Страница 101 из 185
Когда Александрин окончательно убедилась, что находится в положении, и по сроку отнюдь не от Николя Фуке, ее сковал ужас. Что если он поймет, что она беременна от другого? Эта проклятая беременность рушила все ее планы! Она была в отчаянии и спрашивала себя, почему она такая несчастливая. Ей казалось, что Бог наказывает ее неизвестно за что.
Пока по фигуре баронессы еще ничего не было заметно, но чувствовала она себя отвратительно. Ее часто рвало. Поэтому поездка в королевскую резиденцию Фонтенбло показалась Александрин настоящей пыткой. Ей казалось, что кортеж из карет движется невыносимо медленно. А ведь впереди еще целый день и ночь празднеств! Александрин выглянула из-за занавески. Сколько же людей вокруг! Вооруженные всадники и придворные в кружевах и бархате… Вон господин де Монфор. Где-то здесь и отец. Баронесса сможет увидеть его только во время праздника. Жаль, что здесь нельзя, как дома, прийти к нему в любое время, поговорить или просто обнять и пожаловаться на что-нибудь. Надо будет улучить момент и расспросить у него, почему не приехала графиня. Тогда, во время вручения ему ордена, она не успела это сделать, увлеченная своим романом с Фуке.
На улицах, как всегда в таких случаях, толпился народ: вдоль всей дороги, сколько хватало глаз, люди шумели и выкрикивали приветствия. Баронесса увидела в толпе много детишек, которые с восторгом взирали на роскошные кареты, лошадей со сверкающей на солнце сбруей, и людей, одетых в парчу и золото. Были тут и беременные женщины. Их лица светились счастьем. Хоть эти простолюдинки одеты бедно и скромно, они казались счастливыми только от того, что мельком увидели своего короля. Им казалось - это добрый знак для их будущих младенцев. Александрин же, видевшая Людовика почти каждый день, совсем так не думала.
Празднества в Фонтенбло проходили как всегда с размахом. Здесь было невероятно красиво. Александрин даже на миг забыла о своей беде, рассматривая лестницу в виде подковы, у которой остановились экипажи. Как же здесь чудесно! Она обязательно побывает и во Дворе Белой Лошади, и в Фонтанном дворе, и в Английском саду и в саду Дианы. Внутреннее убранство дворца, над которым работали мастера итальянского маньеризма Приматиччо и Бенвенуто Челлини, поражало воображение не меньше, чем сам дворец снаружи. Особенно впечатлил Александрин плафон капеллы[1]. Она зачарованно рассматривала потолок, когда вдруг заметила рядом отца. Граф был в великолепном голубом костюме, расшитом серебром. Орденская лента цветом в тон костюму красиво поблескивала рядом с пышным белым воротником.
– Батюшка! – баронесса осторожно взяла отца за руку. – Красиво тут, не правда ли?
– Да, здесь чудесно. А ну-ка посмотри на меня. Почему ты так бледна? Что за круги под глазами? Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, все в порядке. Просто немного утомила дорога, – не очень уверенно пробормотала Александрин и поспешила уйти, под предлогом того, что ее зовет Диана дю Ло.
Для бала баронесса де Брионе нарядилась очень тщательно: верхняя юбка и корсет из золотой парчи, сплошь расшитые жемчугом, вторая юбка из блестящего белого атласа, серебряные буфы рукавов. Да, она сняла траур намного раньше, чем было положено. И ей было все равно, что скажут на это окружающие. Она должна выглядеть прекрасно. Но взглянув на себя в зеркало, она чуть не разрыдалась.
– Это ужасно! Я никогда не выглядела хуже!
Мадам Перо удивленно посмотрела на свою подопечную. Та была красива как фарфоровая кукла. Когда дверь тихонько приоткрылась и в комнату вошел Фуке, компаньонка баронессы поспешила скрыться. Сама Александрин невольно отпрянула при виде любовника. В его глазах читался непередаваемый словами восторг.
– О, моя сладкая! – он взял ее руку, припал к ней губами.
Александрин казалось, что он поймет, что она в положении, едва прикоснувшись к ней. Еще недавно она сама не догадывалась о том, что ждет ребенка. Теперь же ей казалось, что это очевидно для всех.
Николя стал целовать ее в губы так страстно, что она вынуждена была запрокинуть голову. Вот его губы уже скользят по ее шее, целуют ключицы, опускаются к декольте. Когда она оказалась на кровати, то вдруг встрепенулась, пытаясь оттолкнуть его.
– Не надо… Платье… оно же помнется… – шептала баронесса.
Но Фуке не слушал ее протестов. Александрин даже немного пугала его все возрастающая жажда обладания ею. Он был настойчив и требователен всегда, когда они оказывались наедине. Филипп никогда не был с ней таким. Поэтому для баронессы это было непривычно.
Николя нежно целовал ее колено, медленно поднимаясь по внутренней стороне бедра, лаская ее кожу через тонкий чулок, когда служанка чуть приоткрыв дверь и нарочно не заглядывая в комнату, сообщила, что королева просит всех дам собраться в саду у водоема. Там сейчас будет запуск корабликов. Фуке нехотя отпустил Александрин. Она быстро привела в порядок одежду и поспешила вниз.
Они встретились неожиданно, столкнувшись в одном из коридоров дворца. Был уже поздний вечер. Весь дворец, и все его парки наполнились огнями, музыкой и смехом. Но здесь, в этом коридоре, они почему-то оказались одни. Замершая в оцепенении Александрин смотрела на своего врага с ненавистью. Виконт де Вард словно не знал что сказать, но и просто пройти мимо ему не давала совесть.
Вдруг молодая женщина буквально сложилась пополам, едва успев отвернуться от него. Ее рвало. Когда все закончилось, виконт осторожно подал ей платок, но баронесса с возмущением оттолкнула его руку.