Левиафан. Игры богов

– Верно, – повторил он, вглядываясь в пламя, будто выискивая в нем ответ на вопрос охотницы. Прошло несколько долгих мгновение, во время которых Серона что-то лопотала себе под нос, периодически обращаясь к друиду с вопросительной интонацией. Наконец, старик, одетый, кстати, явно не по сезону – в одни лишь льняные штаны и рубаху традиционного для друидов темно-зеленого цвета со скудной вышивкой, оторвался от пламени и посмотрел сначала на Сирону, потом на Белена.

– Сегодня же вечером, – кивнул он. – Обряд мы проведем сегодня же, вы заслужили право называться притенами. Идите и приведите себя в порядок, через час после заката я буду ждать вас у городского адэйра.

Сирона аж засияла и стрелой выскочила из броха, забыв о том, что покидая друидскую твердыню, надлежит поклониться неугасимому пламени. Но сегодня Олан просил ей этот проступок.

Белен не удивился тому, что обряд пройдет в адэйре, втором по значимости сооружении Арброта и любого города притенов. Если в брохе друиды проводили собственные таинства и использовали неугасимое пламя для общения с другими представителями своего ремесла, то адэйр, внутренним строением напоминавший уложенное на бок исполинское каменное колесо, применялся для обрядов народных, включая ритуалы родового союза и различные посвящения.

Белен собрался уходить, он поднялся с деревянной лавки, вытесанной из цельного дубового ствола, у самого выхода обернулся, чтобы поклониться неугасимому пламени. Олан пристально смотрел на него.

– Как она? – спросил друид. Белену не нужно было уточнять, о ком говорит старик.

– Не знаю, – честно признался он. – Не понимаю. Наверное, я вообще плохо понимаю людей. После битвы за Арброт ей было очень плохо, а сегодня она уложила двух англов и трех скоттов. Причем одного зарезала в рукопашной. И ничего – помолчала, и будто обо всем забыла.

– Ты пригляди за ней, – Олан прищурил глаза и погладил себя по седой бороде. В свете пламени татуировки на его лице казались не синими, а черными. Особенно зловеще выглядел Полумесяц Кернунна, с особой четкостью выведенный на лбу друида. – Может и обойдется. Но не бросай ее пока. Будь рядом.

– Буду, – пообещал Белен, не особенно довольный новыми заботами. Он не хотел привязываться к Арбору, никоим образом. Как парень и сказал Сироне, после обряда он в ближайшие дни покинет город. Возможно, ему и земли притенов придется покинуть в поисках истины о своем прошлом. Но для начала надлежало стать одним из них. И благо, все самое трудное осталось позади.

Глава 3. Стать собой

К адэйру вела аллея из шестнадцати высоких камней, такие на юге называют менгирами. Грубо обработанные камни, вдвое превышавшие рост человека, были украшены тайными огамами и символическими рисунками. Был там Полумесяц Кернунна, Зверь Эпоны (в северных регионах его звали кэльпи), Дуада Эзуса и другие сакральные знаки.

Белен шел через аллею менгиров, между которыми были установлены жаровни. Разумеется, мероприятие затевалось не ради него и Сироны, точнее – не только ради них. Сегодня в Арброте обряд посвящения проходили двенадцать человек, десять из них в ближайшие пару месяцев разменяли свою шестнадцатую зиму. Да, обычно обряд посвящения проводят именно в таком возрасте, но Белен и охотница из племени круитни были во всех смыслах «особыми случаями».

Вновь началась противная морось, со стороны моря подул холодный ветер. Из одежды на Белене были только льняные штаны, даже обуви он не надел по указанию Олана. Парень уже успел продрогнуть, ибо идти меж менгиров надлежало медленно и вдумчиво. Сирона уже прошла обряд, как и остальные десять притенов.

У входа в адэйр его ждал один из младших друидов, он протянул Белену широкую металлическую чашу с изящной гравировкой, повествующей о древних обрядах и битвах богов. Белен с поклоном принял чашу и сделал глоток. По вкусу – медовая корма с легким травянистым привкусом.

