Игры чародеев

За прошедшую неделю мы почти не виделись с Алисой, только иногда переписывались по телефону. Похоже, каждый из нас решил ненадолго с головой погрузиться в карьеру: я – здесь, в «Периметре», Алиса – у себя в лаборатории. Она уже несколько лет работала помощницей у профессора Андрея Селуянова – старого и довольно известного в наших кругах теоретика магии. Селуянов был одним из немногих исследователей, изучавших волшебство с точки зрения науки. Говорили, что в молодости он был неплохим колдуном, но в какой-то момент полностью отказался от использования заклинаний – и стал своеобразным сторонним наблюдателем: принялся разглядывать под микроскопом магические зелья и отвары, анализировать человеческие биополя с помощью электроприборов, измерять радиоактивный фон от энергии созвездий – в общем, стремился объяснить механизмы волшебства законами физики, химии и биологии.

Лично я всегда относился к работе Силуянова двояко. С одной стороны – глубокое познание волшебства открыло бы перед человечеством гигантские перспективы. Воображение рисовало слияние магии и технологии, создание уникальных лекарств от неизлечимых болезней, восстановление экологии и контроль над глобальным потеплением. В конце концов, многие законы природы ещё совсем недавно тоже считались волшебством – а теперь уже хорошо изучены и объяснены научным путем.

Но была и оборотная сторона медали.

Если магия вдруг перестанет быть чем-то уникальным и превратится в очередную заурядную дисциплину, легко доступную для понимания любого человека – то что же тогда ждет нас? Практикующие маги потеряют свою тайную силу, своё скрытое преимущество – и превратятся в обычных людей. Готовы ли волшебники снова превратиться в маглов?

Лично я к такому повороту был не готов.

Впрочем, Алиса не разделяла мою точку зрения. Она считала, что волшебство должно быть достоянием каждого человека. «Магия – это как оружие, – однажды сказала она. – Те, кто им владеют, могут нанести много вреда безоружным. Но если вооружены будут все, то шансы станут равными – и такой паритет послужит хорошей гарантией для общей безопасности».

Не знаю, возможно, Алиса отчасти была права.

В очередной день, закончив работу в «Периметре», я неторопливо покинул офис и уселся в почти пустой автобус, следовавший практически до моего дома. Ехать предстояло долго – маршрут автобуса был довольно витиеватым, с кучей петель и остановок.

Конечно, я мог нырнуть в метро – и тогда дорога домой стала бы куда короче, но сегодня у меня не было настроения трястись в стальном вагоне подземки. Торопиться было некуда и хотелось неспеша прокатиться по городу, послушать музыку в плеере и поглазеть из окна на проплывающие мимо вечерние, залитые фонарным светом улицы.

В наушниках зазвучала подходящая песня, я удобно развалился на кресле и уже настроился на приятную и медитативную поездку, как вдруг в кармане протяжно завибрировал телефон.

«Алиса», – на экране высветилось имя моей подруги и её улыбающаяся фотография.

Выдернув наушники, я нажал кнопку ответа и приложил динамик к уху.

– Мне нужна помощь, – без лишних приветствий выпалила Алиса. Её голос звучал встревоженно, – очень срочно.

Нервозность сразу передалась и мне.

– Что случилось? – тут же спросил я.

– Не телефонный разговор. Можешь сейчас приехать? На наше место. Это очень важно.

Я хорошо знал характер Алисы – если она сказала «не телефонный разговор», значит давить и требовать сиюминутного ответа было бесполезно.

– Могу. Но можешь хоть в общих чертах объяснить, что стряслось?! – безуспешно потребовал я.

– Потом расскажу, – резко ответила Алиса. – Приезжай скорее.

За время нашего знакомства я ни разу не слышал, чтобы она была настолько встревожена.

Беспокойство, смешанное с любопытством, подхлестнули меня действовать быстро. Мысленно построив в голове маршрут, я выпрыгнул из автобуса на ближайшей остановке и жестом остановил проезжавшее мимо такси – ржавый побитый «Жигуль», за рулем которого сидел пожилой смуглый мужчина явно кавказской национальности. Наспех объяснив дорогу, я пристегнул ремень безопасности – и двигатель видавшего виды автомобиля взревел, унося нас вперед по улице.

