Страница 9 из 85
Роб был один. Сидел на диване и читал какую-то книгу. Я осторожно примостилась на соседнюю софу, а он даже глаз на меня не поднял, словно и не зазывал скоротать вечером за партией шахмат. Я сидела молча, не решаясь начать разговор, а он с головой ушел в чтение. Прошло минут десять прежде, чем он спросил:
— В дурака играть умеешь?
— Что? — не поняла я.
— В карты, в дурака. Сыграем?
— Я не умею, — легко призналась я. В приюте карты и азартные игры были под строгим запретом. Шахматы, шашки, настольные бродилки — вот то, во что нам разрешалось играть.
— Давай научу, — скучающим тоном предложил он и как фокусник отложил книгу и достал из кармана колоду. Он разложил её и показал мне все виды карт. Я внимательно слушала и быстро все выучила. Первые три партии ошибалась, но потом вошла во вкус и даже не заметила, как пролетел час. Как увлекательно!
— Просто так играть скучно, — вдруг нахмурился Роб.
— В смысле?
— Давай играть на что-то, — пожал плечами он.
— У меня ничего нет, — вздохнула я. И вдруг стало очень грустно. У меня нет ни денег, ни ценностей. Я бедна как трактирная мышь.
— Ставка не обязательно должна быть материальной, — безразлично произнес он. Вообще складывалось впечатление, что этому парню безразлично абсолютно все происходящее вокруг. — Например, если ты выиграешь, то я исполню любое твое желание, даже самое нелепое, а если проиграешь ты, то ответишь на любой мой вопрос.
— Идет! — решительно кивнула я.
Первую партию выиграла я. Роб выжидающе смотрел на меня.
— Я хочу есть, принеси мне сладкого, — попросила я. Парень лишь усмехнулся и покачал головой. Через пять минут я с удовольствием уплетала большой кусок пирога с земляникой, пытаясь выиграть во второй раз. Не вышло, и я проиграла.
— Итак, мой вопрос, — протянул роб, перемешивая колоду. — Где твоя семья?
Я задумалась. Честно говоря, отвечать на его вопросы не хотелось от слова совсем. Мне было сложно вспоминать прошлое, и рассказывать о нем, что-то объяснять этому странному парню было выше моих сил.
— Я не хочу об этом говорить, — поморщилась я и отвернулась.
— Я не спрашиваю, о чем ты хочешь говорить, я задал совсем другой вопрос, — вскинул брови он и исподлобья посмотрел на меня.
— Я не буду отвечать, — я сложила руки на груди и отвернулась.
— Урок первый, — жестко донеслось мне в спину. Голос Роба вдруг зазвенел сталью. — Карточный долг, какой бы он ни был — это святое. Если ты проиграла в карты, то костьми ляг, а долг верни. И ты проиграла мне вопрос. Это не так уж много, Поля, — почему-то хохотнул он. — Я жду.
— А что будет, если я не захочу возвращать долг? — чуть развернулась к нему я.
— Тут два варианта. Либо я имею право любым способом его из тебя выбить, либо, если это невозможно, тебя перестают считать за человека. Ты становишься изгоем, презираемым и бесправным. Никто не имеет права оказывать тебе помощь, если ты в ней нуждаешься, никто не захочет иметь с тобой дела. Ты просто…становишься человеком без чести и достоинства.
Я слушала его и все больше ужасалась. Он как будто описал мое положении в мире аристократии и знати. Я была приличной девушкой, примерной ученицей, чьей-то будущей невестой. А потом за секунду все рассыпалось, как карточный домик. Обесчещенным девушкам нет места в высшем обществе. На мне и так висело клеймо «сирота», что фактически означает «бастард», а после того, как Боргем изнасиловал меня, я стала изгоем. Если бы мне удалось во всеуслышанье сказать правду, разве он бы понес наказание? Он бы все отрицал, а меня с позором выкинули бы из приюта, как котенка. Никто не захотел бы помочь мне, я стала девушкой без чести и достоинства. и один приличный мужчина даже не посмотрит в сторону той, что потеряла невинность до брачной ночи.
— Но если ты возвращаешь карточный долг, — продолжил Роб, — тебя уважают. Окружающие знают, что на тебя можно положиться, знают, что ты не какой-нибудь пустозвон, а ответственный человек.