Друид с длинными темными волосами и пронзительными серыми глазами был одет в традиционную для его ремесла зеленую шерстяную рубаху с удлиненным подолом и кожаную безрукавку с рядами металлических бусин в районе плеч и груди. На шее и запястьях друида на кожаных шнурках висели амулеты и обереги со звериными когтями, клыками и перьями. Несколько простых железных колец украшали его пальцы, на правой руке – мужской притенский браслет. Друид почтительно отступил в сторону, пропуская Белена в адэйр.

Вход был прикрыт легким тканым полотном, на котором металлическими бусинами и кольцами были выведены друидские символы и тайные огамы. Из помещения доносились мерные удары двух бубнов, сливавшихся в пластичный монотонный ритм.

Войдя в адэйр, Белен на миг прищурил глаза – настолько ярко в центре помещения горело пламя ритуального очага. Адэйр представлял собой круглую конструкцию из каменных блоков и плит различной величины, как и в брохе кладка выполнена на сухую.

Диаметр помещения составлял не более восьми бренданов, но в отличие от броха в адэйре был всего один этаж с высоким сводчатым потолком, а внутреннее пространство было разделено на сегменты стрельчатыми арками, основанием для которых служили выдвинутые из стен пирсы, напоминавшие ступицы колеса. Белен стоял в одной из таких арок, точно напротив него на возвышении застыл Олан, каждую из оставшихся шести арок занимал друид младших ступеней

– Подойди, воин, – медленно проговорил Олан. Белен впервые слышал, чтобы друид говорил таким голосом – жестким, глубоким, исполненным мощи. Бубны забили громче, ритм ускорился. – Преклони колено пред пламенем, эйдолоном пресветлого Эзуса.

Белен послушно сделал несколько шагов по направлению к ярко пылавшему очагу, от которого исходил нестерпимый жар. Он встал на колено у самого огня, обратив глаза в щелочки, которые начинали слезиться, протестуя против излишне высокой температурой. Пахло можжевельником.

– Ты доказал, что достоин стать одним из нас, – беспристрастно продолжил Олан. – Мы не знаем, кто ты, откуда пришел и куда идешь. Ты и сам этого не знаешь. Но мы видели тебя в бою, мы видели тебя за столом на пиру и на охоте. Ты честен и чтишь традиции нашего народа. Но принимаешь ли ты их?

– Принимаю, – просто ответил Белен. Он понимал, что не сможет солгать Олану даже при большом желании. Поэтому сразу решил говорить прямо и честно.

– Принимаешь ли ты наших богов? – Олан бросил в костер омеловую труху и пламя застрекотало, жар усилился. – Пресветлого Эзуса, неодолимого Тевтата, многомудрого Кернунна, громоокого Тараниса, неведомого Луга, прекрасноликую Эпону и других предков земли притенов?

– Принимаю, – ответил Белен и понял, что напиток, выпитый им у входа в адэйр был крепче, чем казалось. Хотя скорее здесь все вместе – он не ел полдня, продрог, а тут еще этот тяжелый саван травяного запаха, окутавший внутреннее пространство адэйра почти зримой пеленой…

– Принимаешь ли ты свой путь? – Белену показалось, что огонь разгорелся ярче, но иным, внутренним светом, и что-то изменилось в голосе друида. Едва ли он знал Олана так уж хорошо, но ощутил, что старик на мгновение выдал свои чувства. Правда, Белен не сумел их разобрать.

– Я не знаю своего пути, – ответил парень и посмотрел в глаза верховного друида Арброта сквозь ритуальное пламя. – Но принимаю его. И даже если он уведет меня прочь от земли притенов, я не забуду ее традиции и ее людей. Никогда.

Олан с минуту смотрел на Белена через огонь и в его выцветших старческих глазах парень уже не мог прочесть ни единой эмоции. Наконец, друид кивнул. Тут же из бокового прохода появился еще один ремесленник омелы, в его руках Белен увидел нож и две чаши. Чаша меньшего размера и нож были выполнены из серебра, большая чаша – из золота. Все три предмета были испещрены тайными огамами и знаками богов.

В висках застучало, но в целом Белен чувствовал себя неплохо, ему даже начинал нравиться этот тяжелый запах, зависший меж полом и потолком адэйра. Бубны вновь сменили ритм, теперь они звучали глуше и размереннее.