Левиафан. Игры богов

Глава 1. Бог и его посланник

Небо вновь затянуло изодранным серым холстом. Мелкая морось все глубже проникала в одежду, напитывала все вокруг колкой влажностью, подтачивая и без того обостренные нервы. Белен затаился в невысоком кустарнике, неотрывно глядя на юго-запад, где через верещатник пролегал широкий тракт, что прочно связывал пограничье Аэнгуса и сердце притенских земель.

Здесь от тракта отделялась дорога, она уходила ровно на восток через рощу Анион, где по преданию Таранис ковал клинки богам для битвы с фоморами. Вересковая пустошь взбиралась на холм и упиралась в подлесок, где Белен лежал уже несколько часов, неотрывно глядя на тракт, слушая полубезумные стенания пронизывающего осеннего ветра и тихое посапывание Сироны.

Обычно говорливая Сирона удивительным образом не проронила ни слова за все время неподвижного лежания на подстеленном валежнике. Девушка отлично понимала, что если они провалят испытание, суровый народ притенов не даст им второго шанс. Так заведено в этих землях, и это справедливо, ведь здесь, на севере, ошибка почти всегда означает гибель.

Они поджидали небольшой отряд, что второй месяц бродил вдоль пограничья в компании человека с юга. По слухам человек был одет в длинную рубаху наподобие платьев притенских женщин, и вел странные речи о новых богах и всепрощении. С новыми богами притены уже сталкивались и не сказать, чтобы новым богам эта встреча понравилась. Но человек с юга был настойчив и каким-то непостижимым образом многие англы внимали его словами. Кто-то вполголоса утверждал, будто даже среди притенов Аэнгуса нашлись те, кто ради глупых россказней женоподобного лгуна отринул громовержца Тараниса, воителя Тевтата, светлоокую Эпону и всеблагого Эзуса.

С теми, кто так поступил (коли такие действительно нашлись), разговор будет коротким. Однако человек с юга заставлял друидов Арброта волноваться и те нашли идеальный выход. Они направили Белена и Сирону убить этого человека и сопровождавших его англов. С одной стороны, если Белен и Сирона справятся, они будут достойны пройти обряд посвящения и стать притенами, пусть не по крови, но по духу. С другой – если южные боги действительно сильны и отнявших жизнь их жреца ждет проклятье, то пусть лучше это проклятье падет на иноземцев. Арброт выигрывает в любом случае, а королю Гволкхмэю не придется рисковать своими людьми.

Белен отлично все это понимал, и Сирона понимала, да только выхода у них не было. Сирона происходила из племени круитни, что обитало далеко на севере. Круитни – родичи притенов, но далекие и не сказать, чтобы особенно близкие. Почему она покинула родные земли – совсем другая история, важнее то, что притены Арброта приняли ее, но относились с недоверием, не считая равной себе.

У Белена история была поинтересней. Его нашли в кромлехе за городом, когда казалось, что небо раскололось пополам и молот Тараниса бил по небесной наковальне не переставая два дня кряду. Белен не помнил, кто он и откуда. Лишь смутное ощущение теребило задворки иссушенной памяти – он пришел издалека и кого-то искал здесь.

Верховный друид Арброта по имени Олан признал в Белене посланца богов. Он и назвал парня Беленом, что на языке притенов значит «сияющий». Олан сказал, что от Белена исходит темный свет, какого он ранее не видел. «Так не светятся смертные, так не светятся боги», – сказал старый друид. Белена так и подмывало спросить, а часто ли уважаемый Олан встречал богов, чтобы утверждать подобное? Но парень решил промолчать, так как старик, по сути, решал его судьбу и вроде как не планировал ни приносить парня в жертву, ни выгонять из города в одних портках.

Его оставили жить в городском брохе, у огненного камня вместе с друидами. А потом на город напали англы и оказалось, что Белен – непревзойденный воин. Он голыми руками забил напавшего на брох англа, забрал его щит и меч, и ушел нести гибель врагам притенов. В том бою он умудрился не только поубивать с дюжину нападавших (а это, друзья мои, нужна школа), но и спасти Гволкхмэйя.

