Страница 5 из 14
– Принесем, Добрынька, – пророкотал детина. – На всю жизнь, как славяне приносят…
«Вот!.. – вдруг мелькнуло в голове Владимира. – Вот и помощь мне в правом деле…»
– Так для роты оружие к ногам положить требуется, – усмехнулся княжич. – А вы что положите?
– Головы свои положим!..
Хором крикнули.
– Нет, так роту не приносят. Вы сначала оружие заслужите.
– Как это? – рокотнул громоподобным басом Ратибор.
– Коль поможете деда моего двоюродного, князя Судислава, из поруба вытащить, полным оружием награжу. И брони дам, и меч, и шлем, и кольчугу, и нож засапожный. Вот тогда оружие к ногам, и роту – мне. Как полагается по правилам.
– Веди, великий боярин! – вразнобой гаркнули новые помощники. Но разнобой их был дружным.
– Тогда – к Киеву. За мной.
Поскакал к воротам не оглядываясь. Знал, что Добрынька бежит рядом, ухватившись за стремя, а позади, гулко топая, поспешает Ратибор.
– Князь Судислав мешал в усобицах княжеских, – объяснял Владимир по дороге. – Он всегда за справедливость и правду горой стоял. Вот бояре его в поруб и сунули, и великий князь Всеволод, отец мой, крест целовал, что не выпустит его. А я креста не целовал, на мне греха нет и не будет. И деда я освобожу.
– Это при свете-то солнечном? – недоверчиво спросил Добрынька.
– В стольном Киеве ночи дождемся, я охрану уговорю. Когда они отвернутся – за мной. Только поначалу свяжу вас для вида.
– Это зачем же? – насторожился Добрынька. – Не-ет, не надо нас связывать.
– Чтобы стражники у ворот не пострадали. Скажут своему воеводе, что я пленных в Киев провел на боярский суд.
– Вяжи, – буркнул Ратибор.
Княжич осторожно снял с передней луки седла аркан, ловко крутанул над головой, и петля легла на плечи богатыря.
– Возьмешь Добрыньку за шиворот и поведешь перед собой…
– Я не…
Ратибор молча схватил Добрыньку за шиворот и даже встряхнул его.
– Куда велишь, великий боярин?
– Держи пока. Мне надо сначала с охранниками потолковать.
Охранники оказались знакомыми. Так как княжич уже не раз выезжал на охоту, к его выездам привыкли. Владимир что-то сказал им, охранники засмеялись и отвернулись.
Владимир махнул рукой:
– Быстро!
Так втроем они проскользнули в город, свернули в глухой переулок и спрятались за полуразрушенными старыми сараями.
– Ждать здесь.
– Боязно, – вздохнул Добрынька.
– И ни звука…
Примолкли…
Вскоре пастух громко защелкал кнутом, подгоняя коров, которые паслись на выгонах за городскими стенами. Послышался дробный перестук копыт, мычание стада.
– А если коровы в эти сараи пойдут? – спросил Добрынька.
– Они по избам разойдутся, – тихо сказал Владимир. – Приучены.
Коровы и впрямь поспешили по домам, пастух тоже ушел, и все замерло.
– Сидеть здесь будем до сумерек.
– Так это ж… – начал было Добрынька.
– И не разговаривать.
Не разговаривать Добрыньке было трудно. Однако рта он больше не раскрывал – только вздыхал от души. А Ратибор стойко помалкивал.
Сумерки опустились быстро, и Владимир вздохнул с облегчением. В такое время киевляне из домов не выходили, на улицах лишь изредка появлялась ночная стража.
– Пора, – сказал княжич. – Если повстречаемся со стражей, молчите. Я с ними разговаривать буду.
– Как повелишь, великий боярин.
– За мной. И без шума.
Темнело. На улицах никого не было, да и сами стражи куда-то подевались. Притих стольный град Киев.
– Долго еще нам с боязнью идти? – спросил нетерпеливый Добрынька.
– Поруб в переулке за Десятинной церковью. Недалеко осталось.
Вот и Десятинная церковь, заложенная еще великой княгиней Ольгой и достроенная великим князем Владимиром. Свернули в переулок и остановились перед срубом без окон.
– Неужто и вовсе не кормят узника? – ужаснулся Добрынька.
– Кормят, – вздохнул Владимир. – Два раза в день кормят. Утром и вечером. На срубе крыши нет, через верх забрасывают.
