Наглец

— Если уж на то пошло, — хмурится Макс. — Мы все могли устроить переговоры и разобраться, почему твой брат пошёл по наклонной, но никто из нас ничего не предпринял. Мы все предпочли состроить оскорблённую рожу и отвернуться от него, вместо того, чтобы помочь; думали лишь о том, как много мы потеряли, сколько боли он нам принёс… А что при этом переживал и чувствовал он сам, никого из нас не волновало от слова совсем, так что виноваты здесь все, а не ты один.

— Можете закидать меня тапками или расхуярить мне лицо, но я всё равно скажу, — вздыхает Егор. — Сейчас уже нет смысла рассуждать на эту тему; всё херовое, что могли, мы уже сделали, и теперь нам только остаётся жить с последствиями. Можно лишь сходить на его похороны и по-человечески с ним хотя бы попрощаться, чтобы было не так… мерзко на душе. Ну и чтобы он знал, что нам на него не похер — где бы он сейчас ни был.

Киваю, соглашаясь с Корсаковым, и замечаю такие же уверенные кивки парней — включая Кира; сдаётся мне, что он теперь частенько будет общаться с братом — правда, не так, как хотелось бы, но между ними теперь, по крайней мере, не будет ненависти.

— Родители знают? — спрашиваю.

— Знают.

— И как? — интересуется Лёха.

— В шоке.

— А про это? — кивает Макс в сторону письма.

Романов забирает изрядно помятый листок бумаги, который я всё это время бессознательно сжимал в кулаке, и прячет обратно в заднем кармане.

— Ещё не показывал, но собираюсь — не хочу, чтобы они считали его сволочью.

Мы дружно и в полной тишине допиваем пиво, думая каждый о своём; лично мне было о чём сожалеть — как и каждому из нас — но мы не можем исправить прошлое.

Зато повлиять на будущее — очень даже.

* * *

Всю ночь парни провели в моей квартире — после прочтения письма, да и всей этой трагедии в целом, мы чувствовали, что нужны друг другу как никогда; ну и плюс мне сейчас тоже не особо хотелось оставаться одному, потому что я не мог дать гарантий, что не поеду к Молчановой. Мы бухали и смотрели кино до тех пор, пока нас просто не свалило от усталости под самое утро, а после поехали в универ — все, кроме Кира, который не хотел больше тянуть и собирался рассказать родителям о прощальном письме Никиты. За всю нашу многолетнюю дружбу это был единственный раз, когда мы вот так разделялись — случай с Лёхой не считается, там вообще без вариантов было.

В это утро мы были каждый на своей волне; не разговаривали друг с другом и не особо следили за учебным процессом — даже преподы нас не трогали, словно чувствуя, что толку от нас всё равно не будет.

Всё поменялось после того, как я сделал исключение из одного из собственных правил и поднял трубку, когда позвонили с неизвестного номера; эта привычка выработалась после того, как девушки, с которыми я спал, начинали названивать, думая, что им со мной светит что-то большее, чем просто секс. Не знаю, почему вдруг я решил, что должен ответить — просто пальцы сами потянулись к гаджету и нажали зелёную кнопку.

— Константин? — слышу в трубке незнакомый женский голос.

Именно женский — звонившей по голосу было не меньше сорока.

— Так точно, — устало отвечаю.

Ей Богу, если это очередной консультант из банка — пошлю нахер даже несмотря на то, что это женщина.

Ну и бесит, когда меня называют полным именем — в детстве мать всегда звала меня Константином, когда я где-то косячил.

— Простите, что беспокою, — виновато извиняется она. — Я Светлана Сергеевна, мама Полины Молчановой.

При звуке знакомого имени спина автоматически выпрямляется — вряд ли Молчанова-старшая позвонила для того, чтобы поговорить о погоде.

— Мама Полины? — зачем-то переспрашиваю. — Что-то случилось?

Трубка вздыхает.

— Послушайте, Костя, я понимаю, что это не ваши проблемы, но так вышло, что я в курсе вашей… заинтересованности нашей дочерью… И при любом другом раскладе я была бы против этого и настоятельно рекомендовала вам не лезть в отношения Полины и Богдана, но так уж вышло, что моя дочь передумала выходить за него замуж.

