Паучья Королева

– Безликие? – спросила Кара, вспомнив стражей Колодца с их бумажными телами и кошмарными масками.

– Они ждут! – прошептала Грейс, испуганно выпучив голубые глаза. – И на этот раз ты уже не придёшь, чтобы помочь мне бежать. Меня сделают одной из них!

Она ощупала своё лицо, словно затем, чтобы убедиться, что оно по-прежнему её собственное.

– Чудовищем!

Кара своими глазами видела, какой ужас внушают Грейс Безликие, так что не могла не признать, что определённая логика в её словах присутствует. Грейс действительно сделает всё, чтобы только не превратиться в одно из этих существ.

«Всё-всё? И даже от магии отречётся?»

– Тебе страшно, – сказала Кара. – Потому ты и избавилась от гримуара. Ты знаешь, что стоит тебе начать пользоваться магией и остановиться ты уже не сможешь. И тогда ты рано или поздно окажешься среди Безликих, это лишь вопрос времени.

– Молодчинка, Кара! – насмешливо фыркнула Грейс, сложив пальцы домиком. – Будь тут наставник Блэквуд, ты бы наверняка заработала золотую звёздочку! Ну да, я и в самом деле боюсь пользоваться магией. Тебя это радует?

– В тебе меня ничто не радует.

Грейс повозилась под одеялом и развернулась лицом к Каре. Без волос она выглядела совершенно другим человеком. Но презрительная кривая усмешечка осталась прежней.

– А тебе не приходило в голову, что это гримуар заставлял меня делать всё, что я творила? – спросила она.

– Грейс, я знала тебя до того, как ты стала ведьмой. Ты всегда была злая.

– Почему? Потому что я тебя доставала, да?

– Нет, дело не только…

– Ну да, я была не самой приятной девочкой в Де-Норане. Сознаюсь. Но если бы не гримуар, я бы никому зла причинять не стала. Я не виновата, что магия – зло!

– Магия – не зло, – возразила Кара. – Магия больна.

– Что ты имеешь в виду?

Она и сама точно не знала. Это Минот Дравания, директор школы Сейблторн, говорил ей, что с магией что-то неладно. И с тех пор Кара не раз обдумывала бессонными ночами то, что он сказал напоследок, перед тем как она вошла в квет-нондру: «Магия больна. И, подозреваю, именно тебе предназначено её исцелить».

– Я встречала людей, которые боролись с влиянием гримуара, – сказала Кара, пренебрегая вопросом Грейс. – Они старались оставаться хорошими. Но не ты. Ты приняла зло целиком и полностью.

– Ну и что я должна тебе на это ответить? – спросила Грейс. Она стиснула руки, изображая молитвенный жест: – «Ах, мне так стыдно, что я убивала людей! Их лица до сих пор мерещатся мне по ночам, когда я ложусь спать! Я так ужасно переживаю из-за этого!» Ну и какой в этом толк?

– Это показало бы, что ты человек.

– А я не обязана ничего доказывать! Тем более тебе!

Грейс отвернулась и уставилась на мерцающее пламя. Кара потёрла виски. Мысли болтались в голове беспорядочно, как зависшие над костром искры. Своему старому врагу она не доверяла, это точно. Если бы не их верный защитник Дарно, Кара вовсе не сомкнула бы глаз. Может, Грейс и не хочет пользоваться заклинаниями, но зато у неё есть кинжал за голенищем. С другой стороны, она уже дважды им помогала, и где-то в глубине души Кара невольно задавалась вопросом – не следует ли всё же дать ей ещё один шанс. «В конце концов, Мэри-Котелок и Сордус тоже натворили немало ужасного, но ведь они же искупили свою вину!» И кто такая Кара, чтобы судить человека, действовавшего под влиянием гримуара? Она ведь и сама убила мальчика по имени Саймон Лодер…

Глаза у неё уже слипались, когда Грейс вдруг спросила:

– А чем сказка-то кончилась?

– А?

– Ну та, про Врестоя и Рузена. Близнецы же вас прервали, прежде вы успели закончить сказку, помнишь? Врестой отказывался пойти в город с Рузеном, потому что боялся, что с мальчиком случится что-то плохое, и тогда Рузен посадил его в клетку. Ну а дальше-то что?

Кара понятия не имела, почему Грейс об этом спрашивает, но решила, что проще будет ответить на вопрос, чем собачиться.

