Страница 91 из 185
Ее спокойствие подействовало на Николя отрезвляюще. Снаружи раздался голос Дианы дю Ло.
– Ну куда запропастилась моя дорогая Александрин?! Баронесса, где же вы!
Дочь графа де Куси мигом вылетела из беседки, даже не попрощавшись с Фуке.
Александрин не знала, как унять смятение, царившее в душе. Ей нужно было поговорить с кем-то о своих чувствах, но никому из своих подруг при дворе она не могла довериться. Поэтому баронесса неожиданно уехала домой, не пробыв в Париже и недели.
Наблюдая, как графиня играет и разговаривает с Кристианом, Александрин задумалась. Матери уже пятьдесят. И давно было ясно — ей не родить. А хотелось бы, наверное. Сама баронесса после смерти Филиппа почему-то охладела к сыну. Отмечала, как подрос, какой милый становится, и на этом все. Не было у нее материнского обожания, стремления целовать, тискать, нянчиться с ребенком. И думала сейчас Александрин совсем не о сыне. А о своем, о женском. Сказать ли, поделиться с матерью? Кому как не ей поведать? Красивое лицо баронессы сделалось вдруг мечтательным. Задумалась так, что не сразу и услышала, когда графиня ее окликнула.
– Ты не хочешь забрать Кристиана в Париж?
– О нет, матушка, нет! – воскликнула баронесса. – Здесь, родная, ему будет лучше.
– Это твой сын, он должен быть с тобой, – с укором произнесла Анна.
– Я буду часто приезжать, – неуверенно и виновато сказала молодая женщина.
Дорога хоть и утомила баронессу, но днем ей не спалось. Немного поворочавшись в постели, она так и не заснула. У графского повара сегодня был выходной, поэтому на кухне хозяйничала кухарка, которая должна была испечь булочек. Александрин решила спуститься в кухню и отведать свежей выпечки. Проходя мимо комнаты Эжени, баронесса заметила, что дверь приоткрыта и оттуда доносятся голоса. В проеме она увидела сидевшую на стуле спиной к двери мать. Мадемуазель де Брионе видно не было. Суть разговора заставила баронессу побледнеть. Речь шла о беременности Эжени.
– Я тебя понимаю, потому что мне самой приходилось всю жизнь бороться за все, чего я хочу. Никто и никогда не был на моей стороне. Но есть проблемы, от которых не убежать, Эжени. Тебе придется ему все рассказать, – говорила графиня.
– Что рассказать? – Александрин вошла в комнату.
Графиня оглянулась на дочь и нахмурилась.
– А тебе не следовало бы подслушивать.
Баронесса проигнорировала это замечание матери и, окинув мадемуазель де Брионе презрительным взглядом сказала:
– Беременна и не замужем. Как ни верти, а ребенок такой женщины называется ублюдком.
Эжени вскочила и выбежала вон.
– Значит, они тут делали детей под самым моим носом, а я видела и в то же время ничего не знала, – повернувшись к графине, воскликнула Александрин. – Эта шлюха с глазами котенка оказалась подзаборной кошкой! Не верю, что он по-настоящему в нее влюблен! Она просто подвернулась ему. Мужчинам тяжело переносить тяготы монашеской жизни, вот он с ней и переспал.
– Он ее любит.
Вдруг пронзительный вопль баронессы разорвал воздух:
— Шлюха! Чтоб ноги ее не было в нашем замке!
Ее сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот лопнет шнуровка корсета. Да, она видела, как округлилась талия Эжени, но ничего не заподозрила…
– Я не понимаю, почему ты так разошлась, – говорила Анна. – Это не преступление для свободного мужчины – спать с женщинами, становиться отцом…
Отцом!
– Преступление! – вопила баронесса. Слезы брызнули у нее из глаз. – Он священник! Он не должен ни с кем спать! Когда я говорила о его любовницах, я никогда не думала об этом всерьез! Я хотела задеть их обоих, но никогда не думала, что это правда!
Графине было странно, почему ее дочь так бесится.
Александрин явилась к ужину последней. Граф, графиня и Эжени уже сидели за столом и тихо о чем-то беседовали. Появление баронессы заставило всех повернуться в ее сторону. Та молча подошла, стала у стола и вдруг выпалила:
– У Армэля в Париже есть женщина! Он часто не ночует в своей квартире. А еще она приезжает к нему в карете без гербов сразу после мессы.
Поведение дочери вывело Анну из себя. Вечером они говорили с Александрин наедине на очень повышенных тонах. После чего графиня в бешенстве вышла из комнаты, отхваченная яростью от кончиков волос до носочков бархатных туфелек. Когда она стремительно шла по коридору, юбки ее платья развивалась как паруса. Граф с присущей ему мудростью решил не вмешиваться во все это. Хотя окажись сейчас поблизости Армэль, он бы высказал ему все что думает. Волочиться за женщинами и при этом не отвечать за свои поступки, трусливо сбегая после содеянного – вот уж чего он не ожидал от своего сына.
Баронесса проплакала всю ночь, а утром разбудила мадам Перо и ни с кем не попрощавшись, уехала в Париж.
Вернувшись в столицу, Александрин сразу отправилась к герцогине де Кардона. Вот кто ее поймет, и не будет осуждать! Баронесса застала Бланку за сборами на бал в честь наступления весны, который был назначен на сегодня.
– Я такое натворила! Очень сильно обидела кузину Филиппа Эжени. Что со мной происходит? То, что я говорю… Мое поведение… Понять не могу, почему я такая злая.