Слуги Ареса

Как бы отозвавшись на эту мысль, Фред взглянул на капитана. На секунду гей остолбенел, его бледное лицо приобрело плаксивое выражение, которое сразу же сменилось гримасой ужаса. Грубо выдернув свою руку из-под мышки друга-депутата, он буквально кинулся к столику, расположенному в левом от Степанова углу помещения.

Капитан внутренне напрягся - наступал решающий момент игры. Весь расчет Степанова и был построен на импульсивной реакции эмоционального Фреда тот знал, кого разыскивает капитан, и если Сильвер не соврал, эти парни должны были сейчас быть здесь. А оскорбленный гей не сможет упустить такой прекрасной возможности, чтобы оросить благотворным бальзамом мести свою трепещущую душу.

За столиком, к которому подскочил Фред, сидели четыре человека - двое мужчин и две девушки. Одному на вид было лет сорок-сорок пять, простого кроя рубашка из дорогого натурального шелка, мощная шея борца с золотой цепочкой крупного плетения, коротко стриженные курчавые волосы с заметной проседью, восточные черты лица, умные проницательные глаза. Второй выглядел примерно вдвое моложе, в его облике не было ничего яркого, запоминающегося, кроме разве что рук - короткие рукава позволяли разглядеть длинные загорелые мослы, буквально увитые канатами упругих мускулов. Дамы за этим столиком представляли собой дорогую разновидность местных шлюх.

"Здоровые клешни у молодого, - подумал Степанов, внимательно наблюдая, как Фред, нервно жестикулируя, объясняет что-то "кавказцу". - Без пиджаков оба, оружия не видать, это хорошо".

Фред показал в сторону стойки, оба его собеседника взглянули на капитана. В этих взглядах была очевидная обеспокоенность. Молодой что-то сказал, обращаясь к шлюхам, те вскочили и быстро отошли от столика.

"Пора! - решил капитан и, широко улыбаясь, направился к знакомым Фреда. - Они самые. Сомнений быть не может!"

В этот момент он заметил, как "кавказец" толчком ноги пододвинул к молодому небольшую спортивную сумку, стоящую возле стола. Тот наклонился и стал дергать застежку - молнию, похоже, заело. Капитан ускорил шаг, он был уверен - оружие в сумке.

Приблизившись к столу, Степанов с ходу обратился к сидевшим, назвав фамилии, которые сообщил ему Сильвер. Это было последней проверкой. Фред изумленно вытаращил глаза и отступил за спину "кавказца". Тот, не спуская глаз с капитана, утвердительно кивнул. Молодой, наконец запустив ручищу в сумку, стал приподниматься из-за стола. Медлить уже было нельзя.

Быстрым движением капитан выхватил револьвер.

Хлопок - первая пуля досталась молодому, он рухпул обратно на стул, сумка тяжело, с лязгом, ударилось об пол.

"Не ошибся!" - отметил капитан, машинально оценив тяжесть этого падения.

Хлопок - второй выстрел положил вскочившего было "кавказца". Ствол револьвера переместился в сторону Фреда. Гей был единственным человеком в кабаке, который знал, кто такой Степанов, и оставлять его в живых было никак нельзя. Фред взвизгнул, отпрыгнул от стола и развернулся в тщетной попытке скрыться в толпе ошеломленных, оцепеневших людей. Хлопок - пуля вошла Фреду в подзатылочную впадину, энергия выстрела бросила хрупкое тело прямо на дородного депутата, соляным столбом застывшего в трех шагах.

Послав еще две пули в молодого и две в "кавказца", Степанов отшвырнул разряженный наган, вытащил из кармана бутафорскую гранату, сорвал кольцо и поднял над головой. На этот жест публика среагировала вполне адекватно все дружно свалились на пол. Этот эффект тоже входил в расчет капитана оружие могло оказаться у многих гостей агентурного кабака и чрезвычайно важно было не дать ему заговорить раньше времени.

Метнув муляж в стойку, капитан бросился к выходу, топая по спинам несчастных посетителей. Прежде чем выскочить из дверей, обернулся. И навсегда запомнил сцену, достойную кисти Босха, - изящную фигурку в черном, подстреленной птицей повисшую на руках депутата, налившееся кровью багровое лицо биржевика, взгляд его вышедших из орбит глаз, остановившийся на гранате, подкатившейся к ногам...