– А мы так и не решили. Таффу хотелось, чтобы Рузен осознал, насколько он был не прав, и извинился перед Врестоем. Он ещё не знал точно, как к этому прийти, но последнюю фразу уже придумал: «И с того дня Рузен научился дорожить дружбой с йонстаффом и больше никогда не просил его пускать в ход своё могущество».

– Ну а ты?

– А я считала, что это неправдоподобно. Потому что Рузен жадный и эгоистичный. Некоторые люди просто не меняются.

– Ну он же в бедности вырос. Понятно, что ему хотелось денег.

– Нет, конечно, это всё логично, но… наступает момент, когда тебе приходится самому прокладывать свой собственный путь.

Кара закрыла глаза, сон уже почти сморил её.

– Ну а ты? – невнятно проговорила она. – Какой конец выбрала бы ты?

– Я не уверена, – ответила Грейс. – Не решила ещё.

Очнувшись ото сна, Кара сразу поняла, что что-то не так. Саднящий разум казался вывороченным наизнанку, как будто кто-то порылся в её мозгу. Кара потянулась было к Врестою, чтобы проверить связь между ними – и ахнула от изумления.

Мысленный мостик треснул чуть ли не в десяти местах. Он давно бы должен был обвалиться, но какие-то чёрные создания, смахивающие на пиявок, примостились между трещин, не давая ему распасться. Наверное, Каре стоило бы их благодарить – в конце концов, если бы, пока она спала, заклинание подвело и время тронулось дальше, близнецы бы их обнаружили, – однако единственное, что пришло ей на ум, в связи с этими существами – слово «зараза».

«Вы кто такие?» – подумала Кара.

Одна из пиявок раскрыла рот, похожий на крохотный роток улитки, и Кара болезненно дёрнулась: сразу несколько моментов и образов помимо воли были вырваны из её памяти и проглочены целиком.

«Вот папа придерживает мои крохотные ручонки на рукоятке пилы, и мы вместе пилим доску, чтобы сколотить скворечник. Вот Лукас глядит на меня, срывая с ветки грушу, и я забываю, что собиралась сказать. Вот мама…»

Всё это исчезло, кануло, пропало.

Кара стиснула виски ладонями. Казалось, будто кто-то прямо изнутри выскребает её разум зубчатой ложкой. Это напомнило Каре тот день, когда они с мамой вырезали тыквенные фонарики к празднику.

И стоило этому воспоминанию всплыть в памяти, как и оно тут же было украдено.

Пасть пиявки захлопнулась, она утолила свой аппетит. На время.

– Кара! – окликнул Тафф. Голос у него испуганно дрогнул. – С тобой всё в порядке? Что случилось?

Кара осознала, что её голова лежит на коленях у братишки. Она понятия не имела, когда это произошло.

– Теперь всё в порядке, – сказала Кара. – Мне только надо немножко передохнуть.

– Слишком много магии, как я и говорила, – заключила Грейс. – Вот я же знала, что ты недостаточно могущественна для таких заклинаний!

Грейс горделиво улыбалась, будто ученица, правильно ответившая на особенно сложный вопрос. Она обвела взглядом их стоянку, словно ища кого-то, кто способен оценить её воображаемую победу.

– Она права, да? – спросил Тафф. – Ты в самом деле использовала слишком много магии?

Кара кивнула.

– Ну да, вроде того. Мысленный мостик, ведущий к Врестою, не такой, как обычно. Он более… алчный. И он отбирает воспоминания независимо от того, хочу я этого или нет.

Тафф громко ахнул.

– Но это же опасно!

– Что, правда опасно? – переспросила Грейс, скорее с любопытством, чем с тревогой.

– Слушай, отмени ты это заклинание, – сказал Тафф. – Придумаем какой-нибудь другой способ…

– Всё будет нормально, – ответила Кара.

– Не можешь же ты всё делать сама!

– А мне и не надо, – сказала Кара, подняв руку и погладив его по щеке. – У меня ты есть.

– Ну да, конечно! – ехидно вставила Грейс. – От этого щенка столько пользы! Я хочу сказать, если бы не он…

Несмотря на свою слабость, Кара так зыркнула на Грейс, что та тут же умолкла.

– Она права, – вздохнул Тафф, опустив глаза. – Что я могу, на самом-то деле?

– Ты самый умный мальчик на свете! – сказала Кара. – Без тебя мы бы никогда не зашли так далеко. А теперь помоги-ка мне встать, малыш. Нам нужно добраться до той башни. И быстро.