Служанка

Вижу, мой Барковский завис, не соображая, какая из двух новостей самая сногсшибательная. Придется помочь с выбором.

— Так вот, мне отказали, в силу того, что обижены на вас, Матвей Тимофеевич, дальше некуда.

— Это я обижен на него! Он к Нике приставал и смс-ки грязные ей присылал! — мгновенно, как порох, взорвался отец.

— Пап, давай глянем правде в глаза. Тебя развели, как кролика. Славинский души не чает в своей жене, хотя она и с очень большой чудинкой. А твоя Ника на очень большого любителя. Итак. Что мы имеем. Распопов хлопочет насчет племянницы, которая из гордости не хочет принимать подачки. Кто-то периодически подкидывает маме информацию о твоей неверности. Но она, как мудрая женщина, не устраивает тебе разборок. Потом Ника провоцирует ее. И мама уходит. Потом ты разругался в пух и прах со Славинским. Опять таки из-за Ники. Вернее, тебя разругали. Для чего? Отвечу! Ты в его глазах уже дважды подлец, поэтому, когда ему предъявили от твоего имени требование вернуть долг и освободить дом, он уже и не удивился и не стал с тобой даже разговаривать.

— Но это бред. Это тебя развели, как кролика. На каком основании можно потребовать долг? Да даже если бы он разорился и мне не вернул долг, я бы все равно не потребовал отдать дом! Ты хоть это понимаешь?

— Нет, пап. Кролик все-таки ты. У них расписка, которую дал тебе Славинский.

— И откуда расписка? Она же сгорела!… Наверно! — потеряв весь пыл, не веря и в то же время понимая, что такими вещами я шутить не буду, отец как-то сжался и в глазах мелькнуло почти детское недоумение.

— То есть ты никому никакую расписку не давал и ничего не поручал?! Все правильно? — на всякий случай уточняю, хотя теперь уже знаю ответ. И слава Богу, что он правильный.

— Ну ты что, мог подумать, что я способен на подлость?

Я многозначительно посмотрел на него, потом на свои ладони и по тому, как он от злости сжал челюсти, едва не скрипнув зубами, я понял, что вопрос о маме для него достаточно болезненный. И он сам признает эту подлость. Ладно, пощажу его, и возвращаюсь к началу.

— Ладно. Но, тем не менее, фактом остается многое. Расписка есть. Коллекторы есть. И есть Ника, с появлением которой началась такая петрушка. И кстати, у тебя появился новый партнер. Не слишком ли много совпадений?

Отец задышал часто, прижал ладони к вискам и хватнул ртом воздух, словно что-то мешало ему ровно дышать.

— Она не могла быть в офисе. Андрей дома ее у нас написал. А я сунул ее вместо закладки в книгу, и забыл напрочь, потому что практически сразу …пожар.

— Ну! — я аж привстал в нетерпении. — Что пап?

— Перед тем, как появилась Ника, ко мне приходил Распопов, и я оставил его в библиотеке с коньяком и книгами, чтоб не скучал. Меня срочно дернул звонок из департамента. И если расписка была там, он вполне мог ее найти, — отец схватился за голову и простонал: — Не может быть!

— Очень даже может! Мне этот таракан с первого взгляда не понравился! И включи мозги! Откуда Славинский мог знать номер твоей Ники, чтоб написать ей смс-ку? Наверняка, кто-то улучил момент и с телефона Андрея Петровича послал ее. Мало ли где мы оставляем телефоны.

— Но она мне дома показала синяк и со слезами рассказала, что он ее чуть не изнасиловал, пока я …, - отец схватился за голову.

— Пока ты обсуждал что-то с Распоповым, — договорил я за него.

Мой старик чуть ли не подпрыгнул на кровати, словно собираясь дать кому-то в морду, но тут же со стоном прижал ладони к пояснице.

— Но Ника не виновата! Он ее заставил! — как утопающий за соломинку, отец цеплялся за эту мысль. Понятно, ему не хотелось верить, что он бросил жену ради мошенницы, которая совсем не любила его.

— Блажен, кто верует. Но пап, картина маслом! И кстати, твое счастье, что у нее понос начался перед театром. Иначе Изабелла Марковна уже всех бы оповестила, что Барковский более не заслуживает уважения. Ну что, домой едем, или здесь командный пункт устроим? — спрашиваю для приличия, хотя сам хочу, чтобы дома поменьше народу было. Никотинка не в счет, а отцу я пока не готов рассказать, что собираюсь встречаться с домработницей.

