Дикие

- Извращенец, - тонкие пальцы замерли на миг на ручке двери.

- Возможно, - я встал сзади нее, склонился к уху, прикусив мочку. Кристин вздрогнула. – Ты будешь моей.

- Только в твоих фантазиях, Макклин, - и Хэнсон выскользнула из кабинета.

Посмотрим, мелкая. 

Алисию я набрал только спустя сорок минут, после того, как принял душ и влил в себя чашки три кофе. Спать хотелось до омерзения.

Волчица, на самом деле, мало чего смогла добавить. Приняла Сэм немного, наркотик, пусть и в старой упаковке – новый. Быстрее, сильнее, опаснее. Как конкретно он действует, Алисия сказать не смогла, описала лишь в общих чертах: новая дурь серьезно ослабляет организм оборотня, делает волка уязвимым.

Я слушал девушку и хмурился, по привычке щелкая костяшками пальцев на левой руке.

Радовало одно: Саманте, по словам Ал, ничего не угрожает, очнуться волчица должна уже к обеду.

Следующими на очереди были ребята, оставленные в доме Сэм. Там тоже никаких особых новостей – все стерильно, все в отбеливателе.

Я слушал скупой доклад Ника и снова ходил по кабинету, снова щелкал пальцами. Потом приказал ребятам отправиться к Алисии, охранять обоих девушек.

Отбеливатель… Почему, мать твою, отбеливатель?

Так грубо, неаккуратно, так…

Думай, Макклин, думай, тупая задница. Как? Почему ты так уцепился за этот долбанный отбеливатель?

Есть способы эффективнее, есть способы аккуратнее и…

И что?

Я тряхнул головой, спускаясь по ступенькам крыльца «Берлоги», оглядел здание. Надо везде усилить охрану. И нанять еще одну официантку.

Не дай бог, ноги у всего этого дерьма растут из стаи Джефферсона… Я сотру Аллена в порошок, не смотря на все то, что он когда-то для меня сделал.

Мысли о стае дернули меня к мыслям о Хэнсон, вызвав на губах улыбку предвкушения. Малышка Кристин будет моей. Ее первая луна пройдет со мной. Почему?

Потому что я так хочу, потому что зверь внутри так хочет.

Сладкая, горячая девочка.

Педаль газа утонула в полу.

Я перестал смотреть на Кристин Хэнсон как на ребенка около двух лет назад. Два года назад мне сорвало крышу. Молодняк Джефферсона тогда отрывался в моем клубе на Хэллоуин, Крис была в костюме крупье, ничего из ряда вон, ничего особо провокационного, она смотрелась почти целомудренно на фоне мельтешащих вокруг зайцев из плейбоя, медсестер, ведьм в неглиже разных цветов. Но кроликов все-таки было больше. Молодые волчицы, видимо, находили невероятно забавным переодевания именно в зайцев. Очень плоский намек, очень пошлый. Кристин не вертелась на танцполе, она сидела за барной стойкой и потягивала что-то сине-зеленое из высокого бокала. Обтягивающие брючки, приталенная жилетка, белая рубашка, волосы, убранные в низкий, успевший немного растрепаться пучок.

Я не узнал девушку со спины. Решил подкатить.

Хотя решил, пожалуй, не то слово. Мой волк практически не оставил мне выбора, просто вытолкнул к ней. И кто я такой, черт возьми, чтобы сопротивляться?

Я подкатил.

Хэнсон меня тоже не узнала, вообще не уверен, что она помнит о том, что произошло в ту ночь. Засранец-бармен угостил ее за счет заведения. «Затмение» - опасная штука: идет легко и почти незаметно, а вот в голову бьет почище отбойного молотка. Да и меня сложно было узнать. Я просрал спор Стиву и вынужден был припереться в образе Флэша. До того, как увидел костюм, который протягивал мне ухмыляющийся Стивен, я даже не подозревал о размерах задницы, которая мне предстояла.

Малышка Кристин, увидев меня, замерла на миг, а потом громко и от души расхохоталась.

- Я сумел тебя рассмешить, значит ли это, что мои шансы на знакомство только что увеличились?

- Зависит от того, чего ты хочешь от этого знакомства?

- А чего ты хочешь, чтобы я хотел? – улыбнулся и тут же спросил: - Из чьей ты стаи?

- Джефферсона. Я – Кристин Хэнсон, - улыбнулась она.

Меня аж на стуле подбросило.

Ничего себе.

- Алекс, - назвал я свое второе имя, разглядывая девушку перед собой. Ворот строгой рубашки был расстегнут, тонкий галстук привлекал внимание к красивой груди.

