Самый Лучший Ветер

Антоша снова кивнул и по собственному почину начал крепить участок троса с желтой меткой в замок на шпеньке.

— Соображаешь, — одобрительно протянул я. — Но пока можешь так делать, только если за тобой кто-нибудь следит, хорошо? В одного не стоит. Все, хватай ключи, дуем вниз.

Мы шустро собрались и, перекидывая друг другу инструмент, спустились на поле.

— Видишь, это якоря, — показал я ему аккуратные пазы в корпусе «Ласточки», куда уходили причальные тросы. — Выдвигай шпенек и наматывай на него свободный конец, от конца к началу.

Антоха принялся за работу, а из-под «Ласточки» к нам выполз Далин.

— Ловко ты, — похвалил он меня. — Вроде и трос убран, и руки чистые. Всегда в тебе этому завидовал.

— Горе перфекционистам, — следя за Антохой, отозвался я. — Они всю жизнь спать уставшими ложатся, и дел у них куча, и нервы ни к черту. Вот прямо как у тебя. Надо доверять людям, гноме.

— Даст бог, когда-нибудь начну, — устало выдохнул он. — Под старость, наверное, не раньше. И то поневоле. Вы все?

— Да, — наклонился я проверить Антохину работу. — Вот этот замок еще защелкни, чтобы трос в полете не вывалился. Молодец.

Мы подобрали все за собой и с завистью посмотрели вслед выскочившему из «Ласточки» и приодевшемуся Арчи. Он сделал нам ручкой и взял курс на проходную, не вступая в разговоры.

— Вот…ходок, — сплюнул на землю от раздражения гном. — В каждом порту у него такое.

— Кто на что учился, — примиряюще протянул я, направляясь на борт. — У механика работа особенная, много не погуляешь. Машина да Лариска, вот и все твое женское общество.

— Да не работа, — тут же кинулся он со мной спорить. — А человек он, то есть полуэльф, легкомысленный. Ты же не бегаешь, я тем более. Антоху пока просто пускать никуда не будем, обойдется.

— Да не, — возмущенно вступил в разговор тот. — Мне не надо, у меня подружка в Белом Камне есть.

— Ну ладно, — прервал я их. — Позавидовали, и хватит. Трофеи-то будем разбирать, второй день валяются?

— Вы начинайте, — махнул рукой Далин. — Я потом подойду, если по моей части будет что.

— Хорошо, — кивнул я. — Разбирать будем в ходовой рубке, на столе. Антоша, ты подтаскивай по одному мешку, и пяток ящиков прихвати в грузовом отсеке, а я пока стол застелю чем-нибудь.

Парень умчался выполнять указанное, а я прошел в блестевшую чистотой рубку и вздохнул.

— Прости, Кирентий Кузьмич, — громко в голос извинился я. — Ты убрался, а мы опять мусорить будем.

— А зачем? — тут же выпрыгнул откуда-то домовёнок.

— Трофеи перебирать будем, — объяснил я. — Хочешь с нами?

— Да! — радостно закивал головой Кирюшка. — Очень! Вместе!

— Ну молодец, — усмехнулся я. — Тогда помоги стол застелить и сам на него залазь.

Домовёнок моментом метнулся на кухню, откуда припер старую плотную скатерть, которая взметнулась у него на стол как бы сама собой. Я достал из своего шкафчика чистую тетрадь и ручку, которую вручил втащившему первую часть награбленного Антоше.

— Записывать будешь, — объяснил я ему. — Только не все подряд, а по уму, на одной странице, например, оружие, на другой книжки, а на третьей валенки. Ну, сам разберешься.

Антоха уселся записывать, а мне пришлось хлопнуть в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— Начнем, помолясь, — объявил я, запуская руку в первый мешок, который ожидаемо был с револьверами. — Давай, Кирюша, я опасное сначала вытащу, а ты уже все остальное.

Домовёнок согласно кивнул, подскочив к мешку и вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть добычу. Я быстро выбрал оттуда револьверы и выложил их перед Антошей на стол, по пути занявшись разрядкой.

— Чего мы имеем, — задумчиво протянул я, рассматривая богатство. — Во-первых, семь стандартных «Воронов», разной степени изношенности, в кобурах. В принципе, норм. На продажу пригодятся. Записал?

Антоха сосредоточенно кивнул, а я вытащил из общей кучи семь учтенных револьверов и уложил их в ящик.

— Во-вторых, четыре длинноствольных, их еще морскими называют, «Молота», — я продемонстрировал один револьвер Антоше, вытащив его из кобуры. — состояние хорошее. Но это Далин потом поточнее скажет. Не хочешь себе один?

