Продолжение легенды

– Пожалуй, наши дамы правы, что только о нем и говорят, редчайший экземпляр мужской породы, – восхищался невысокий сухощавый мистер Мид, делясь с женой своими впечатлениями от визита. – Силен во всем, и никому не рассказывал про свое ранение.

На этот раз любопытство супруги было удовлетворено: доктор заметил и резную кровать с тончайшим пологом, и такой же ткани занавеси с бархатными серо-голубыми портьерами и удобное кресло атласной обивки, и небольшой секретер, изящную шифоньерку, и еще много чего-то нового, мягкого, кружевного, приятно пахнущего, чему он не знал названия. Ему хватило одного посещения алькова, чтобы найти множество подтверждений разошедшейся версии о любви миссис Батлер к неверному мужу.

– Только сдается мне его неверность осталась в прошлом. Ей удалось крепко привязать его к своему уютному гнездышку. Достаточно увидеть, с какой нежностью он прикасается к вещам жены, чтобы понять это.

Миссис Мид была очень удивлена, увидев на лице доктора давно забытое выражение, когда он подступил к ней с игривой улыбкой и произнес:

– Ну и штучка, признаться, эта Скарлетт!..

Проводив доктора, Ретт наведался к жене, она еще спала. Он сел рядом в кресло, взял её руку, сердце защемило от чувства вины перед ней. Ведь если бы он не поощрял ее своеволие, не заставлял пренебрегать приличиями и не говорил так часто, что она не леди, может она и не потянулась бы к спиртному.

– Да с чего я взял, что она пьет? По её виду этого не скажешь.

Одухотворенность ее бледного лица говорила о душевных страданиях, но никак не о пристрастии к коньяку, хотя опустевшая чарльстонская бутылка валялась возле дивана. Ретт убрал её и призвал Порка. Расспрашивать слугу не хотелось, но кого же еще?

– Скажи, друг, не употребляла ли без меня миссис Батлер крепких напитков?

– Нет, масса, даже от домашней наливки отказывалась, не до того ей было. Что это вам в голову пришло?

– Её знобит немного, хотел дать рому, чтобы согрелась, да побоялся – с непривычки может навредить. Распорядись лучше насчет ванны и доставь нам ужин в спальню.

Скарлетт так часто представляла себе ту незабываемую ночь, когда Ретт нес ее на руках вверх по лестнице, что, почувствовав его сильные руки, не удивилась, только крепче прижалась к его плечу, не понимая, во сне это происходит или наяву. Утром она не поверила своим глазам – подле неё крепко спал Ретт. Его белая, прямо королевская, рубашка с широкими рукавами, кружевами на манжетах, была распахнута, словно специально, чтобы она могла напоследок полюбоваться им и до конца своих дней сожалеть о том, кого потеряла.

Захотелось вовсе сбросить эту рубашку, она еще не видела своего мужа обнаженным. Работая в госпитале, Скарлетт до того нагляделась на немытые, волосатые, искалеченные тела, что долго не могла избавиться от стойкого отвращения к человеческой плоти. Но сейчас она испытывала совсем иные чувства, то вспоминала сон, привидевшийся в Таре, то рождественский бал.

– До чего хорош! – не могла не признать миссис Батлер, вглядываясь в лицо супруга, принявшее снова четкие очертания. – Кто же прошлой ночью созерцал этот профиль, напоминавший если и не молодого языческого вождя, то уж никак не старого опустившегося Цезаря? От Красотки он вроде не таким возвращался.

Ощущение недюжинной силы, исходившее от Ретта, как всегда, взволновало Скарлетт. Она не могла отвести глаз от его рук, его крепких плеч, груди, покрытой черными завитками приятно пахнувших волос. Как красиво они расположены, не скрывая рельефности мышц. Даже длинный рубец, пересекавший грудь и спускавшийся вниз на мускулистый живот, не портил красоту его тела.

– Как же он выжил с такой раной! – ужаснулась она и, уже не отдавая себе отчета в том, что делает, коснулась шрама губами, потом ниже, еще ниже, ещё…

Ретт глухо застонал и рывком притянул её к себе.

– Кто вас этому научил? – гневно воскликнул он.

