Страница 142 из 185
Срываясь с обрыва водопадом, в озеро впадал ручей. Мужчина стоял в воде к ней спиной и смотрел на то, как потоки воды с гулом падают сверху. Прекрасное, гибкое и сильное тело отливало золотистым загаром. Шрамы слева на ребрах и на спине совсем не портили его красивую наготу. Смолянистые волосы лежали на плечах, с них стекала вода, капли струились вдоль ложбинки позвоночника до самых ямочек крестца. Как же хорош!
Он обернулся, и она увидела красивый лоб, точеные линии скул и подбородка, цепкий прищур светлых глаз. Никогда не видела таких глаз! В сочетании с темными волосами и загаром они казались неестественно яркими и светлыми.
Тело налилось истомой, сердце гулко ухало в груди. Нет, она, конечно, и раньше видела обнаженных мужчин, ведь индейцы почти не прикрывают свою наготу, но сейчас все было иначе. Это был белый мужчина, европеец. Ее удивляло, что на его теле есть волосы. Грудь была покрыта темными завитками, тонкая полоска вела от пупка вниз, к бедрам, которые сейчас были скрыты от глаз девушки пенящейся, бурлящей водой.
Когда он вышел из воды, и она увидела его полностью, то тут же смущенно отвернулась. Мужчина спокойно оделся в одежду, оставленную на траве перед купанием. Обернувшись, она не поверила своим глазам. Перед ней стоял священник в сутане!
– Ты кто? – спросил он на ее языке, но с сильным акцентом. – Как тебя зовут?
– Кэй.
– Как это переводится?
– Дерево ивы.
Они настолько бесшумно проникли в его дом, что он не проснулся. Даже когда они обступили его кровать, он продолжал спать. Жилистые и крепкие, словно у диких животных, их тела блестели в лунном свете.
– Это он, – с ненавистью глядя на спящего мужчину, коротко бросил один из ирокезов.
Судя по татуировкам на теле и более замысловато, чему у других, украшенной одежде, если так можно назвать то, что было на индейцах, этот юноша был здесь главным.
По его команде европейца резко и беззвучно схватили и подняли несколько пар рук. Ему зажали рот. Армэль открыл глаза и чуть не задохнулся от ударившего в нос отвратительного запаха медвежьего жира. Попытался освободиться, но казалось, что его держат не живые люди, а тело зажато в железных тисках. За два года нахождения здесь он не раз встречался с индейцами. Читал им проповеди, рассказывал о жизни бледнолицых, как они называли европейцев. Но все, с кем ему доводилось общаться, были представителями довольно мирных индейских племен. Он знал, что самыми жестокими и непримиримыми в отношении миссионеров были ирокезы и чокто. Попасть к ним в руки живым было самым страшным, что могло случиться со священником-миссионером в Америке. Они получали странное наслаждение, зверски пытая попавших в плен. Это касалось всех европейцев, но не было добычи желанней, чем священник.
Армэль далеко не идеально, но знал несколько индейских диалектов, поэтому по оживленной болтовне индейцев понял, что один из них предлагает снять ему скальп. Но рослый молодой краснокожий, который, судя по всему, был их предводителем, спокойно и холодно сказал, что этого бледнолицего ждет долгая и мучительная смерть.
Тащили его через заросли, которые практически не шелестели, когда индейцы ступали сквозь них. Они шли быстро и скоро добрались до стоянки ирокезов. На некоторое время виконта оставили в покое. Индейцы выкопали продолговатую, похожую по форме на могилу, яму, и развели в ней огонь. Жар от него был такой сильный, что связанный мужчина, брошенный на землю в нескольких метрах от костра, ощущал его горячее дыхание. Он понимал, что обречен, поэтому не переставал шептать молитву, даже когда его потащили к сбитым в виде X-образного креста столбам. Спустя несколько минут он был накрепко привязан к этому импровизированному кресту. Конечности сразу занемели из-за того, что был пережат кровоток. Но сейчас это казалось самым меньшим неудобством, которое могло быть в данной ситуации. Его запястья, локти и плечи, а также лодыжки, колени и бедра были прикованы тугими веревками к бревнам. Тело, натянутое как струна, было полностью предоставлено во власть индейских воинов. Священник смотрел прямо, высоко подняв подбородок. Когда молодой, разукрашенный татуировками ирокез, руководивший его похищением, подошел и, став перед ним, посмотрел прямо ему в глаза, виконт не отвел взгляда.
– Знаешь, почему ты здесь? – спросил индеец. – Я позволял тебе топтать эту землю, пока ты не стал мне поперек дороги. Ты был с Кэй, а она должна была стать моей. Теперь ты умрешь.
Несколько воинов уже подготовили щепки, отщипывая от бруса кусочки толщиной полсантиметра. Сначала их стали вгонять в живот и бока священника, затем – в ягодицы и бедра. Армэль понимал, что это только начало. Скоро эти изобретательные садисты предпримут что-то более изощренное. Их целью было заставить его корчиться в муках и кричать. Считалось, что настоящий воин переносит пытки молча. А крики являются пищей для их умерших предков. Сцепив зубы, Армэль терпел, когда под кожу ему проникали тонкие, словно иглы, щепки. Лишь короткие судороги то и дело пронзали тело. Затем индейцы принялись втыкать щепки глубже, стараясь проткнуть мышцы. Также они стали вонзать острые шипы в половые органы мужчины и в спину между позвонками. Терпеть стало почти невыносимо. Но он терпел. Когда икру его правой ноги пронзили раскаленным прутом, Армэль почти закричал, но все-таки смог сдержаться, чтобы не доставить индейцам такого удовольствия. Еще одним способом пытки были раскаленные томагавки, которые прикладывали к его ребрам. От запаха собственной горелой плоти священник едва не задыхался.