Мы вполне мило болтали какое-то время, а потом я вытащил ее танцевать. На сцене приглашенная группа затянула какую-то балладу. Мне было все равно, кто там по ком страдал, мне было все равно на тех, кто вокруг нас, мне было все равно, что подумает ее стая. Насрать.

Все, что имело сейчас хоть какое-то значение – Кристин, прижимающаяся ко мне, ее сводящий с ума запах, ее взгляд и полупьяная улыбка. Она была очень хороша, невероятно хороша.

А через пятнадцать минут я утащил девушку в какой-то кабинет, вытаскивая шпильки из волос, стаскивая с себя дебильный костюм героя-имбецила. Жаль только, что с краской на лице было не так просто разобраться, иначе сейчас все, возможно, было бы намного проще.

А тогда…

Хэнсон первой начала. Так себе оправдание, но оно помогло окончательно заглушить совесть. Я знал, что ничего не будет этой ночью, понимал настолько отчетливо, насколько мог в том состоянии, в котором находился. Я сражался с собственным зверем и диким желанием, накрывшим с головой, словно темные воды озера, как только она потянулась ко мне в переполненном зале за поцелуем.

- Алекс, я…

- Девственница, - прорычал, опуская девушку на диван, стаскивая с нее брюки. – Знаю, не бойся. Я не возьму тебя.

- Но…

- Хочешь, чтобы я остановился? – сама мысль ужасала. Действительно ужасала, но я готов был сделать это. И поэтому замер, нависая над девушкой, тяжело дыша, чувствуя собственное сердце где-то в горле.

- Нет.

- Уверена?

- Абсолютно, - она улыбнулась.

И я набросился на ее губы, вычерчивая пальцами узоры на бедрах. У нее были сногсшибательные ноги, у нее было сногсшибательное тело, она была ненасытной и смелой. «Затмение» отключило природную осторожность. Ну и спасибо тебе, Господи, за маленькие радости.

Она столкнула меня на пол, села сверху, медленно расстегивая пуговицы на рубашке, не сводя потемневшего взгляда, а я наблюдал, как миллиметр за миллиметром обнажается тело. Пожирал взглядом черные кружева нижнего белья. Рубашка отлетела в сторону, тонкий галстук лег ровно в ложбинку между грудей. Я поймал его кончик и заставил Хэнсон нагнуться, впиваясь в ее рот. Я трахал этот сладкий рот языком, сжимая грудь, водя руками по спине, ногам, бедрам. А потом мои пальцы скользнули под трусики.

М-м-м.

Я зарычал и перевернулся, придавливая девушку к полу, сорвал кружева, рывком раздвинул ее ноги. Собственное желание долбило по вискам.

- Кто-то уже пробовал тебя на вкус, Кристин? – спросил, оттягивая момент, когда прикоснусь к волчице губами.

Она не ответила. Дышала тяжело, глаза были закрыты, тело дрожало от предвкушения и напряжения. Гребаный галстук теперь выглядел как ошейник. Это почти стерло грань между дозволенным и запретным. Почти, но все же не до конца. Я все еще помнил, что не могу ее взять. По крайней мере не так, как мне того бы хотелось.

- Ответь мне, Кристин. Немедленно!

- Нет, - выдохнула она.

Я улыбнулся. Медленно и лениво, с предвкушением.

- Ты когда-нибудь испытывала оргазм? Ласкала сама себя?

- Нет.

Да!

- Тебе понравится, - пообещал, наклоняясь. Она пахла так, что хотелось стонать. Ее вкус на языке убивал, пронзал. Сладкая малышка Хэнсон. Очень сладкая. Наверное, такими же сладкими были зерна граната в царстве Аида, или яблоки в райском саду – греховно сладкими.

Кристин была отзывчивой и очень чувствительной, ее тело извивалось и изгибалось, ногти стали когтями, верхние резцы – клыками, стоило мне только слегка провести языком по уже набухшему бугорку. Она цеплялась руками за стоящее рядом кресло, голова металась, ее когти продрали обивку, а мне до безумия хотелось, чтобы точно так же она цеплялась за мои плечи, но… Но тогда я бы едва ли удержался от того, чтобы не взять ее. Боль, кровь и секс очень тесно переплетены в мире оборотней.

Я немного сжал сосредоточение ее удовольствия зубами и услышал стон, полный удивления и удовольствия. Сладкий стон, протяжный, молочные бедра задрожали, немного приподнялись от того, что девушка подо мной прогнулась в спине. Кристин откинула голову назад, и мой взгляд остановился на ее открытой шее, с гребаным галстуком-ошейником. Рот наполнился слюной, волк бесился, дергался, метался внутри. Член был напряжен настолько, что, казалось, это невозможно вынести, низкое, грудное рычание вырвалось сквозь сомкнутые губы.