Страница 9 из 12
– Чиновники в белом? – изумился Вахтов, повернувшись к Мямлину. – Чиновники в белом? – изумился Вахтов, повернувшись к Мямлину.
– Эллины всегда ходили в белом. И на похоронах тоже, – ответил председатель правительства. – Эллины всегда ходили в белом. И на похоронах тоже, – ответил председатель правительства.
– С какого бодуна мы стали эллинами? – С какого бодуна мы стали эллинами?
– Ученые сдвинули ось земли на тридцать градусов широты южнее. Мы теперь находимся на месте древнего Рима. – Ученые сдвинули ось земли на тридцать градусов широты южнее. Мы теперь находимся на месте древнего Рима. – И с тоской добавил: – Зимой на лыжах не покатаешься…
– Нужно – Нужно было строго контролировать ученых, – раздраженно бросил Вахтов. – Что хотят, то и творят!
– Мы их – Мы их накажем, господин старший майор, – пообещал скопидом Загладин. – Лишим финансирования на полгода.
К дворцу приближалась толпа горожан, сопровождаемая полицейс К дворцу приближалась толпа горожан, сопровождаемая полицейскими в шортах и пробковых шлемах. От вида горожан у Вахтова полезли на лоб глаза. Женщины шли в купальниках – нашли, наконец, возможность в них покрасоваться – мужчины в набедренных повязках и соломенных шляпах.
– Но это даже не эллины, это какие-то бушмены на первомайской демонстрации, черт возьми!.. – вскричал старший майор.
– Они не знают, чем отличаются римляне от бушменов, – объяснил Мямлин. – Необразованный у нас народ. – Они не знают, чем отличаются римляне от бушменов, – объяснил Мямлин. – Необразованный у нас народ.
– Потому что нет министерства культуры. – Потому что нет министерства культуры.
– Создадим, – пообещал председатель правительства. – Найдем деньги и создадим. – Создадим, – пообещал председатель правительства. – Найдем деньги и создадим.
– Не найдете, денег нет! – воскликнул – Не найдете, денег нет! – воскликнул Загладин. – Я лично искал. Весь кризисный фонд казны истрачен на шлемы полиции.
– Попробуйте создать министерство без особых затрат, – посоветовал Мямлину старший майор. – На энтузиазме творческой интеллигенции. – Попробуйте создать министерство без особых затрат, – посоветовал Мямлину старший майор. – На энтузиазме творческой интеллигенции.
« «Ну да, держи карман шире, – иронично подумал Загладин. – Интеллигентность не тот дефект, который превращает человека в бесплатного энтузиаста».
Из часовни слуги вынесли гроб из красного дерева. Гроб водрузили на катафалк, оркестр заиграл похоронный марш, и процессия тронулась. Из часовни слуги вынесли гроб из красного дерева. Гроб водрузили на катафалк, оркестр заиграл похоронный марш, и процессия тронулась.
Шли по центральному проспекту, уже переименованному из проспекта Перестройки в проспект имени Скрепина. Горожане торчали в окнах домов и на балконах, любовались красочностью процессии. Впечатляющая, надо признаться, процессия. Сразу позади катафалка гвардейцы несли Шли по центральному проспекту, уже переименованному из проспекта Перестройки в проспект имени Скрепина. Горожане торчали в окнах домов и на балконах, любовались красочностью процессии. Впечатляющая, надо признаться, процессия. Сразу позади катафалка гвардейцы несли красные подушечки с орденами губернатора, счетом двести шестнадцать. За ними ехали члены правительства на бричках с задрапированными черным крепом бортами. Из уважения к покойнику министры управляли бричками сами и стоя. За ними чиновники несли венки, равные количеству орденов. Главный редактор газеты Канарейкин и банкир Фигин шли в рядах высших чиновников. Далее шли священники во главе с митрополитом и оркестр. За оркестром – население. Замыкали процессию двенадцать пар тяжелых коней, впряженных в лафеты. Дула пушек, установленных на лафетах, торчали вверх. На одном из лафетов сидел юродивый. Ворона летела над процессией и выла как деревенская плакальщица: – На кого же ты нас оставил, кормилец?..
– – Лучше бы она призвала молиться, – шепнул митрополит Мямлину.
– Птица? – удивился Мямлин. – Птица? – удивился Мямлин.