— Наверно, останусь пока. Не хочу видеть Нику. Очень тяжело смотреть в ангельские глаза и понимать, что они лгут. Может дать ей денег и отправить отсюда? — отец снова скривился, будто мысли о Никотинке доставляют ему боль.

— Ага, отправить. А ничего, что она соучастница? И статья за мошенничество и ей светит, и Распопову. Ну чистосердечное признание и все дела… Плюс ты, так понимаю, в отношении нее претензий не будешь иметь? — задаю вопрос и ответ уже знаю. Он влюбился, взыграли гормоны накануне пенсии. И наверно, по — своему был счастлив. Он готов простить и обман, и то, что она лишь использовала его. Да и положа руку на сердце, видеть ее в зале суда — тоже не самое мое горячее желание. Пусть даст показания и убирается куда подальше. Может, выводы сделает.

— Тим, ты не говори ей, что все открылось. Я соберусь с мыслями, и тогда устроим пресс-конференцию. И это, — отец замялся. — Не обижай ее. Просто глупая девчонка, которая захотела денег. А Распопов мог еще ее и кинуть. Я сам на нее чего клюнул? Она беззащитная.

— Ага, пап, давай только без прелести. Ее стараниями Славинские по миру чуть не пошли. Выгоним и забудем, если ты так хочешь.

— Хочу. Выгнать и забыть, — тихо, но обреченно твердо отчеканил он.

— Ну давай. Разбирайся со своими планами, а я поехал. У меня дела.

Вернее, не дела, а дело. Одно, но очень важное. Анюта.

По дороге заскочил в супермаркет, купил мяса, вина, фруктов, каких-то нарезок, хлеба. Все это нам пригодится на пикнике, который я организую для Анюты. Я еще не знаю, что будет потом, но пока нужно хотя бы начать что-то делать.

Подъехав к дому, я не стал загонять машину — она нам пригодится.

Первой на глаза мне попалась Никотинка. Она сидела на террасе и что-то втыкала в телефоне. Очевидно, в инсту выкладывала покупки.

— Тим, давай кофе попьем, — оживилась она, словно только и ждала моего появления.

— Тебе пока еще никто не запрещал, так что пей сама. Мне некогда, — я не удержался от намека на ее шаткое положение

— Ну что ты такой скучный, целый день тебя не было, — лиса, все еще не понимающая, что она в капкане, пыталась опять включить инженю. Но даже играть с ней было неинтересно. Путь папенька разбирается.

Анюту я нашел в гостиной, она терла окно. Я снова залюбовался энергичными, уверенными движениями ее рук. Щека моя словно еще хранила след ее оплеухи, отвешенной от чистого сердца. Я усмехнулся. Просто чудо, а не девочка!

Неслышно подкравшись сзади, я потянул завязки ее передника, вызвав испуганный «ой». Она развернулась, как пружинка, едва не заехав мне той штуковиной, наподобие короткой швабры, которая облегчает уборку. Хотя у меня в отелях служащие пользуются стеклоочистителями Karcher. Странно, папенька денег зажал, что ли?

— Ань, ты так и хочешь меня изувечить, — опять я поймал себя на мысли, что уже улыбаюсь, позабыв неприятности. Аня, как солнечный лучик, согревает и успокаивает.

— Вы чего хулиганите?! — бросив исподлобья вопросительный взгляд, она дала понять, что хотела задать совсем другой вопрос.

— Ань, давай прыгай в джинсы, бери, что там нужно на два дня. Мы уезжаем на природу. Вернее, не совсем на природу. У нас есть уюный небольшой домик и на берегу водохранилища. Ты на нас работала, теперь я хочу тебя отблагодарить. Сделать тебе приятное, а заодно все обсудим спокойно.

Я командовал и был уверен, что эта девочка поймет все правильно.

Глава 32

После того, как Барковский помчался выяснять правду, я схватилась за телефон. Нужно было срочно отправить Анюту куда подальше.

Сначала набрала номер папули. С тех пор, как я играю роль шпионки, толком ни разу и не поговорили. Как ж я скучаю по своим замечательным родителям!

— Пап, привет! У меня все хорошо. Но мне кое-что понадобилось. Отправь прямо сейчас Анюту на вокзал, пусть с «Сапсаном» передаст мои учебники по рекламе. А то бегать по магазинам совершенно некогда. Не переживай, все уладится! Целуй маму! Я вас очень-очень люблю!