Страница 8 из 10
– Эй, мастера лыжного дела, обратите внимание и на культмассовые мероприятия! Я отвечаю за нашу общую походную летопись, поэтому выдаю каждому по экземпляру. Пишите каждый день, не забывайте. Потом будет что вспомнить!
Зина Колмогорова вскочила на стул и принялась размахивать стопкой новеньких голубых блокнотов.
– Это всем для личного пользования, для трогательных и обязательно грамотных записей!
– Зина, дай мне!
– И мне!
– Юрка, а тебе я уже его подписала, у тебя будет именной блокнот!
Юдин засмеялся.
– И что такое ты там написала?!
– «Голубоглазому Ю.Е. для дневника». И очень, очень прошу всех, чтобы почерк у каждого был аккуратным и разборчивым, это нужно для истории!
– Такой, как у тебя?
– Да.
За первые же часы совместной работы Семён Золотарёв в полной мере сумел убедиться, что не зря ему рекомендовали Дятлова как толкового и грамотного руководителя. Игорь говорил мало, но всегда точно, по делу; помнил обо всех мелочах, о сделанных и незавершённых делах; о том, что и когда он кому-то поручал. Шутил метко, а если и ругал кого, то по-доброму.
Сессия была позади, впереди их ожидали долгожданные каникулы, и видно было, что ребята, прекрасно понимая трудности предстоящего пути, с нетерпением ждут приключений. Они смеялись, шутили, делали всё возможное, чтобы не потерять хорошее настроение.
Семён сам не заметил, как быстро они с Сашкой Колеватовым перетащили весь инвентарь из подвального склада на пятый этаж, как вместе с другими, подчиняясь звонкому голоску Зины Колмогоровой, разложили вещи по отдельным кучам. Между ребятами, шумными и громкими, дисциплинированно сновала Люда Дубинина, отмечая в своём знаменитом блокноте все их действия.
– Криво, а ты чего такой грустный?
– Узнал, что с завтрашнего дня хлеб в студенческой столовой будет выдавать кассир. Для меня это личная трагедия.
– Кто взял с собой медвежат?! Признавайтесь! Талисманы должны быть у всех!
Первым признался в содеянном Рустик Слободин.
– У меня на рюкзаке давно уже есть прикреплённый. Старый мишка, ещё с прошлого похода.
– Молодец.
– А я против суеверий и всяких прочих примет!
Юрка Кривонищенко встал в гордую позу классического нигилиста.
– А если тебя тщательно обыскать?
– Ладно, признаюсь. Мой медвежонок лежит в кармане штормовки. Но это всего лишь добрый талисман, наша общая примета. А вот, что касается относительно суеверий… Запишите, что я по-прежнему против!
– Трепач.
Дорошенко хотел было подвести черту под обсуждением, но не успел. В том, что она имеет игрушечного мишку, честно призналась и сама Люда Дубинина.
– Более того, каюсь, я взяла с собой ещё ежика и ещё одного резинового мишку…
– Запасных?
– Это подарки.
– Кому?! Мне, как самому рассудительному?
Юрка Криво начал плотоядно потирать руки.
– Нет! Но тоже для хорошего человека…
Игорь несколько раз выскакивал в деканат, звонить по каким-то вопросам в институтский спорткомитет.
К семи часам вечера большое дело было сделано. За столами бывалым путешественникам сидеть стало уже как-то неуютно, поэтому они все попрыгали на палатки, рюкзаки и свитера, правильными горками разложенные на полу аудитории.
Видно было, что девчонки устали, да и Юрка Юдин последние полчаса демонстративно пыхтел, молча требуя пощады.
В последний раз оглядев поле боя, Игорь Дятлов вытер лоб рукавом ковбойки.
– Утром я буду здесь с восьми часов. Так что пусть каждый, кто придёт примерно в это же время, не ищет лишний раз меня, добивает свой рюкзак вещами из указанной для него кучи, отмечает принятые позиции в списке, берёт с собой что-то из общественного имущества, что ему по силам, и топает в общежитие; там собираемся и окончательно всё упаковываем.
Семён поднял руку.
– Что ещё?
– В общежитии в какую комнату мне всё заносить?
– Извини…
Игорь улыбнулся.
