Продолжение легенды

– Это точно. А сколько она на нас потратила, чтобы собрать на бал!

– Не зря хотя бы? Танцевать – то приглашали?

– Ну, да, ни одного танца не пропустили. Рэнда присмотрела себе жениха, приятеля Эшли Уилкса, не отходил от нее весь вечер.

– А ты что же растерялась? – золотисто-карие глаза миссис Тарлтон насмешливо округлились.

– Много очень кавалеров было, не смогла выбрать, – ответила Камилла, не глядя на мать.

– Ничего она не растерялась, боится говорить, – выдала сестру Рэнда, – Джинси, хоть бы ты погадала нам, чем дело закончится.

– Известно, чем у всех кончается, то и вас ждет, – приговаривала Джинси, раскладывая карты. – Молодой король падает, с дальней стороны прибыл, уж не янки ли, мисс Камилла?

– Там есть янки, которые не воевали.

– Ты что говоришь – то?! – рассердилась Беатриса, – за янки не отдадим, лучше в старых девах остаться.

– Как же, послушает она вас, откажется от такого красавчика, почти как мистер Батлер, – бормотала Рэнда.

– Хорошо, ма, тебе так говорить, когда с тобой рядом папа и дочери, – неожиданно поддержала сестру Хэтти, – лучше подумайте о том, чтобы он от нее не отказался. На что ему не очень юная и небогатая невеста?

Мисс Беатриса помолчала и перевела разговор на платья.

– Ой, у Скарлетт столько платьев. Она нам целый сундук отдала.

И девушки начали примерять наряды, рассказывать, как были одеты на балу.

Уж этого старый Тарлтон выдержать не мог и ушел спать.

Едва гости разъехались, как Ретт не пришел домой ночевать. Скарлетт не знала, что и думать.

– Уехал, даже не попрощавшись со мной!

Она прошла в кабинет. Саквояж был на месте, в шкафу висел парадный костюм, под ним стояли лакированные ботинки. Халат лежал на диване, она уткнулась в него лицом. До боли, до крика захотелось, чтобы муж был рядом. Уже уходя, она заметила на столе лист бумаги, прижатый папье-маше. На нем было написано: «Вернусь через пару дней» без подписи и объяснений. Теперь было все ясно.

– Паршивый лицемер! Изображал джентльмена, любящего жену, детей. Только они за дверь, как он за старое! Не иначе как отправился к Красотке!

Она нашла его бутылку с коньяком, выпила две рюмки, но не почувствовав желанного тепла, завернулась в его халат и провела ночь на диване.

Батлер отсутствовал два дня и три ночи. Утром она услышала его шаги и негромкое приказание Порку приготовить ванну. Скарлетт посмотрела в зеркало, ужаснулась своему виду, быстро собралась и ушла в лавку, надеясь, что когда она вернется, он уже уедет.

Порк ухаживал за хозяином, ничего не спрашивая и не рассказывая, тот проспал до полудня, потом пообедал и удивился, что в доме никого нет.

– Все уехали в Тару, еще при вас.

– Ну, да, я забыл, а что мисс Скарлетт?

– Была дома, только что-то нехорошо с ней, масса.

– Что ты имеешь в виду?

– Не ела ничего без вас, плакала. Дилси подумала, уж не затяжелела ли она, ведь вы уже здесь целый месяц.

– Так, слуги воссоединили нас, для них оказалось достаточно того, что я иногда курил на галерее её спальни. Теперь надо что-то предпринять, чтобы слухи об общей спальне дошли до мистера Гамильтона. Ему понравится, что его рекомендации выполнены, и этот год траура обойдется без пристального внимания к её особе. Потом пусть сама решает, что делать: прикрываться и дальше моей фамилией, оставаясь в Атланте, или уехать в другой штат, где разводы не являются проблемой. А вот о детях все-таки поговорить надо.

Ретт быстро встал и пошел в спальню. Она была пуста. Он оделся, зашел к Телфорду, но тот сообщил, что уже три дня не видел её.

– Ваша жена – затворница и, не в укор вам будет сказано, виноваты в этом вы. Она скучает без вас и находит утешение в работе.

– Да, таковы мужчины, всегда придумывают себе более важные дела. На этот раз я не смог отказаться от поручения губернатора. Кстати, о вас тоже скучают в Чарльстоне. Теперь я знаю все, леди Чайзвик сочла возможным, наконец, поведать мне правду. Я очень благодарен вам за сестру. И если вас интересует, как она к вам относится, готов выдать тайну.