Я начала медленно оборачиваться.
— Так что ты выбираешь? Быть человеком третьего сорта или все же начать создавать себе репутацию?
Его слова что-то задели у меня в душе. Я, уже смирившаяся с ролью опозоренной женщины, слова о репутации восприняла слишком близко к сердцу. Конечно, я хочу, чтобы меня уважали и со мной считались! Я окончательно развернулась к парню и переводила взгляд с него на карты.
— Где твоя семья? — повторил он.
— У меня её нет, — прошептала я.
— Как это? — искренне удивился Роб. — У всех есть семья.
— Я жила в приюте, — призналась я, и брови парня поползли вверх. — Что?! Даже для тебя, сына бандита, мы, бастарды — низшее сословие?! Но мы не виноваты в том, что родились на свет вне брака! — мой голос задрожал от подступившего к горлу кома.
— Ты не понимаешь! — оборвал меня Роб и замотал головой. — Ты — оборотень! — сказал он так, словно это что-то объясняло.
— И что? — пожала плечами я.
— Мелкая, ты совсем не догоняешь! Оборотни больше всего на свете ценят своих детенышей и женщин.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно посмотрела на него я. А вдруг он врет?
— Пару лет назад я имел с ними дело, — серьезно ответил Роб. — У них очень строго с этим. Любой рожденный ребенок находится под опекой стаи, тем более девочка. Они берегут женщин, позволяют им покидать свою территорию в очень редких и исключительных ситуациях.
— Жуть, — скривилась я. У них то же, женщины на уровне рабынь? — Но если ты говоришь правду, как же так вышло… — я запнулась, не зная, как сформулировать фразу.
— Что ты оказалась в приюте для бастардов? — закончил за меня Роб. — Не знаю. Но это очень странно.
— Может, я родилась с дефектом, и они решили, что такая им не нужна? — горько усмехнулась я.
— Вряд ли, — Роб просто сама серьезность. — Даже если ты и была не такая как все, то почему это случилось? Знаешь, есть у меня одна догадка, но… — он осмотрел меня с ног до головы и ушел в свои мысли.
— Что?! — не выдержала я.
— Вдруг ты полукровка:, - шокировал меня он. — Но и здесь не состыковка: оборотни могут размножаться только в среде себе подобных. Я не совсем понял, но уловил, что они могут иметь детей только с одной женщиной, которую избирают однажды и остаются с ней на всю жизнь. Понимаешь, обычная женщина физически не может забеременеть от оборотня.
Я слушала его и все больше расстраивалась. Даже если он прав, по всему выходило, что стая не приняла меня и решила таким образом избавиться. Если раньше у меня был призрачный образ родителей, которые не пожелали мне судьбы изгоя и отправили в приют, то сейчас все изменилось. Народ, оберегающий своих детей всеми доступными способами, отказался от меня. Меня вдруг охватило острое чувство ненужности… Кто я? И зачем пришла в этом мир, если я такая неполноценная?
— На сегодня хватит, — решил Роб, убирая колоду. — Если хочешь, завтра продолжим, а сейчас уже поздно, иди спать.
Я встала и хромая направилась к лестнице. Ещё раз убедилась в том, что спускаться намного проще, чем подниматься.
— Я не могу на это смотреть! — с досадой воскликнул Роб, и моя рука тут же оказалась перекинута через его шею. Обнимая меня за талию, он давал опору и таким образом помог дойти до спальни. Я с трудом выносила его прикосновения, но все время напоминала себе, сто это для моего же блага.
— Спасибо, — робко поблагодарила я его и зашла к себе. В ту ночь я много думала и заснула очень поздно.
После этого вечера я уже не боялась выходить из комнаты и общаться с обитателями этого небольшого дома. Как оказалось, моя попытка побега была обречена с самого начала, ведь дом находится глубоко в лесу, здесь практически нет людей на сотню километров вокруг. Чтобы выбраться в населенный пункт, нужно использовать специальный артефакт для перемещения, а у меня его, конечно же, не было. Я бы просто заблудилась в лесу и замерзла бы. Ну, или оказалась сожрана каким-нибудь диким животным.