Пари со скуки

– Юу-чан, – Мика выхватил из рук Юичиро свое же письмо и смял. – Это, это…

– он не знал, что сказать, однако в следующую минуту, понимая, что настал конец, он прямо взглянул на Амане. – Это правда. – Серьезно произнес он.

Судорожный выдох, по мере того, как осознание горькой правды озаряет разум. Микаэла, это не Микаэла. Её не было. Она не существовала. Никогда. Вместо нее, все это время был он. Он. Он играл с ним. Эта мразь играла с ним, притворяясь Микаэлой, как кошка с мышкой. Его развели, его подставили собственные друзья, натравив на него этого урода. Разыграв его, заставив полюбить это… эту…

– Юу, это всё, правда, – Мика отцепил пряди и швырнул их сторону, подняв на Юичиро несчастный взгляд. – Все, что в этом письме, правда «от» и «до». Я хотел тебе сказать, но не мог, я порывался, знал, что делаю неправильно, – быстро заговорил он, – но не мог, не мог позволить себе потерять тебя.

Пойми, – он поглядел в колючие зеленые глаза. – Я люблю тебя. Это звучит дико и ты, наверняка, мне не поверишь, но это правда. Вот это настоящая правда. Я люблю тебя, Юу-чан. – Он сделал несмелый шаг к Амане. – Прости меня, пожалуйста, я страшно виноват. Наш обман ужасен, но это по-прежнему я, твоя Микаэла, и я люблю тебя, клянусь, Юу. Это не шутка, я действительно полюбил тебя. Ты же говорил, примешь меня, кем бы я не оказался, Юу, это я, – Он со слабой, подрагивающей улыбкой на губах, протянул дрожащую руку к руке Юичиро, но тот резким ударом отбил ее, а потом со всей силы ударил Мику

в челюсть.

– Сука ты, – прошипел Юичиро с омерзением глядя на свалившегося на пол парня. Желание разорвать в клочья этого ублюдка было непреодолимым. Этого зажравшегося мажора, сумевшего влезть змеей под кожу, заставить его, Юу, п… полюбить себя… Да в этом даже признаться сложно. Как он смог полюбить такое, как не понял? Как не увидел, кто скрывается под маской уж слишком безупречной девушки, коих в природе не существует? Как повелся на такой галимый развод, да еще и от кого, от этого куска мусора?!

Микаэлы нет. Есть только он. Есть только эта лживая, двуличная тварь.

Неизвестно каким образом он смог подавить свое безумное желание и ни произнеся не слова вылететь из номера.

– Юу! – Мика бросился за ним к двери, но тот скрылся из виду слишком быстро. Зажав ладонью рот, Мика зажмурился, коснувшись лбом косяка. Слезы душили, но он не давал им выхода. Внутри все горело, было настолько больно, что этим жаром казалось, иссушались слезы. Место удара ужасно саднило, кажется, даже текла кровь, но парень почти не ощущал этой боли, она была ничто в сравнении с той, что испепеляла его душу. Это произошло, он сказал, сказал и потерял. Юу ненавидит его… Это конец.

«Ты все-таки мне соврал, Юу-чан, ведь в этом обличье ты меня не принял…»

Юичиро несся по улице, не разбирая дороги. Внутри все клокотало и кипело. Жгучая боль пронизывала каждый закуток сознания. Бег только разжигал в нём ненависть и злость. Он ненавидел его, он ненавидел этого парня. Не сдержись он, и не оставь его в отеле, он бы убил его, порвал на куски. Сама мысль, что его обвел вокруг пальца такой ушлёпок, вгоняла в дикую ярость. Как ТАКОЕ могло обмануть его и главное, как он придурок повелся. Как он не разглядел в этой смазливой девке, этого урода?! Как он смог охмурить его?! Как заставил думать только о ней, он же конченный урод, у которого нет ни чести, ни совести. Шваль, которая живет в свое удовольствие и трахается со всем подряд. Как он мог изловчиться и влюбить его в себя?!

Господи, какой позор. На секунду у Юу перехватило дыхание. В боку начало болеть, затрудняя движение, но он продолжал нестись по улице. Какой позор, что он теперь скажет родителям? Благо, хоть не успел представить им свою девушку, вот как бы он тогда объяснял, кем оказалась его возлюбленная?! Он женился на нём, невероятно. Теперь о таком даже родителям не скажешь, позорно. Как сказать отцу и матери, что его развели и он женился на самом конченом создании планеты?

