Слуги Ареса

Исполненный разочарования от своей неудачной, как он считал, сегодняшней миссии. Гущин вернулся к заветному окошку, где и обнаружил своего руководителя.

- Ну, как успехи? - спросил Елизаров.

- Почти ничего, - вздохнул Гущин. - А у вас?

- Тебе вот эта фамилия что-нибудь говорит? - Елизаров показал лейтенанту ксерокопию договора.

- Так это же известный продюсер! - удивился Гущин. - Акула шоу-бизнеса. На днях по телевидению выступал.

- Вот как? То-то в голове все вертелось... Не знаешь, что за человек?

- В газетах писали - педик, - хихикнул лейтенант. - А что, может, наш писатель пал на любовном фронте?

- 0 tempora, о mores! - обнаружил знакомство с латынью полковник и ткнул пальцем в плечо веселящегося подчиненного. - Кто версию выдвинул, тот ее и разрабатывает! Ладно, я поехал, а ты потолкайся здесь еще маленько, пообедай с ними, что ли... Вдруг еще осенит!

Проводив Елизарова до дверей, Гущин для вида потоптался в вестибюле и совсем уже собирался смыться из издательства, как вдруг к нему подошел один из редакторов детективного отдела.

- Как у вас со временем? - спросил редактор, окинув лейтенанта каким-то странным оценивающим взглядом.

- Да есть время, а что? - с возродившейся надеждой ответил лейтенант.

- Тогда - прошу! - редактор сделал приглашающий жест, и заинтригованный Гущин последовал за ним.

Пишущая машинка куда-то исчезла, а вместо нее на совещательном столе красовалась внушительная батарея разнокалиберных бутылок и наспех, по-походному, сервированная закуска.

- У нас тут небольшое событие, - пояснил редактор, демонстрируя Гущину томик с окровавленным топором на обложке. - Книжка вышла вчера, вот отмечаем... рождение. Позвольте представить вас автору...

"А почему бы и нет? - подумал лейтенант, искоса рассматривая этикетки на бутылках. - Все равно день пропал к черту!"

...Окончание этого дня сохранилось в памяти Сергея Гущина весьма смутно. Мелькали какие-то смеющиеся лица, обрывки разговоров, витиеватых тостов. "Семерку" ему пришлось оставить на парковке возле издательства по причине полной невозможности не только управлять автомобилем, но и попасть внутрь него. До дому его довез счастливец на ветхом "Запорожце" лейтенант сунул ему двадцать долларов и несколько кошмарных детективов. Себе он оставил только тот, что с топором - книжка была с автографом автора.

С огромным трудом попав ключом в замочную скважину, лейтенант ввалился в квартиру, дотащился до дивана в гостиной и рухнул на него не раздеваясь и не сняв ботинок. Сон его был тяжел - лихой маньяк-трансвестит в извращенной форме терзал депутата - православного священника, а потом с обоими круто разобрался мускулистый спецназ, вооруженный зазубренным плотницким топором...

Первое, что ощутил лейтенант, продрав глаза, - тяжелую, тупую боль в затылке. В комнате было светло. Сергей перевел взгляд на запястье - "Patek"

показывал без четверти десять.

- Так, так! - услышал лейтенант голос отца. - Изволили слегка погулять, господин подпоручик?

- Батя... - простонал лейтенант, с неимоверным трудом поворачивая голову. - Ты ли это?

- Я, сынку, я! - сердито ответил генерал. - Я тебя породил, мерзавца этакого...

- Не сердись, - жалобно попросил лейтенант, с трудом принял сидячее положение и со стоном обхватил голову ладонями. - Кажется, я вчера вступил в союз писателей...

- Е...! - До генерала долетела волна перегара, и он, скривившись, отвернулся. - Что это такое ты пил, поросенок?!

- Не помню! - честно признался лейтенант и опять горестно застонал, раскачиваясь, как муэдзин на молитве.

- В душ, мерзавец! Пошел! - скомандовал генерал. - Я Володьке сам позвоню, расскажу, в каком виде тебя застал, прохвоста!

Через полчаса, выйдя из ванной в чем мать родила, Сергей застал отца сидящим за столом перед запотевшей бутылкой "Абсолюта" и аппетитно пахнувшем слегка пережаренным лангетом, щедро политым острым соусом.

