Страница 52 из 70
Я с тоской взглянула на чуть тронутые, но уже давно остывшие кулинарные шедевры, вздохнула и безропотно покинула столовую, оставив дам, обсуждать те пытки, которым они собираются меня подвергнуть во имя великой цели.
Даже интересно, по какой причине бабушка вдруг пожелала меня видеть. У нас никогда не было близких отношений... точнее вообще никаких отношений не было. Княгиня, чей род не раз пересекался с царской династией, меценат, покровительница софийского балетного театра, она просто не обращала на меня внимания. Я была плотно сокрыта от бабушкиного взора тенью старших сестер. Было обидно думать, что она вдруг решила уделить время внезапно переменившемуся статусу, а не младшей внучке.
Скрипнула дверь, и я оказалась в полумраке опочивальни. Бабушка полулежала на высоких подушках. Ее гордого величия не умалял даже кружевной чепец и домашнее платье. Я почтительно замерла на пороге, позволяя цепкому взгляду княгини пытливо пробежаться по моему лицу, перескочить на платье, на мгновение споткнуться о подаренное царевичем кольцо.
— Вы желали меня видеть?
— Да, Арина, присаживайся, — сильный и уверенный голос бабушки, заставил меня как в детстве опустить голову и торопливо просеменить к креслу. Присев на краешек сиденья, я старательно изобразила девицу на выданье из приличной семьи.
— Я слышала, царевич Елисей сделал тебе предложение руки и сердца, — вопросом сие заявление не было даже на десятую часть.
— Да, княгиня, — осторожно подтвердила я, справедливо опасаясь упрека за то, что не поспешила известить бабушку лично.
— И ты дала согласие.
— Да.
— Откажись.
— ...простите?
Я в немом удивлении смотрела на бабушку, чье лицо в старомодных рюшах домашнего чепца, выражало не больше эмоций чем статуя царя-Реформатора.
— Откажись.
— Могу ли я осведомиться о природе подобного совета? — холодно уточнила я, мгновенно забывая и про позу девицы на выданье, и про желание произвести хорошее впечатление.
— Не нужно.
Здравствуйте, приехали! Я даже дышать забыла от праведного негодования! А уж то, что я вскочила и стою подле кровати, и подавно не сразу заметила.
— Вся в мать.
— Вы и маменьке сие говорили? — желчно уточнила я, не понаслышке зная историю скандальной свадьбы молодой княжны и нищего графа.
— Все лучше чем то, во что собираешься ввязаться ты, — тон бабушки оставался оскорбительно нейтральным, так обычно говорят с дурочками, или малолетними детьми.
— Я собираюсь выйти замуж за человека, которого люблю всем сердцем!
— За гуляку и пропойца?
— Ээээ... — я немного растерялась. — Вы его совсем не знаете! К тому же, папенька дал свое благословение.
Сослаться на батюшку было гораздо проще, чем посвящать княгиню в подробности борьбы за выживания младшего царевича.
— Твой отец не понимает. Так же, как и ты. Мало было Анастасии, теперь...
— Так вот в чем дело! В Нэнси! Зачем вам внучка-царевна, когда можно стать прабабкой будущего царя?! — я стиснула пальцами ткань юбки, силясь успокоиться. Как бы там ни было, мне не стоило повышать голос.
В лице бабушки что-то дрогнуло.
— Я не то имела ввиду. Анастасия не понимала так же, как и ты.
— Тогда объясните, — устало попросила я, опускаясь обратно в кресло.
— Династический брак, заключенный по любви, а не по расчету, всегда заканчивается трагедией. Так было и так будет. Я вижу, как страдает Нэнси, как год от года уничтожает свое будущее. Я не хочу и для тебя такой судьбы, — голос бабушки по-прежнему звучал нейтрально. Таким тоном можно было говорить и о погоде, вот только меня сие почему-то больше не обманывало. Я видела: она переживает за Нэнси, волнуется за меня.
— Но у меня все совсем не так... — я попыталась возразить, но не смогла даже закончить предложение. Бабушка меня перебила, едва ли не впервые в жизни, нарушая правила хорошего тона.
— Не имеет значения. Так было и с милой девочкой Еленой, — я невольно усмехнулась. Мало кто может себе позволить так отозваться о царице софийской, — со многими... даже со мной. А тебя я еще могу остановить. Ты его любишь, сие… видно, но чем сильнее любовь, тем страшнее последствия. Арина, девочка моя, откажись пока не поздно, — невольно протянутая ко мне старческая рука, чуть заметно дрожала. Я смотрела на бабушку во все глаза. Как же я могла всерьез думать, что она нас не любит? Как я могла быть настолько слепой, что не замечала заботы и внимания за приросшей к лицу маской приличий и светских условностей?
Я осторожно опустилась на ковер и, как в почти забытом детстве, поймала бабушкину руку, прижимаясь к ней щекой. Но не ища успокоения, как раньше, а даря его.
— Дело ведь в проклятии Софии? Его больше нет. Я заплатила долг кровью, приняв на себя удар, предназначавшийся царевичу. Так говорит Ее Величество, она искренне верит в это, — тихо, убеждая в своей правоте не только бабушку, но и себя саму, произнесла я, чувствуя, как рука, знакомо пахнущая мятой, выскальзывает из пальцев и осторожно гладит меня по волосам. — Со мной все будет в порядке, я обещаю... Ежели, конечно, мы успеем сшить платье и Вы возьмете на себя тяжкий труд, обучать меня придворному этикету, — уже совсем другим тоном закончила я, поднимаясь.