Страница 8 из 70
– Я не осуждаю тебя, – легонько толкнув кулаком в плечо, я заставил его поднять на меня замыленный взгляд. – И понимаю. Единственное, что меня беспокоит: факт того, что с ним могли что-то сделать, а мы об этом «догадываемся», но не предпринимаем никаких действий. Что, если его ещё можно спасти, сообщив кому-нибудь? А потом просто-напросто будет поздно.
Мэтт сконфуженно провел рукой по волосам:
– Мы можем что-то доказать? У нас есть какие-то основания или… мы знаем людей, с которыми он имел дело?
– Нет… вряд ли.
– Тогда нам не о чем сообщать. Боюсь, тут мы бессильны в любом случае.
Нахмурившись, я согласно кивнул:
– Ты прав… Окей, нам не стоит думать об этом. Пойдем домой. Проблема, которая сейчас в приоритете — это вопрос, как мне теперь пробираться в универ? Только давай без ниндзя-планов.
– Может, стоит всё таки сделать новый пропуск? Где ты его вообще мог потерять?
– Много где.
Припомнив все разы, когда я оставлял что угодно и где угодно, когда угодно мне это вовсе не было, Мэтт побоялся даже представить на какой безрадостный конец мог рассчитывать неприметный пропуск, который я круглосуточно таскал в кармане своих единственных джинс.
– И правда… Глупость спросил.
***
На следующий день нас ждала сложная операция по проникновению в Альма-матер. Несмотря на то, что Мэтт заставил меня перерыть все свои вещи, большего, чем до смерти напугать спящего хомяка, я совершить не смог.
Безупречный, безукоризненный и совершенно лишенный творческой жилы план состоял в следующем: Мэтт идет первым, спокойно проскальзывает через охрану, делает дозвон на мой телефон, после чего отвлекает пост, а я быстро пробегаю мимо.
Замысел был прост, но хорош, вот только кое-что пошло не так, как мы задумывали.
Я ждал у колонны рядом с крыльцом, когда мне позвонил Мэтт:
– [Ты можешь попробовать пройти по моему пропуску. Скину тебе его из окна кабинета Фартиш. Иди туда.]
В один миг мне захотелось, чтобы меня расщепила молния. Чем. Мэтт. Думает.
– Про… проблема не в этом. Я ведь просто не смогу пройти мимо того мужика, – пробормотал я в трубку.
Казалось, что, как не парадоксально, каждый раз, входя в стены заведения, дорогой друг начинал интенсивно тупеть.
– [Да тут… кхм, того охранника больше нет. Мне сказали, что он уволился, так что отбой. Просто войди.]
– Как уволился? – сначала эта новость поразила, но затем я вспомнил, что скептицизм родился раньше меня. Я не сдержался от разоблачающей ухмылки:
– Хочешь поржать над тем, как я - лох войду внутрь, напорюсь на охранника и буду бегать от него по всему кампусу?
Мэтт, конечно, парень отличный, но кроме того он — лучший друг. В подобных ситуациях таким людям веры нет.
– [Я тебя не накалываю. Прислать фотку нового работника?]
Если он решил врать, то держаться будет до конца. Так как других сообщников у меня не было, полагаться я мог лишь на Орита. Поэтому, мысленно подготавливая себя к марафону, я, прижав трубку плотнее к уху, ответил:
– Не нужно. Скинь пропуск, я сейчас приду.
Всю дорогу до поста охраны меня терзали непонятные и, скорее, неприятные чувства, чем я и поделился с другом, пройдя мимо совсем молодого охранника:
– Я не понимаю, Мэтт. Один день мужик работал. Из-за меня он бы не уволился. Не хочешь же ты сказать, что он слился после первого же столкновения с одним из местных засранцев? Таких, как я, тут пруд пруди, но для этого охранник и нужен. Неженку вообще не приняли бы на работу.
– Я ничего не хочу сказать. По-моему, ты придаешь много значения совершенно неважным деталям. Тебе действительно интересно, куда он делся, или просто совесть мучает?
Я промолчал, грозно взглянув на друга, идущего рядом, а затем всё же произнёс:
– Нет… но это странно.
До конца дня меня продолжало что-то тревожить. Я словно чувствовал — происходит неладное, но не имел ни малейшего понятия, чем могла быть вызвана эта нарастающая паника.