...Вернувшись домой, Степанов первым делом удалил с рук "паутинку" практически незаметную тончайшую пленку, исключающую образование отпечатков пальцев в течение трех часов. Кисти, тщательно протертые спецсоставом, неприятно жгло, но зато он мог быть абсолютно уверен - ни на стакане, ни на револьвере его "пальчиков" не осталось.

"По нынешним временам - излишняя предосторожность, - подумал капитан, жадно глотая ледяное "Мерло". - Наверняка все спишут на обычные разборки и будут расследовать... бесконечно. Все, конец корриде. Остается еще заказчик, но это уже не срочно. С этим уже можно не спешить".

Он сел за письменный стол и взглянул на фотографию на стене.

"Я найду его. Может быть, через месяц или через два. Найду обязательно. Я не фанатик и не идеалист, и я не верю в справедливость. Просто дело надо довести до конца".

Засыпая, он опять увидел этот футбольный матч.

Атакующая команда была близка к успеху. Длинная передача почти от центра поля - и форвард, оставшись один на один с вратарём, уже занес ногу для удара по мячу. Но судья засвистел и тяжело побежал по лужам, нелепо размахивая руками.

"Офсайт! - догадался капитан. - Вне игры. Грубая ошибка... Теперь все сначала".

Впрочем, в этом бесконечном матче никогда не забивали голов...

...Слушая визгливые причитания Армена, который с ужимками шимпанзе метался по тесной сторожке, Питон мрачнел с каждой минутой. Назарян прикатил в Кратово в первом часу ночи, в темноте вдолбил "тойотой" в чудесные ажурные кованые ворота, установленные только вчера, и чуть было не замочил из "стечкина" самого хозяина, который выскочил на шум. Состояние Армена было близко к истерике, и Питон, с трудом отобрав пистолет у нервного гостя, влил в него почти полную бутылку "Мартеля", прежде чем добился более-менее связного рассказа.

Суть же горестных стенаний несчастного Назаряна сводилась к следующему. Вечером он должен был встретиться со своими людьми в "Голубом медведе".

Подъехав в назначенный час к бару, он застал там ужасную картину - куча милиционеров суетилась возле двух трупов, в одном из которых Армен опознал своего человека, а второй оказался завсегдатаем кабака. Третий пострадавший - Сурен Алабян по кличке "Самбист" - с двумя пулями в правом легком и одной в желудке боролся в настоящий момент с костлявой в институте Склифосовского. Он был настолько плох, что врачи сомневались дотянет ли до утра.

Сурен был доверенным лицом Назаряна, можно сказать - мозговым центром почти всех операций группировки, а погибший - его личным телохранителем и по совместительству руководителем боевиков Назаряна. Удар был нанесен очень точно, а учитывая странное убийство в доме, где Армен снимал четыре квартиры для своих людей, сомневаться не приходилось - на команду Назаряна открыт сезон охоты. Вот только кем? И почему?

- Сурен мне как брат! - вопил Армен, воздевая руки к низкому дощатому потолку. - Кто!? А?

Ну кто!? Помоги, а? Скажи! Век за тебя молиться буду!

- Да успокойся ты! Сядь! - пробасил Питон, плеснув в мутный граненый стакан остатки коньяка. - На-ко, выпей еще.

Армен схватил стакан, глотнул, слышно было, как зубы стукнули о стекло. Надрывно закашлялся, схватившись за горло. Питон забрал у него стакан, похлопал мощной рукой по спине.

- Эк тебя трясет! - сочувственно сказал он. - Давай еще раз расскажи, только не ори, а то уши заложило...

Армен повторил рассказ. Хозяин слушал с задумчивым видом, не перебил ни разу.

"Странно, очень странно! - рассуждал Питон. - За последние полгода ничего похожего, все спокойно было в городе... Чеченцы разве... Да ну! Я бы знал".

- Сам на кого думаешь? - спросил он Армена.

- Да в том-то и дело, что ни на кого! Со всеми в дружбе живу! - развел руками слегка подостывший Назарян.

- Значит, никто его не запомнил... Может, Самбист твой вспомнит?

- А! - махнул рукой Армен. - Без сознания он.