– В нашу знаменитую, пятьсот тридцать первую. Уверен, что мимо не пройдёшь, – грохота и хохота там до самого отъезда будет предостаточно.
Луна старела, но этой ночью и в половину зимнего диска ей удавалось сиять на безоблачном, звёздном небе вполне даже приятно и качественно.
После трудного, напряжённого дня, наполненного разговорами, хохотом, вопросами и обсуждениями, ребятам и девчонкам не хотелось в этот спокойный вечер ничего делать быстро и громко.
Из здания института вышли всей толпой, изредка пересмеиваясь.
– Ну, пока, коллеги! Я на троллейбус вполне успеваю…
– Я с тобой!
Первыми рванули на близкую остановку Тибо-Бриньоль и Александр Колеватов.
Через квартал свернул на свою улицу, помахав всем, Юдин, потом попрощался с товарищами Игорь Дятлов. Неимоверно повезло Рустику – из-за угла, теряясь в городских сугробах маленькой улицы, неожиданно выполз какой-то уж очень медленный автобус.
– Ого, это мой!
И Рустик бросился наперерез автобусу, уговаривая его остановиться.
– Ну вот, все убежали…
Зина Колмогорова зябко шевельнула плечами.
– Нам с товарищем Дорошенко предстоит следовать в дальний корпус общежития… Криво, ты с нами?
– Ага. Дома меня не ждут, а пропуск в общагу у меня всегда с собой.
– А я…
– А тебя, Люда, до твоего общежития придётся провожать мне.
Семён развел руками.
– Не против?
– Нет.
Когда компания окончательно распрощалась, из всех звуков остался заметным только хруст снега под ногами, а из света – луна и редкие уличные фонари.
– Семён, вы не устали от нашей суматохи?
– Послушай, Людмила, ты и у костра, и в палатке тоже выкать будешь? Или мне нужно официально предложить тебе перейти на «ты»?
– Считай, что уже предложил. Согласие получено.
Слегка тронув рукавичкой сугроб, Люда потёрла лоб лёгким морозным снегом.
– А я вот устала, честное слово. С ног валюсь… Завтра ещё столько нужно сделать, кое-что ещё купить, главное – ничего не позабыть!
– Блокнот свой не потеряй и всё будет в порядке.
– Хороший совет.
Семён тронул Люду за локоть.
– А мне понравилось с вами сегодня. Отличные ребята, простые. Опытные. Дятлов в этих местах уже бывал?
– Да, несколько раз.
– А ты?
– Прошлой зимой сама водила институтскую группу на Чистоп. С Сашкой Колеватовым и Юрой Дорошенко мы два раза были в походах на Саянах.
– Значит, опытные и бывалые люди.
– Не смейся, так оно и есть!
– Я ж от чистого сердца, совсем не в насмешку! Не сердись. Кстати, далеко ещё до твоего общежития?
– Всего несколько шагов. Устал?
– А в каком корпусе находится ваша знаменитая комната номер пятьсот тридцать один, в которой завтра собираться надо? В твоём или куда Зина свернула? Я у Дятлова совсем позабыл спросить.
– Здесь. Вот вход. На вахте скажешь, что к дятловцам, тебя обязательно пропустят. Ну что, я пришла. До завтра.
– До завтра. Я рад, что всё так получилось…
– Как?
– Ну, хорошо… Что встретились, познакомились. И завтра увидимся.
– Смешной ты, Семён. Встретимся завтра обязательно, куда мы денемся?!
Усталые люди редко, когда обманывают другого человека и ещё реже хотят, чтобы в минуты усталости обманывали их самих.
Этим поздним вечером владычица Луна по-прежнему продолжала быть главной на небе, разрешая только некоторым знаменитым звёздам блестеть возле неё ярко и заметно.
Не отвлекаясь уже ни на какую суету, Семён думал о большом и важном деле, которое должно было изменить всю его дальнейшую жизнь. В эти счастливые минуты мечтаний и размышлений Золотарёв не знал, не мог даже представить, что совсем рядом, в тайге, на каком-то несущественном от него расстоянии, выглядывая из тёмного и смрадного пространства гранитной пещеры, вместе с ним смотрит на небо ещё кто-то, огромный, ужасный, несущий смерть…