«Наше место», о котором сказала Алиса, было небольшой полянкой в парке на юго-западе города. Мы обнаружили её несколько лет назад – когда искали подходящее укрытие для проведения одного из ритуалов. Полянка находилась на удалении от протоптанных тропинок, была хорошо спрятана от посторонних глаз деревьями и густыми зарослями и как нельзя лучше подошла для того, чтобы разливать здесь куриную кровь, жечь костры и рассыпать благовония.

Стрелка на часах приближалась к полуночи. Улицы города уже порядком опустели, машин на дорогах было мало, а людей на тротуарах – и того меньше. Подвозивший меня таксист оказался гонщиком-лихачом, который плевать хотел на ограничения скорости, сигналы светофора и других участников дорожного движения. К моей аккуратной просьбе «Если можно, то давайте ехать побыстрее» он отнесся со всем вниманием – и давил на педаль газа с такой истерикой, что, казалось, его древняя колымага вот-вот развалится на части.

Через десять минут железная карета, громко проскрипев стертыми тормозными колодками, остановилась в пункте назначения. Кинув водителю без сдачи несколько крупных купюр, я хлопнул дверью его «Жигуля» и быстро пошел по утоптанной дороге вглубь парка, стараясь не сбиться с пути.

Сумерки уже вступили в свои права: всё вокруг покрылось ночной густой теменью. Включив фонарик на телефоне и подсвечивая себе путь, я вскоре свернул на небольшую еле заметную тропинку, уходившую в сторону от главной дороги. Пройдя ещё несколько сотен метров и протиснувшись через плотную гряду кустарников, я вышел на поляну и разглядел там силуэт человека.

Алиса сидела на поваленном дереве, спиной ко мне, но заслышав шаги, тут же обернулась.

– Что случилось? – спросил я, тяжело дыша от быстрой ходьбы.

Всю дорогу в голове вертелась куча всевозможных причин того, почему Алиса потребовала как можно скорее встретиться с ней. Предположения были разными, и каждое – мрачнее предыдущего. Например, что она убила человека и сейчас пыталась спрятать труп или перешла дорогу каким-нибудь особо опасным людям и теперь скрывалась от них.

Я приблизился к Алисе.

– Прости, – шепотом сказала она.

Прежде чем я успел что-то ответить, Алиса резко вскочила с места. Только теперь я заметил зажатый в её левой руке пистолет. Небольшой серебристый револьвер блеснул в свете упавшего на него луча луны.

От удивления я застыл, не в силах выронить ни слова. Алиса тут же сделала быстрое движение рукой, направляя оружие мне в грудь.

– Ты что творишь? – заорал я, выплескивая обуявшие меня страх и злобу.

– Прости, у меня нет выбора.

Алиса смотрела решительно, источая уверенностью в собственном поступке.

Она действительно собиралась выстрелить.

– Прости, – Алиса в третий раз выдавила из себя это слово.

Происходящее казалось безумием. Особенно глупо звучали её слова раскаяния. Просить прощения у человека, которого собираешься, непонятно зачем, лишить жизни – разве может быть что-то нелепее?

В тот миг я не думал о приближении смерти. Кажется, я вообще ни о чем не думал – все мысли разом вылетели прочь из головы. Перед глазами начала возникать пустота, сознание окутала непонятная отрешенность, словно все происходило не со мной, а с кем-то другим – незнакомым, посторонним человеком. Единственное, что пришло на ум – глупый вопрос, на который так и не последовало ответа.

– За что?

Раздался громкий выстрел.

Дыхание перехватило; я ждал, что меня тут же пронзит острая, жгучая боль – но ничего не произошло.

Вместо этого обмякшее тело Алисы как тряпичная кукла упало на землю. Даже в темноте я разглядел красное кровавое пятно, появившееся на её груди в области сердца.

Стреляла не она.

Рядом был кто-то другой!

Я застыл, как вкопанный, в смятении озираясь по сторонам, пытаясь разглядеть невидимого стрелка, только что отправившего на тот свет мою подругу, и с лютым страхом ожидал второго выстрела – предназначенного, на этот раз, уже для меня.