Страница 4 из 13
– Я не волнуюсь, – отвечает Волина, – Это вы должны волноваться. Мало того, что у него вот такие кулаки, у него ещё и очень длинные руки.
– Александра, не сгущай краски, – машет рукой Манюня.
Главврач смотрит на часы, потом на Волину.
– Ой, извините, совсем забыл! У меня же в десять совещание.
Манюня расстроено вздыхает.
– А так хорошо всё начиналось…
– Не волнуйтесь, – учтиво кланяется главврач, – У нас ещё будет время поговорить.
Зоя Николаевна, главврач, дядя Коля и Резников располагаются в «морозиловке» вокруг стола, на котором лежит покойник, накрытый простынёй. Но они не обращают на него внимания.
– Неужели все мужики такие нерешительные? – Спрашивает Зоя Николаевна.
– Это, смотря в каком вопросе, – говорит дядя Коля, – Вот у меня был один случай…
– Коля, не о тебе сейчас речь, – прерывает его Резников.
– Я не могу ничего советовать, – произносит Зоя Николаевна, – потому что ваша, извините, мужская логика мне не понятна. Любите одних, а женитесь на других…
– Не равняйте всех одной меркой, Зоя Николаевна, – возражает главврач, – Я, например, убежденный холостяк. Жениться не собираюсь по убеждению: в неволе не размножаюсь!
Резников упирается одной рукой в стол, а вторую опускает на лоб покойника и принимается перебирать пальцами. Никто на это не обращает внимания.
– Думайте, что делать будем?
– Предлагаю начать обработку сознания Захарова и Волиной, – вносит первое предложение дядя Коля.
– Каким образом? – Задает вопрос главврач.
Дядя Коля закидывает руки за спину и начинает ходить по «морозиловке» от стены к стене.
– Им нужно внушить, что они не могут жить друг без друга.
– Внушить? – Спрашивает Зоя Николаевна, – Для этого нам Вольф Мессинг нужен. И то я сомневаются, что на Аграфену подействует его гипноз.
– Вольф Мессинг – один, а нас четверо, – не сдается старый санитар, – Действовать надо не напролом, а ненавязчиво обращать внимание на их положительные качества. Тогда и они на них посмотрят.
– Знаете, а в этом что-то есть… – поддерживает его Резников.
– Согласен, – кивает главврач, – Вода камень точит.
– Мы с Игорем берем на себя Захарова, – продолжает дядя Коля, – А вы, Зоя Николаевна, – Аграфену.
– Она меня не послушает, – сомневается она.
– Вас? – Удивленно произносит санитар, – Зоя Николаевна, если вы захотите, то покойника поднимите.
Все сначала смотрят на Зою Николаевну, а потом переводят взгляд на покойника, лежащего на столе. Зоя Николаевна решительно потирает руки.
– Хорошо. Я попробую.
– Не надо! – Просит главврач.
– Вы не поняли, – успокаивает его она, – Я с Аграфеной попробую…
В свой кабинет входит Захаров и застает Клаву, которая сидит на его месте за столом. Захаров удивлен.
– Не понял? Клава, как ты сюда попала?
– Сказала, что я ваша дочка, – отвечает она, – Дяденька дежурный меня и пропустил.
Захаров хмыкает.
– Фантазии тебе не занимать.
– Почему фантазии? – Пожимает плечами Клава, – Если бы вы захотели, я могла бы быть вашей дочкой.
Захаров теряется от такого заявления, но быстро берет себя в руки:
– Одного моего желания мало. Надо чтобы этого же хотела твоя мама.
– А она хочет, – тихо сообщает девочка.
Захаров снова теряется и снова быстро берет себя в руки и заинтересовано спрашивает:
– Ты в этом уверена?
– Конечно, – уверенно говорит Клава, – Иначе, почему она плачет по ночам в подушку и повторяет ваше имя, как Анжелика – маркиза ангелов: «Жофрей! Жофрей!», то есть «Сергей!»
Захаров недоверчиво оценивает девочку:
– Клава, ты что-то путаешь. Твоя мама не может плакать. Она не такой человек.
– Это она для всех такая, а когда одна… – объясняет она, – Ходит по комнате и о вас вздыхает.
– Ты серьёзно?