- Срам прикрыть! Пятьдесят грамм быстро на грудь принять! Мясом зажрать! Так. Еще пятьдесят грамм съесть! Кофейком все запить. Все. А теперь рассказывай, где ты это взял?

- Писатели подарили! - пояснил лейтенант, торопливо прожевывая последний кусок лангета. - Авторский экземпляр, с автографом!

- Я не про эту парашу, - генерал швырнул на диван книжку с топором. Реферат где взял?

- А... Да там же, в издательстве. Покойник-то, оказывается, в научных кругах вращался. Он туда и принес.

- Читал?

- Нет.

- Ну правильно. Времени не хватает. Дерматин какой-то трескать время есть...

- Да что ты, ей-богу! Ну, диссер какой-то десятилетний...

- Сюда посмотри! - Генерал поднес к лицу сына страничку реферата, один абзац был отчеркнут красным карандашом. - Знаешь, что это такое?

Текст гласил: "Предлагаемый в настоящей диссертации метод... был использован при разработке эскизного проекта системы 39К7 (п/я Р-6082, ТД № 25357)".

- Вот это знаешь, что такое? - еще раз спросил генерал, подчеркивая ногтем указательного пальца шифр системы.

- Нет. А что это значит?

- Что это значит? А то это значит, что пора тебя, засранца, из МУРа убирать. И как можно скорее!

XVIII. СТАРЫЕ ГРЕХИ

- Не ждал, не ждал! - Елизаров поднялся из-за стола и шагнул навстречу гостю. - Случилось что?

- Случилось. - Василий Николаевич Гущин пожал руку приятелю и с любопытством оглядел скромный кабинет. - Небогато живете, господа сыщики.

- Живем среди теней, - усмехнулся Елизаров. - В этой комнате сам Коркин когда-то работал.

Гущин понимающе покачал головой - фамилия легендарного начальника МУРа семидесятых годов была хорошо известна генералу.

- Да, были люди в наше время... - протянул Гущин, с уважением коснувшись поверхности старого массивного стола. - Не то, что нынешнее сучье племя! Работы хватает?

Елизаров молча провел ладонью под подбородком.

- Да, да, - сочувственно кивнул отставной генерал. - Это ж не Москва теперь, это Чикаго тридцатых годов! Уходить не думаешь?

- Если говорить честно - пора. Устал.

- А что не уходишь? Некуда?

Елизаров неопределенно пожал плечами.

- Пару раз поступали предложения. От бывших подследственных, как ни странно.

- Чего ж тут странного? - улыбнулся Гущин. - Такой опыт, такие связи... Профессионализм всегда в цене.

- Цена разная бывает.

- Ух, щепетильный ты наш! Надумаешь службу оставить, сообщи. Подберем что-нибудь подходящее. Не ущемляя... угрызений! - Генерал сделал сложное движение пальцами правой руки, долженствующее, по-видимому, изображать это самое "ущемление угрызений". - А сейчас вот что... Серега-то мой как здесь?

- Все нормально. Прижился.

- Ты им доволен?

- В целом - да. Потенциал есть. Может выйти толковый...

- Не получится, увы! Намерен я его забрать.

- Причины?

- Две. Первая - в "Национальном оружии" местечко освободилось, пора ему настоящую карьеру начинать. Вторая - вокруг дела, ну, того, с книжкой, жареным скоро запахнет, и нечего ему туда лезть.

- Поясни, - прищурился Елизаров.

- Только без протокола, начальник! - рассмеялся Гущин. - Вот, взгляни.

Он протянул Елизарову реферат диссертации. Полковник быстро пролистал брошюрку.

- Интересно, интересно... - пробормотал Елизаров, задержавшись на абзаце, отчеркнутом красным карандашом.

- Интересно? - фыркнул Гущин. - Да, это очень интересно!

- Что это - 39К7?

- Это? - переспросил Гущин. - Это грехи, Володя. Это старые-старые грехи, у которых очень длинная тень. И в этой тени спрятано много фигур.

Некоторые до сих пор остаются влиятельными. И опасными. Поэтому я полагаю, что мы с тобой не доживем до того дня, когда подробности этой истории станут широко известны.

- Загадками говоришь.

- Иначе не могу, ты уж извини. Впрочем... Конец семидесятых помнишь хорошо?

- Помню.