– Выдавайте, – коротко разрешил полковник.

– Она сказала: или мистер Уильям или никто!

– Значит, как только отель заработает должным образом, поеду за ней.

Они распрощались, и Ретт поспешил в лавку.

– Как я сразу не догадался, что она там?

Но дверь была заперта, жалюзи опущены. Ретт подергал колокольчик, вышел приказчик и на ломаном креольском сказал, что мадам наводит порядок и никого не принимает.

– Меня примет, – уверенно отодвинул его с дороги Батлер.

Это уже была не та лавка, что прежде. Настоящий магазин, в котором был небольшой, с витринами, торговый зал, отделенный тонкой перегородкой от склада, где хранились товары, строго распределенные по отделам. В дни, когда шла бойкая торговля, все должно быть под рукой, чтобы приказчики успевали доставить вещи покупателям, развернуть во всей красе на большом новом прилавке.

Креол проводил его до дверцы в служебное помещение, а сам продолжил что-то разбирать на полках.

Скарлетт сидела за столом, уронив голову на руки. Она была пьяна. Батлер тронул её за плечо.

– Что тебе, я же все объяснила, – устало произнесла она, подняла голову и застыла в недоумении.

– Не ждали? – спросил Ретт.

– Я никогда не жду вас.

– Конечно, я же не Эшли, что меня ждать.

Скарлетт криво улыбнулась.

– Вы же всегда куда-то уезжали. У вас была своя жизнь, и я ничего о ней не знала. И если бы мы не ссорились с вами каждый раз навсегда при расставании, разве можно было бы выдержать все эти разлуки?

– Вы замечали мое отсутствие или с нетерпением ждали очередную коробку конфет? – попытался шутить Батлер.

– Ну, конфеты лишними никогда не бывают, да еще в то время, так что разлука казалась невыносимой, – отвечала она заплетающимся языком.

– Вы ели что-нибудь сегодня?

Она неуверенно пожала плечами. Ретт вышел к приказчику, велел ему все закрыть и отпустил домой. Тот уже понял, кем является грозный господин.

– А завтра приходить?

– Конечно, если работа нужна. Придите с утра, как обычно, открывайте и торгуйте. Мадам должна отдохнуть, вместо нее к вечеру приду я и все проверю.

Порк испугался, когда увидел хозяйку, едва стоявшую на ногах.

– Что с ней? Послать за доктором?

– Пошли и принеси куриный бульон в кабинет.

Ретт заставил жену выпить бульон, уложил ее на своем диване и отправился в спальню.

Доктора Мида Батлер встретил на пороге спальни в бархатном халате, накинутом на тонкую белую рубашку. Врач послушал Ретта, посчитал пульс, пощупал живот, заметив рубец, спросил:

– Пришлось сразиться врукопашную?

– Да, было дело, проявил беспечность. Это еще в блокаду.

– Судьба оказалась милостива к вам, пойди лезвие не в длину, а чуть в глубину, и нам не пришлось бы встретиться. Что сейчас беспокоит?

– Голова закружилась.

– Не мудрено, – мистер Мид кивнул на кружевную рубашку, лежащую поверх атласного покрывала, – переусердствовали, наверно? Ничего страшного, крепкий кофе пока не пейте, можно граммов 50 коньячку, больше гуляйте, особенно перед сном. Ничем не злоупотребляйте, в том числе и этим.

Доктор кивнул теперь в сторону кресла, куда Батлер сбросил свой халат, его рукава лежали так, будто обнимали, прикрывали собой нечто прозрачное, воздушное, в оборочках и воланчиках. Батлер довольно заулыбался, глаза заблестели, белки отливали синевой.

– Как будто и не пил никогда, – подумал доктор, разглядывая комнату, – будет что рассказать Кэролайн.

Пациент его не торопил, нарочито медленно убирая с подушки что-то розовое, кружевное. Множество милых мелочей в комнате говорило о присутствии молодой женщины. Все дышало свежестью, негой, манило погрузиться в нее. Мистер Мид был посрамлен, поддавшись очарованию этой неги, созданной руками хозяйки, прелестнейшей из женщин, к которой он, тем не менее, по-прежнему, испытывал неприязнь.