– Птицы тоже божьи создания, – ответил Егорий.
Немного вредила общему впечатлению от похорон жара. Белые простыни от жары не спасали, пот градом катился по лицам и спинам людей. Трубы, валторны, тромбоны и тубы оркестра издавали хрипящие звуки. Плакать, как велено, у людей не было сил. Кое-кто попытался юркнуть в переулок, но, наткнувшись на кордон полицейских, возвращался в процессию. Скрыться удалось только сообразительному библиотекарю Голлю, предъявившему полицейским справку врача, запрещающую ему находиться на солнце по состоянию здоровья.
– Врет, что немец, – убежденно сказал полицейский напарнику. – Очень уж хитрый. – Врет, что немец, – убежденно сказал полицейский напарнику. – Очень уж хитрый.
Процессия появилась на кладбище и остановилась у нового склепа. Штукатурка склепа еще не просохла. На фронтоне блестела на солнце эпитафия. По обе стороны дверей Процессия появилась на кладбище и остановилась у нового склепа. Штукатурка склепа еще не просохла. На фронтоне блестела на солнце эпитафия. По обе стороны дверей склепа стояли гипсовые львы, покрытые желтой краской. В пасти львы держали листки с предупреждающей надписью «Осторожно, окрашено!»
Митрополит прочел молитву. Затем к гробу подошел Мямлин. Митрополит прочел молитву. Затем к гробу подошел Мямлин.
– Семен Семенович ушел от нас, – Семен Семенович ушел от нас, и сейчас заслуженно наслаждается райским покоем, – сказал он. – А мы остались, чтобы, бережно храня память о губернаторе, справиться с вызовами реальности – измененном климате и провокационными слухами о конце света. Ибо великий человек завещал нам жизнь. Символично, что судьба наделила его фамилией Скрепин. Она скрепляла наше общество в прошлом, и должна скреплять в будущем. А будущее видится…
– Ну, завел шарманку. Остановите его, Владыко, – шепнул митрополиту юродивый. – Жара, того и гляди, кто-то еще помрет.
Митрополит, относившийся к слов Митрополит, относившийся к словам юродивого с большим вниманием, кивнул и дал знак оркестру продолжать церемонию. Оркестр заиграл минорную музыку и заглушил последние слова Мямлина. Монахи внесли гроб в склеп. Склеп завалили венками и живыми цветами. Пушки на лафетах изрыгнули троекратный залп. Ворона взвыла: – О, горе нам! Горе!..
И вся толпа мгновенно рассеялась.
Вахтов остался у склепа. Сел на ступеньку в тени стены, закурил и вспомнил о том, как играл с губернатором в очко на деньги. Губернатор – грех так говорить о покойниках – был скуп и злился, когда проигрывал. Вахтов, чтобы не злить старика, старался сдать карты так, чтобы у губернатора всегда получалось 20 или 21. Для этого он даже брал уроки у известного шулера. А когда Семен Семенович, сдавая карт Вахтов остался у склепа. Сел на ступеньку в тени стены, закурил и вспомнил о том, как играл с губернатором в очко на деньги. Губернатор – грех так говорить о покойниках – был скуп и злился, когда проигрывал. Вахтов, чтобы не злить старика, старался сдать карты так, чтобы у губернатора всегда получалось 20 или 21. Для этого он даже брал уроки у известного шулера. А когда Семен Семенович, сдавая карты, прятал туза в рукаве, начальник охраны делал вид, что не замечает мошенничества.
Старший майор, улыбаясь, постучал по стене склепа: Старший майор, улыбаясь, постучал по стене склепа:
– Прощай, старый прохвост. И спасибо; я многому у тебя научился, и мог бы тебя заменить. – И вдруг улыбка сошла с ег – Прощай, старый прохвост. И спасибо; я многому у тебя научился, и мог бы тебя заменить. – И вдруг улыбка сошла с его губ, он понял, что сказал. «Дерзость, конечно, но было бы неплохо», – подумал он. И почему-то разволновался.
Он встал, выбросил окурок, собрал из цветов у склепа большой букет и направился к выходу из кладбища, где его ждала карета. Поеха Он встал, выбросил окурок, собрал из цветов у склепа большой букет и направился к выходу из кладбища, где его ждала карета. Поехал домой, надеясь, что кузина отвлечет его от нахлынувших мыслей.