– Конечно, дядя Захаров. Она мне сама сказала.
Захаров заинтересованно присаживается за стол.
– Так, Клава. А теперь давай подробнее. Когда говорила? Что говорила?
Клава складывает руки на груди:
– Два дня назад она спросила меня: «Как ты отнесешься к тому, если у тебя будет папой дядя Сережа Захаров?»
– Так и спросила?
– Угу.
Захаров не верит, но очень хочет, чтобы всё, что говорит Клава, оказалось правдой:
– А ты что ответила?
– Что я согласна.
Захаров нервно поднимается из-за стола и принимается быстро ходить по кабинету. Останавливается перед Клавой.
– Значит, если я ей предложу… я ей скажу… ну, это… то она мне не откажет?
– Наоборот, – успокаивает его девочка, – Она будет рада.
– Так это же совсем другая картина вырисовывается!
Захаров вдруг пугается перспективы семейной жизни. Мрачнеет и садится за стол.
– Я подумаю.
Клава поднимается и обнимает Захарова со спины.
– Подумай, дядя полковник Захаров. Только быстрее, а то за моей мамой начал ухаживать этот, как его… Величко.
– Не волнуйся, – улыбается Захаров, – Он мне не соперник.
– Кто знает, – пожимает она плечиками, – Мне он тоже нравится. Высокий, красивый. Как говорит моя бабушка: перспективный.
– Зоя Николаевна?
– Угу.
Захаров ещё больше мрачнее, понимая, что Зоя Николаевна знает, что говорит.
– Я попробую поговорить с твоей мамой, – обещает он.
Клава направляется к выходу, у двери останавливается.
– Ставлю вас в известность, что Аграфена любит только ирисы.
– Знаю.
Клава выходит. Захаров поднимается из-за стола и подходит к окну. Долго смотрит в одну точку. В кабинет заходит Величко.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Отвез?
– Так точно, – отвечает капитан, – Волина руководит операцией.
– Волина…
Захаров подходит к Величко и смотрит ему прямо в глаза:
– Скажи, капитан, как ты относишься к Волиной?
Величко удивлен вопросу полковника:
– Хорошо, а чего вы спрашиваете?
Захаров теряется, но быстро находится.
– Характеристику нужно составить… Для руководства.
– Не пойму, почему вам? – Спрашивает Величко, – Это у Кречетовой голова должна болеть.
Захаров понимает, что прокололся:
– Зырянову виднее.
– А-а! Ну, если Зырянову… – произносит Величко и иронично хмыкает.
– Ладно. Давай вернёмся к нашему делу, – говорит Захаров, возвращаясь за стол, – Что мы знаем о девушке?
Величко садится напротив него:
– Волина говорила, что ей предположительно восемнадцать – двадцать лет.
– Кто она и откуда? Как оказалась на стройке? Это Волина не сообщила?
– Нет.
– Жаль.
В кабинет без стука входит Зырянов. Захаров и Величко поднимаются со своих мест. Зырянов, будучи в прискорбном настроении, проходит по кабинету и садится рядом с Величко. Опера, молча, усаживаются на свои места. Ждут, когда генерал заговорит. Тот после паузы осматривает всех присутствующих.
– Вы уже слышали?
– Что? – Спрашивает Захаров.
– Откуда они все это узнают? – Качает головой генерал.
– Что, Василий Иванович?
– Уже по телевидению в криминальных новостях рассказали о происшествии на стройке, – рассказывает Зырянов, – Мне уже звонил депутат ЗАГСА и интересовался, как идёт расследование?
– Какое расследование? – Интересуется Захаров.
– Нам нужно разыскать того, кто впустил девушку на строительную площадку? – Задает вопрос Величко.
– Нет, – говорит полковник, – Того, кто на стройке отвечает за технику безопасности.
– Хватит умничать, – останавливает их генерал, – Если вы считаете, что девушка пыталась покончить с собой, предоставьте этому доказательства.
– Товарищ генерал, чтобы предпринимать какие-то шаги, нужно сначала дождаться выводов эксперта, – произносит полковник.
– А когда будут эти выводы? – Спрашивает Зырянов.
– Когда Волина закончит операцию.
Волина проводит операцию. Помогают ей ассистент и медбрат.