От услышанного тело обдало жаром: неужели Полина наконец-то поняла, что не любит этого кретина, который её не ценит?

— И чего вы хотите?

— Чтобы ты забрал её.

Что?

— Я что-то не понял…

Пока я разговаривал с матерью Полины, мои парни переписывались с Киром в общем чате — держали руку на пульсе, но свою последнюю фразу я, видимо, произнёс как-то эмоционально, потому что они отложили свои гаджеты и вперили в меня вопросительные взгляды.

— Видишь ли, Бо отказался расторгать помолвку, угрожал моей детке устроить нам проблемы, — всхлипывает Светлана Сергеевна, а мои руки самовольно сжимаются в кулаки. — У неё не было другого выбора, кроме как выйти за него замуж, лишь бы у нас с отцом всё было в порядке.

— То, что Аверин — мразь, я уже понял, — не слишком вежливо прерываю женщину, и мои парни вскидывают брови. — От меня что требуется? Киллера нанять?

— Господи, нет, конечно! — испуганно восклицает собеседница. — Понимаешь, он… запер её в квартире, отобрал телефон… К ней даже мы попасть не можем! Я знаю, что она тебе не безразлична, и поэтому хочу спросить: не согласишься ли ты украсть нашу дочь?

Чего?

Видимо, шок на моём лице был слишком выразительным, потому что парни как-то обеспокоенно переглядывались.

— Вы хотите, чтобы я забрал вашу дочь… себе?

Чёрт, да я даже мечтать о таком не мог!

— Да, именно это я и хочу попросить, — подтверждает, видимо, будущая тёща. — Правда, сделать это можно будет только в день её свадьбы, потому что это единственный день, когда она сможет покинуть эту чёртову квартиру, будь она неладна!

Фыркаю в ответ на эту исповедь: теперь понятно, в кого у Полины такой темпераментный характер.

Следующие полчаса мы вместе составляем план спасения Полины, и только из рассказа Молчановой-старшей я узнаю, что через два дня мог на веки вечные потерять свою язву. Конечно, Полина бывает ядовитой и всё ещё путается в том, что именно должно быть важно в этой жизни, но рядом со мной она сможет измениться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌А ещё мне точно не светит подохнуть от скромности, ага…

Пока последняя пара черепашьим шагом ползёт к завершению, я посвящаю своих парней в детали и прошу их о помощи: всё-таки, если приду не один, у меня будет больше шансов на то, что я сумею увести Полину прямо из-под носа Аверина. Теперь-то мне стало понятно, почему Молчанова не реагировала на моё появление и не брала телефон… Каким сукиным сыном нужно быть, чтобы запереть в квартире девушку, которую перед этим шантажом хорошенько прижал к стенке!

Парни молча офигевают, пока выслушивают ту дичь, в которой должны принять непосредственное участие, и в нашей компании царит напряжённое молчание, пока Лёха не заходится диким ржачем на всю аудиторию.

— Мляяяя, это смахивает на то, как если бы питекантропы не поделили бабу, — угарает Шастинский. — Интересно, в чьей пещере она по итогу останется?

— Ты об этом не узнаешь, если не заткнёшься, — фыркаю в ответ.

В общем, субботним утром двадцать третьего мая я проснулся в несусветную рань от какого-то нереального возбуждения; все эти два дня до Полининой свадьбы мы с её матерь держали постоянную связь, и я, пользуясь случаем, попросил у неё и её мужа Полининой руки — короче, как только подвернётся случай, сделаю Молчановой предложение.

Я стоял, опёршись бедром о капот своей тачки, у своего подъезда и ждал парней, которые всё ещё были в полнейшем шоке, но отказываться от подобной авантюры не стали: один раз живём, или как там выразился Лёха?

Кстати сказать, он приехал первым и теперь дымил, стоя рядом со мной.

— Чувак, мы реально это сделаем? — ухмыляется он. — Реально украдём невесту со свадьбы?

Хмыкаю в ответ и киваю.

— Чёрт, это лучший день в моей жизни!

— Аминь брат, — ржёт подобравшийся незаметно Макс и хлопает меня по плечу.