В итоге, Гволкхмэй и Олан решили позволить Белену пройти обряд посвящения, но прежде он должен был еще раз доказать свою верность народу притенов. Сирона, откровенно подслушавшая тот разговор, напросилась пойти с Беленом, чтобы тоже получить право на обряд. Гволкхмэй и Олан недолго думали и по уже упомянутым причинам отправили непревзойденную охотницу и отменного воина на непростое задание.

А непростым оно было потому, что человека с юга, как рассказали торговцы из Перта, сопровождают пять вооруженных англов и еще столько же скоттов. Несмотря на то, что король всех притенов многомудрый Коннстантин заключил союз со скоттами, эти пятеро, что путешествовали вместе со жрецом южных богов, едва ли могли стать причиной разлада между двумя народами. Скотты и сами порешили бы их без особых переживаний за то, что те предали своих предков.

Получалось десять человек при оружии, вероятно – воины, вполне возможно – опытные. Плюс жрец, который, быть может, и молнии из рук метать умеет, как иные друиды Тараниса. А у Белена только охотница, пусть и меткая.

Да, они нападут из засады. Да, стрелы Сироны летят со скоростью крика и Белен еще не видел, чтобы охотница промахивалась. Да, он и сам отлично сражается и может выстоять против двух-трех обученных воинов. Но это не битва при Арброте, где почти сотня притенов билась с двумя сотнями англов, где в месиве из крови и пепла оружием выступали не только мечи и секиры, но и камни и даже собственные зубы. Где удача порой оказывалась важнее мастерства, ибо каким бы великим воином ты не был, лихая стрела, прорвавшая завесу непроглядного дыма у тебя за спиной, с легкостью прошьет твою грудь, даже щит не успеешь поднять. И даже лица своего убийцы не увидишь.

Изначально Белен хотел напасть в сумерках, но торговцы из Перта заверили его, что человек с юга не глуп – он не путешествует в темноте. С рассветом или чуть позже они должны были покинуть Карнусти и двинуться в сторону Гатри. Путь здесь один и где-то в это время (Белен украдкой взглянул на небо, пытаясь определить, где за низкими гранитными тучами притаилось Око Эзуса) они должны были пройти через вересковую пустошь и рощу Анион. У рощи Белен нашел идеальное место для засады.

Парень и сам удивлялся себе – как быстро он учился у притенов. За минувший месяц он несколько раз сходил вместе с ними на охоту, однажды патрулировал побережье Арброта на дубовых судах с плоским днищем, дойдя до Карнусти и дальше, до Монифиета. Но битва у стен Арброта была его единственной схваткой, как минимум – единственной, что он помнил.

Однако Белен понимал, что в кладовой его памяти хранится настоящее руководство по выживанию, он мастерски управляется с любым оружием, знает языки притенов, англов и скоттов, а может и еще какие-то. Но ничего не помнит о себе, своем происхождении. Весь этот месяц он прибывал в некоем неоднозначном состоянии, муторном и непонятном. Как человек, которого внезапно разбудили и заставили что-то делать. И он делал, все, что ему говорили, а вместе с тем будто еще не очнулся от долгого сна, который уже почти забылся, но еще не истерся из памяти и цепко хватался за сознание своими иллюзорными когтями.

Ему было легко убивать. Нормально ли это? Для притенов – несомненно. Но он не притен. Он видел Сирону, когда в битве за Арброт она впервые убила человека, выстрелив ему в лицо. Она до последнего не отпускала тетиву, слезы катились по ее щекам, а воин шел на нее, плотоядно оскалившись и занеся руку с окровавленной секирой. В тот вечер она убила троих, а потом проплакала всю ночь и почти неделю не выходила из старого охотничьего домика на краю города, что отдали ей в бессрочное пользование.

Выходит, что не для всех в этом мире смерть, убийство является обыденностью. Но для притенов война была едва ли не смыслом существования. При этом они успешно торговали, строили величественные города из дерева и высокие каменные дуны. Они создавали безупречное оружие и великолепные украшения из разных металлов, которые ценились даже на далеком юге, в странах, что лежат за землями англов.