Страница 84 из 185
- Нет, милостивый государь, — спокойно остановил его Мишель. – Вы ошибаетесь.
- Тогда что же?
- Я пойду к королеве и попрошу приказ о заключении в Бастилию. В который впишу ваше имя. Ее величество настолько доверяет мне, что даже не станет уточнять, чье имя я собираюсь туда вписать. Таким образом вы, милостивый государь, отсидите в тюрьме три года за оскорбление господина Лабранша, его матери и отца.
В те времена Бастилия страшила всех. Поэтому Вард повернулся к Огюсту и произнес:
- Сударь, я приношу вам извинения. Вы сами видите, что я вынужден это сделать под действием тирании. Лучше уж дуэль, чем подобное… Думаю, мы с вами теперь станем врагами.
- Говорите за себя, сударь, - возразил Лабранш. – Лично я не держу на вас зла.
Вард почувствовал себя окончательно униженным.
Граф де Куси, не желая появляться у госпожи де Кардона, приехал к Скаррону и тут же столкнулся с герцогиней.
– Наш общий друг скоро будет тут, – сообщила она.
– Я надеюсь, вы имеете в виду аббата?
– Ну конечно, граф. Столь долгое пребывание вдали от света явно не идет вам на пользу.
– Я задал вопрос, а не попросил оценки моей сообразительности, – недовольно произнес Арман.
– О, извините. Аббат Дюамель-Дюбуа приедет сюда через пару минут.
– Спасибо огромное за четкий и ясный ответ, а не за сарказм, которого у вас хоть отбавляй.
Герцогиня некоторое время молча смотрела ему в глаза. Потом вскинула подбородок и уже повернулась, собираясь уйти, когда он, удержав ее за локоть, произнес:
– Простите, сударыня.
Бланка чуть кивнула, давая понять, что не обижается.
– Как ваша дочь? Я слышала, что у нее произошло большое несчастье.
– Она уже приходит в себя. Сегодня вернулась в Париж.
– Бедный Филипп. Бедная Александрин. Она так любила его… Овдоветь в семнадцать лет! У нее хотя бы есть сыночек от его плоти.
На ее попытку придать своим словам многозначительности граф и бровью не повел. Лицо его оставалось невозмутимым. Не поворачиваясь к ней спиной, он медленно отступил, шаг за шагом, а она осталась стоять. Герцогиня увидела появившегося в дверях Анри. Издалека отвесив ей поклон, он направился прямиком к другу. Почти сразу оба дворянина словно испарились.
Бланка уже собиралась покинуть салон Скаррона, когда заметила шагавшего к ней стремительной походкой Огюста, увидела его чистый взгляд, его улыбку, демонстрирующую весь жар открытого сердца юноши девятнадцати лет от роду…
Аббат приехал из Испании во Францию тайно и всего на пару дней. В разговоре с Арманом он предложил тому высокую должность в Испании, долго уговаривал, убеждал, говорил, что графа там очень ждут. Но Арман был непоколебим. Он сказал, что не собирается никуда уезжать.
– Мне кажется, графиня была бы не против уехать, – неожиданно промолвил Анри. – Там она могла бы вести блистательную светскую жизнь, это же так подходит ее характеру. Или ей теперь нравится жить в замке?
– Вы намекаете, что я заточил жену вдали от людей, словно дракон какой-то, и никуда ее не пускаю? – вдруг вспылил граф.
В глубине души Арман понимал, что Анри в чем-то прав. Он и сам заметил за собой появившуюся со временем ревностную потребность держать супругу в поле зрения и всегда быть в курсе того, куда и зачем она отправилась. После ее поездки во Флер Нуар граф настаивал, чтобы она никуда не выезжала без его ведома. Особенно опасался он отпускать ее в Париж. Сама вероятность их встречи с Монфором, возраставшая здесь, вызывала у графа ярость. Но, слава богу, пока графиня ни словом не обмолвилась, что хочет в столицу.
Александрин же хоть и вернулась в Париж, никого не хотела видеть. Однако герцогиня де Кардона была исключением. Когда она приехала навестить баронессу, та бросилась к ней в объятья.
– Моя девочка, – говорила Бланка прижимая к груди Александрин. – Я сегодня была у Скаррона и встретила там вашего батюшку. Он сказал, что вы в Париже. И вот я сразу поспешила к вам.
Выразив соболезнования и немного поговорив с баронессой де Брионе о ее супруге, герцогиня перешла к рассказу о последних событиях при дворе. Словно между прочим упомянула, что Николя Фуке очень изменился, даже похудел.
– Думаю, он по-настоящему влюблен, – вздохнула Бланка.
Александрин никак не отреагировала. В глубине души она считала себя виновной в смерти мужа и зареклась заводить романы. Хотя все время думала о Фуке и корила себя за это.
***
После перепалки с де Вардом Монфор, граф де Бельфлер и виконт де Лабранш вышли из Лувра вместе.
– Шевалье, я должен поблагодарить вас за то, что вы заступились за меня перед де Вардом, – сказал де Монфору Огюст. – Но думаю, лучше меня это сделает другой человек. Я хочу познакомить вас со своим опекуном.
– С радостью познакомлюсь с ним. Кто же это?