Следующие три дня прошли совершенно обычно. Меня начала успокаивать рутина: я по-привычному посещал занятия, ходил на работу, помогал с учебой Мэтту, выгуливал хомяка на балконе. Почти полностью избавился от навязчивой идеи о том, что грядет непоправимая катастрофа. Нет странностей — скучно, зато спокойно. Однако на четвертый день саднящее чувство снова обострилось, когда в момент доставки товара в бар я увидел неизвестного мне парня, занимающегося выгрузкой и сортировкой, вместо фигуры своего недавнего знакомого. Тогда я вспомнил, что сказал мне Винсент на следующий день после нашей встречи с Энджелом: тот сразу же уволился. Я придал значение этому факту только сейчас. В голове произошёл неудержимый всплеск апофении, но я просто не мог не провести параллель — в последнее время люди, с которыми я контактирую, внезапно увольняются.
Даже представить, что подобный бред мог иметь под собой основу, было глупо. Я отчётливо это понимал, но не мог избавиться от навязчивой тревоги. Я поделился горестью с Мэттом, а он поржал и назвал меня королевой драмы. Я с гордостью решил носить это звание, потому что и сам признавал: собираю околесицу. Только вот… легче не стало.
В конце месяца нам задержали зарплату. Причина была проста: крупная недостача товара. Углубившись в вопрос и переговорив с начальником, я узнал потрясающее и шокирующее ничего. Обескураженный ситуацией и злой работодатель бросил лишь пару бессвязных слов про пропажу погрузочной машины, а это новые нейронные связи в моем мозгу не построило. Я тоже был зол.
На следующий день, когда я вернулся с учёбы, а Мэтт поехал на работу, произошло чудо: нашёлся мой пропуск, причём в самом неожиданном месте. Месте, где я искал его в первую очередь, и не раз. Готов поклясться, что он не мог лежать там всё это время. Я подумал: должно быть его нашёл Метт. Позвонил другу, но тот удивился и заверил, что не видел карту с момента пропажи. Меня оглушил новый тревожный звоночек в обители странностей, окружающих нас в последнее время, однако пиком моего душевного упадка стало нечто иное. Войдя в комнату, где у нас стояла клетка с Хару, я наступил голой пяткой на древесную стружку, служившую наполнителем, и кусочки корма питомца. Если хомяк не решил устроить масштабный парад с агитацией и разбрасыванием содержимого клетки, то всё это никоим образом не могло оказаться под ногами, ведь ещё утром пол был чист. Я решил заглянуть в домик, чтобы зафиксировать факт восстания, только вот хозяина там не оказалось. Дверца была заперта. До нашего ухода в универ зверь находился на месте. Одно из двух: либо он эволюционировал и научился запирать за собой дверь, либо пришло время потеть жопой.
Под грохот бьющегося с остервенением сердца я снова позвонил Мэтту, чтобы рассказать о случившемся. Сосед отреагировал на это крайне бурно и сообщил, что сейчас же приедет.
Иногда я задавался вопросом: кого в этом доме любят больше — меня или хомяка? Похоже, я позорно уступал, потому что Мэтт примчался очень быстро. Слишком.
Я стоял на кухне и смотрел в окно, когда услышал копошение в замке входной двери. У меня не было привычки встречать друга у порога, но в этот раз, услышав звук, я сразу же направился в прихожую. Каково было моё удивление, когда в дверях я увидел не родную рыжую копну волос, а здоровенного незнакомого мужика, едва ли не подпирающего головой потолок.
Я проиграю ему в схватке один на один, сомнений нет. В доказательство сказанного можно было привести в пример то, что, очнувшись, я ехал в машине, со связанными за спиной руками и пыльным мешком на голове.
========== Глава 5. Мешок, палёный хвост ==========
Когда ты просыпаешься после самой первой тяжелой попойки в твоей жизни: испытываешь головную боль и тошноту. Когда это происходит снова — ощущения остаются такими же мерзкими. Однако, если ты старый, проспиртованный алкоголик, состояние, приграничное с летаргическим сном всего организма, для тебя привычно.
В последнее время мне столько раз приходилось терять сознание, что я начал относиться к этому совершенно спокойно, как тот старый и проспиртованный. Последним местом моего злосчастного воскрешения был автомобиль, везший меня в неизвестном направлении. Я до самого конца притворялся куском мяса, пытаясь дышать размеренно, и запоминал каждое слово своих похитителей, прозвучавшее в салоне.