнате под приютом находилась лаборатория с клетками, похожими на те, в которых держат больших животных, в другом углу стоял большой холодильник с множеством квадратных отсеков. Слева от входа в комнату был расположен операционный стол, на потолке над ним зеркало в полный рост человека, а рядом ящик с медицинскими инструментами. Всё это вызвало такой ужас, что Марк уронил мои отмычки и создал невыносимо громкое эхо по всему коридору. Мы переглянулись, через секунду крик в дальнем углу стал ещё громче – он звал на помощь. Сердце стало биться сильнее. Марк потащил меня в ближайший шкаф для одежды и закрыл, а сам залез под операционный стол и накрылся чёрным пакетом, лежащем на столе. Я закрыл рот руками и стал дышать медленно, как мог. На двери шкафа была вырезана фраза: «Под гнётом ужаса, настигшего нас в детстве, мы ждём спасенья даже в самом страшном месте». Под ней, видимо тем же ножом, подпись фамилий шести сирот, которых должны были усыновить. Боже… Что же здесь происходит.… Из шкафа я видел только стол, а что происходило в комнате, мне было неизвестно. Через несколько минут стало понятно, что этот звук никто не услышал, и я вышел наружу. Я подошёл к холодильнику с отсеками и открыл один из них. Стэнли Купер. Мёртвое тело Стэнли Купера, без рук и ног. Последний усыновлённый ребёнок. Марк стоял поодаль меня, закрывая высокий холодильник. Что это было?! Значит, все убиты, все усыновлённые убиты?! Не издавая лишних звуков, мы медленно стали приближаться к источнику крика.

В дали комнаты было оборудовано место под стоматологические услуги, только вот приборы не лежали на столе, а были над ним, свисая с потолка на длинных стойках. К стулу был привязан мальчишка, его рот был заклеен скотчем. Глаза были завязаны плотной тканью. Вид у него был удручающий – по всей видимости, его нормально не кормили около недели.

Я разглядел сидящего в кресле мальчика, это был помощник доктора Эвана – молодой парень, на вид лет пятнадцати. Кудрявый парнишка работал в приюте, помогая по хозяйству, и вызывал к себе только доверие – он был совсем безобидным. Доктор Эван был ведущим специалистом по изучению психологического состояния подростков в период депрессий, специализируясь в большей степени на мальчиках от 6 до 15 лет. Однажды, старая тётка Эбигейл Миллер – давняя подруга доктора Эвана, привезла своего маленького племянника Рэя на месяц, под предлогом разрешить проблемы с оформлением её старого особняка в пятнадцати милях от Бостона. Мальчишка так и остался на попечительстве.