Эта мразь мало того, что поиздевалась над ним, сыграла на его самых светлых чувствах, так еще и довела до женитьбы. Вынудила жениться на себе, да еще и где? В церкви. У этой сволочи ничего святого. Нагло врать, перед Богом.

Что удивляться, хах. Такие и не на такое способны. Твою мать, как же мерзко. Он так распинался перед ней, перед ним, так любил, так старался угодить ей, быть нежным, выказывал все свои эмоции, а она только смеялась над ним.

Уходила со свидания, шла к его гребанным дружкам, и они вместе прикалывались над ним. Ну еще бы, так удачно, он, лох, клюнул, повелся на эту стерву сразу. То-то ребятки повеселились, то-то посмеялись над ним.

Черт, если бы хоть кто-то из друзей сейчас встретился ему на пути, он бы не сдержался, как в случае с Шиндо, об которого даже не хотелось марать руки, вот тут бы он уже отыгрался по-полной. Тут бы он вспомнил все свои унижения перед той сволочью.

Хоть он и узнал правду и все понял, но до сих пор было сложно осознать, что Микаэлы не существует. Что она лишь плод больного воображения Микаэля и его «верных» друзей, которые тупо поспорили на него, выдав ему экземпляр, соответствующий его запросам. Теперь ясно почему она была такой безупречной. Дружки составили четкую характеристику для Мики, чтобы тот знал, на что надавить, чем увлечь и что сказать. Он знал о нем всё, в тот момент, когда Юу не знал о ней ничего. Все ее слова были ложью. Вся любовь – фальшью. Все признания – обманом.

А ведь он так любил ее, он верил, что встретил такую идеально-прекрасную девушку, какой больше нет в мире, и так оно и вышло, такой действительно нет. Есть только переодетый в женское платье распущенный подонок. Нет. С этим невозможно смириться. С такой болью сломавшейся жизни существовать невыносимо. Так любить, впервые так сильно полюбить и получить такой безжалостный удар. Все твои чувства были разнесены в прах кем-то, кто даже не достоин твоего слова, кем-то кто даже не знает понятия «любви» и

«привязанности», кем-то абсолютно бездуховным, для кого есть только деньги, бухло и секс, для кого не существует понятия «человеческой души».

Как он смог так запудрить ему мозги, что он, нахрен, не видел ничего?! Был слепым ослом, не замечавшим таких банальностей. Она даже с речью ошибалась неоднократно. Какая, к чертям, заграница? Бред. Столько лет учиться в Японии, родиться в ней и не знать разницы в мужской и женской речи. И как он поверил в это? Как не заметил это дурацкой, пошатывающейся походки парня, впервые вставшего на каблуки? Этого пидорастического голоска? Эти руки, ноги, видно же, что это мужик. Пусть он изящен и почти не отличим от бабы в соответствующем прикиде, как и его дружок Батори, но, блядь, он же все-таки мужик. Как он мог этого не понять? Даже имя, даже имя этот придурок оставил прежним, как Юу не сложил один и один, ведь, видел же сходство, подозревал, рост, комплекция, цвет глаз, волос, кожи (правда последние три пункта он не сильно разглядел тогда в полуосвещенном клубе и около подъезда) и все один в один? Столько всяких мелочей, что выдавали в ней парня… Как он мог быть таким придурком, которого так дешево развели на любовь, что он даже не замечал всего этого?

Невыносимая боль разъедала тело и душу. Юу уже не бежал, он медленно волочился по городу, безжизненно глядя перед собой, где так призывно сверкала огнями вывеска бара. Туда он и вошел, и просидел там практически до самого утра, топя свое горе и позор в ударной дозе спиртного. С каждым следующей рюмкой, мыслей и чувств становилось все меньше. Гневу, уступала место опустошенность. Он уже не ненавидел друзей, не ненавидел и не презирал Шиндо, ему было все равно, он монотонно глотал алкоголь, иссушая мысли и чувства. Только под утро он вернулся домой, и ничего не говоря взволнованным родителям, проснувшимся от шума, который устроил их выпивший сын, наткнувшийся на что-то в темноте, закрылся в своей комнате, рухнул на кровать и, провалявшись еще какое-то время, забылся.

Примерно то же было и с Шиндо, полностью утратившим надежду и веру в