– И князя Судислава тоже через верх забросили? – спросил Ратибор.
– Князя ввели через дверь, а потом ее дубовыми досками заделали. Сумеешь проломить, Ратибор? Очень на тебя рассчитываю.
– Проломлю. – Ратибор кивнул.
– А если охрана на шум прибежит? – насторожился Добрынька. – Ратибор без шума ничего делать не умеет. Так что…
– Поруб никто не охраняет, но ты все же присмотри.
– Присмотрю.
И Добрынька, вздохнув, нехотя отошел на порученный пост.
– Ломай, Ратибор.
Богатырь отступил от двери шага на три, а потом с разбега ударил ее плечом. Дверь треснула пополам, и Ратибор тут же выломал остатки.
– Что еще делать повелишь?
Владимир молча отстранил его, громко крикнул в сумрак:
– Ты свободен, князь Судислав!
В разломанном дверном проеме появилась фигура высокого худого старца.
– Здрав буди, князь Судислав!
И Добрынька с Ратибором подхватили:
– Здрав буди!..
Княжич снял с себя меч с перевязью, поцеловал лезвие и протянул старцу:
– Прими мой дар, князь Судислав. – Владимир помог старику надеть перевязь меча через плечо. – Где спрятаться думаешь?
– У супруги своей, которая давно уж вдовушкой себя считает.
– Да, князь, – вздохнул Владимир.
– За кого мне Господа молить?
– За Мономаха, князь.
– Ты будешь самым знаменитым князем на Руси, Владимир Мономах, – громким ясным голосом возвестил старец. – Слава великому князю!
– Слава! Слава! Слава! – поддержали славословие Ратибор и Добрынька.
Князь Судислав уже скрылся в густых сумерках, а Владимир все еще глядел ему вслед. Потом вздохнул почему-то невесело и сказал:
– Пошли оружие добывать.
– Грабить, что ли? – растерянно спросил Добрынька. – Так оружного не ограбишь…
– Мы грабить не будем, – усмехнулся Мономах. – Мы попросим, может, дадут.
Они подошли к противоположному от парадного входу в Большой великокняжеский дворец. Княжич подозвал какого-то гридня.
– Мне принесешь меч, а моим друзьям – полное дружинное снаряжение.
– Я с ним пойду, – пророкотал Ратибор. – Я к мечу не приучен, мне дубина нужна. Да и никакая кольчуга на меня не налезет.
– Это уж верно, – усмехнулся Добрынька. – Я тоже кольчугу примерить хочу.
Они ушли. Гридин проводил их и вернулся, неся меч Владимиру Мономаху.
– Примерь по деснице, княже, – сказал он, протянув оружие.
Владимир прикинул по руке меч.
– Подходит.
А сам подумал, что желание матушки он сегодня исполнил. И на душе стало тепло.
6
Из дворца вышли Ратибор и Добрынька. Добрынька был в кольчуге, на поясе его висел меч, а из-за спины выглядывал легкий дротик. Богатырь нес на плече корявую дубину.
– Мы при оружии, – сказал Добрынька. – Дозволь роту тебе принести, великий боярин.
И, поклонившись Владимиру, положил перед ним на землю меч, дротик и засапожный нож. То же проделал и Ратибор со своей дубиной.
– Прими нашу роту, великий боярин…
– Неверно, – сказал Мономах. – Опуститесь на левое колено и поднимите правую руку.
Указание было тотчас исполнено, и Добрынька опять затянул:
– Прими, великий боярин, нашу…
– И снова неверно, – перебил Владимир. – Повторяйте за мной: прими, князь Владимир Мономах, нашу роту на верность.
Ахнул Добрынька:
– Князь?!
И тут же спохватился. Забормотал:
– Прими, великий князь…
– Нашу роту на верность, – закончил Ратибор густым басом.
– Вот так будет правильно. Я принял вашу роту. Отныне Добрынька отвечает за мою левую руку, а Ратибор прикрывает меня со спины.
– Со спины? – уточнил Ратибор.
– Со спины. Запомнили?
– На всю жизнь, великий князь!..
– Зачисляю в личную дружину. Пошли теперь с парадного крыльца. Там вас в дружинников переоденут, а потом я вас отцу представлю. Великому Киевскому князю Всеволоду.
– Веди, князь!.. – Дружно гаркнули.