— Не, отказался парень. — Здоровые сильно, и патрон слишком мощный. Мне бы вот этот посмотреть.

С этими словами Антоша показал на оставшийся в одиночестве на столе богато и тщательно отделанный гномский револьвер.

— Щас, — со всем возможным ехидством отказал я. — Этот мне пойдет. А губа у тебя не дура, смотрю. На денежных вопросах целиком сосредотачиваешься и тут моментом все самое вкусное разглядел.

Антоша смутился и, покраснев, склонился над тетрадью.

— Да ладно, — пришлось мне ободряюще хлопнуть его по плечу, — не стесняйся, не кисейная барышня. В принципе, линия поведения у тебя правильная. Вдруг бы обломилось? А только у нас так, кто упер, тот первый себе и выкупает что понравилось.

— Выкупает? — удивленно уставился на меня парень.

— А ты как думал? — в свою очередь удивился я. — Это же все на общий котел идет. У нас все по чесноку.

— Но это же ты принес, — возразил парень, даже отложив в сторону ручку с тетрадкой.

— Не принес, — уточнил я. — А, как говорит Кирюша, покрал. А на шухере кто стоял, если пользоваться этими терминами? Кто трелевать на «Ласточку» помогал, кто Валета отвлекал? Мы команда, запомни. И потому все, что в рейсе добыто, это собственность команды, понял?

— Да, — кивнул мне парень, — теперь понял.

— Ты смотри, — настороженно сказал я. — Не вздумай путать личную шерсть с общей, этого не простим, понял?

— Да ты чего? — обиженно выдал мне Антоша и чуть не заплакал. — Я в жизни никогда так не делал!

— Ну извини, — тут же облегченно пошел на попятную я и принялся забалтывать парня. — Зато если не в рейсе мы будем, то тут чего найдешь, все твое!

— А как понять, когда мы в рейсе, а когда нет? — все еще обиженно спросил Антоша. — Ну, чтобы знать и не обмишуриться ненароком

— Веришь, нет, Антоха, — выдохнул я. — Не знаю. Я уже лет семь себя в рейсе считаю, без перерыва, и парни тоже.

— И я буду! — упрямо сказал тот. — Как все!

— Молоток! — примирительно сказал я все еще обиженно глядящему на меня парню. — И еще не путай домашнее с нашим. Дом это дом, это, так сказать, святое. Сюда не надо ничего оттуда тащить, а вот от себя для семьи — это только приветствуется. Но выкупив сначала, конечно. Ладно, разобрались, идем дальше.

— А мне можно вот этот кожи кусочек с кнопочками-клёпочками? Подарить? — подергал меня за рукав Кирюша. — А то у меня денег нету, выкупать.

— О Господи, — посмотрел на него я. — Тебе можно, конечно. Тебе все можно. Только если спросишь сначала, ты же у нас не кто-нибудь, а самый настоящий трюмный. Зачем тебе?

— На сумочку, — простодушно объяснил домовёнок, глядя на непонятно откуда взявшийся лоскут тонкой выделанной кожи с замком-клёпкой. — Крышку хочу, чтобы закрывалась, и ремешок через плечо сделаю, как у тебя.

— Держи. — протянул я ему вожделенный кусок. — И, если еще чего понадобится, ты говори, я выдам. Скорее всего.

— Конечно скажу, — уставился на меня простодушными глазенками Кирюшка. — А как иначе?

— Все? — посмотрел я на своих подопечных, один все еще выглядел замкнутым, зато второй был доволен донельзя. — Идем дальше?

Те дружно кивнули, и я вывалил остатки снаряги из мешка на стол. Перевернул получившуюся кучу каких-то потрепанных кожаных ремней, потрескавшихся пустых кобур, облупившихся подсумков и устало вздохнул.

— По идее, — показал я на вещи Антоше, — все это барахло выкинуть надо. Нет у нас времени с ним возиться, да и стоит оно копейки. И не поймут нас, если на продажу понесем, совсем, скажут, дошли до ручки. Но придется. Причем тебе.

— А почему? — удивился парень. — Не, я могу отнести запросто, но ты же сам сказал, что смеяться будут. — А потому, друг ты мой любезный, — ехидно признался я, — что, хотя и цена этой куче три рубля, но Далин нам за эту трешку весь мозг выест. Давайте под такой хлам пару ящиков определим, туда будем всякое барахло скидывать, потом разрешаю взять оттуда чего понравится, остальное на продажу.