– Чему? – испугалась Скарлетт, устремив на него непонимающий взгляд, исполненный отчаяния и тоски. – Разве этому надо учить? Разве это не естественное желание женщины – покрыть поцелуями каждый дюйм тела возлюбленного, которого она так долго ждала?

– Вы никогда не говорили, что вам это нужно, – пробормотал он в растерянности, то ли от неожиданной ласки, то ли от того, что она назвала его возлюбленным.

– Что я могла сказать, когда вы были так холодны со мной, так далеки, и всегда рядом Красотка… – горько упрекнула Скарлетт, пытаясь нащупать рукой пеньюар, но его не оказалось на привычном месте. – Потом это вообще стало невозможным. Ну да ладно, что теперь об этом говорить. Простите, больше этого не повторится.

– Да отчего же не повторится? – горячо зашептал Ретт, снова привлекая ее к себе. – Это вы меня простите, дорогая, я подумал… ах, не важно, что я подумал…

Не дождавшись господ в столовой, Дилси начала собирать поднос.

– Видно и завтрак сегодня придется подать в спальню, – многозначительно сказала она Порку.

– Неужели это не сон, – думала Скарлетт, боясь открыть глаза.

– Не слишком ли ретиво я принялся исполнять рекомендации мистера Гамильтона, – думал Ретт, гладя ее шелковистые волосы, разметавшиеся на его груди.

Оба были смущены происшедшим, так не соответствующим их душевному состоянию. Тела жили своей жизнью, нежили и ласкали друг друга, не желая расставаться, а души стыдились слабости человеческой, не способной устоять перед соблазном чувственного земного наслаждения даже в минуты глубокой скорби…

XIX

Не зная, как преодолеть затянувшееся молчание, Скарлетт снова предприняла безуспешные поиски своего пеньюара. Под руку все время попадались вещи, которые никак не должны были здесь находиться. Пообещав сегодня же задать трепку нерадивой Лу, она, наконец, заметила, что Батлер давится от смеха, как нашкодивший мальчишка, который успешно разыграл кого-то.

– Простите, дорогая, ваша горничная ни в чем не виновата. Это я без вашего разрешения воспользовался некоторыми вещами, чтобы создать интимную обстановку в нашей спальне для доктора Мида. Кажется, мне это удалось.

– Зачем вам это? – удивилась Скарлетт.

– Скорее это нужно вам, чем мне.

– Вы полагаете, мне нужно, чтобы мои панталоны обсуждала вся Атланта? – полюбопытствовала она, приподняв очередную вещичку из своего комода.

Ретт от души рассмеялся.

– Прелесть моя, не бойтесь. Он не понял, что это, ведь миссис Мид не носит такие. Доктор расскажет, какая красивая у нас спальня, в каких очаровательных рубашечках спит моя жена, и что ей удалось вырвать заблудшего мужа из цепких рук Красотки.

– Ну что вы, таких смелых целей я перед собой никогда не ставила, куда мне до неё, – насмешливо и в то же время грустно заметила Скарлетт.

– Не скромничайте, вам по силам и более сложные задачи. Не станете же вы утверждать, что не принимали участия в создании этой ловкой выдумки будущих родственников для восстановления вашего положения в обществе; что она не основана на ваших доверительных признаниях, заставивших многих женщин сочувствовать вам?

– О чем вы? Я не делала никаких признаний, не слушаю сплетен и не нуждаюсь в сочувствии.

– Мои уроки не прошли даром, вы действительно стали независимой женщиной, достойной восхищения, и я снимаю перед вами шляпу. Остается только сожалеть, что легенда, полюбившаяся горожанам, не основывается на реальных фактах, а они весьма лестны для меня.

– Перестаньте говорить загадками, если действительно есть что сказать, – решительно оборвала она его.

– Похоже, я был не последним, кто не знал о легенде, – подумал Ретт и пересказал ей все, что услышал от дяди Генри.

– Я думаю, это не выдумка, – помолчав, произнесла Скарлетт, – скорее, догадка умного, наблюдательного человека, проникшего в сущность наших отношений, чего нельзя сказать о нас с вами. Мы не смогли понять, что нам было подарено судьбой, не смогли ценить этого, ни вы с вашим хваленым умением все читать по моему лицу, ни тем более я, никогда не разбиравшаяся не только в чужих душах, но и в своей собственной.