Страница 5 из 7
Впервые в отечественном праве термин «избирательная комиссия» был закреплен в законодательстве, регулирующим процедуру выборов в Государственную Думу Российской Империи. В 1905 году избирательные комиссии губернского и уездного уровня были призваны обеспечивать законность избирательного процесса, они рассматривали заявления и жалобы, возникающие в связи с избранием членов Государственной Думы[63]. Единого независимого коллегиального органа, возглавлявшего систему избирательных комиссий, не существовало, схожую ситуацию можно наблюдать в современной Аргентинской Республике, Великобритании, Канаде, Итальянской Республике, Швейцарской Конфедерации, Королевстве Норвегии и Королевстве Дании.
Первые централизованная избирательная комиссия появилась после известных событий февраля 1917 года. Всероссийская по делам о выборах в Учредительное собрание комиссия, под председательством профессора Н. Н. Авинова,[64] обладала полномочиями по наблюдению за ходом выборов, разработке поправок в Положения о выборах в Учредительное собрание[65], составлению списков членов Учредительного собрания. В свою очередь, исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов в конце марта также создал Комиссию по Учредительному собранию во главе с трудовиком Л. М. Брамсоном[66] (данная комиссия не оказала значительного влияния и не занималась подготовкой выборов в Учредительное собрание). В период до октября 1917 года вопросами функционирования избирательных комиссий занимались многие юристы, из которых можно выделить И. Д. Беляева, В. Н. Латкина, П. Н. Мрочек-Дроздовского, В. И. Сергеевича и А. Х. Кабанова.
По словам У. Питта, где кончаются законы, там начинается тирания. События конца 1917 года окончательно уничтожили сложившуюся систему права и государства. В результате представители левых радикальных партий получили власть с опорой на грубую силу в нарушении выборных процедур и действующего законодательства, данные факты необратимым образом повлияли на развитие отечественной государственности (захват власти незаконными методами с опорой на грубую силу или нарушение процедуры выборов, использование власти в целях, не предусмотренных законом, и методами, противоречащими ему, называется в науке узурпацией)[67]. Право было заменено децентрализованным насилием в отношении наиболее экономически самостоятельных личностей, крупный советский правовед А. Г. Гойхбарг писал: «Трудовые массы заменяют право обеспечением материальными и духовными потребностей людей или же в некоторых областях раскрепощают личность, высвобождают ее из-под тяжелого гнета правящих оков[68]». Институт частой собственности был упразднен. Советский юрист М. А. Рейснер называл частную собственность наиболее характерным продуктом юридической отравы[69]. Булавас Юозас, В. Ф. Коток, Д. И. Курский, Ф. М. Нахимсон, Е. Б. Пашуканис, К. Б. Радек, И. Е. Фарбер поддерживали негативное отношение к институту частной собственности.
После октября 1917 года электоральная культура полностью изменилась[70], властные институты оказались наполнены политизированными радикальными элементами[71], началось форсированное формирования однопартийной политической системы, революционное правительство строило свою избирательную систему на основе стихийного опыта создания советов на базе революционного правосознания, партийности и политической целесообразности[72], отринув выборные принципы и традиции, которые формировались, начиная с IX века[73]. Советское общество в одночасье завершило трансформацию из общества традиционного в общество индустриальное[74], при этом советские граждане не осознали ценностей гражданских прав и свобод. Права трудящихся быстро превратились в идеологическое клише используемое партийным аппаратом. Конституционные акты советского периода упраздняли принцип разделения властей и местное самоуправление (вводится система советов – единственных органов государственной власти сверху донизу, остальные органы государства называются органами управления, суда, прокуратуры)[75]. Председатель Верховного Суда РСФСР П. И. Стучка последовательно выступал апологетом диктатуры пролетариата как новой формы организации государства[76]. В стране царила атмосфера страха и паранойи. Генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский заявлял следующее в обвинениях о массовых случаях «саботажа»: «вредители скрывают ценные пласты угольных месторождений, стараются эксплоатировать наихудшие пласты, приберегая лучшие пласты для старых, «настоящих хозяев», которые вот-вот должны возвратиться в свои разоренные Великой социалистической революцией гнезда»[77]. Сейчас подобные обвинения выглядят гиперболизировано и могут вызвать как минимум недоумение. Стоит отметить, что именно А. Я. Вышинский занимался разъяснением нового советского избирательного законодательства[78].
Подобное положение вещей было вызвано целым рядом причин: гибелью большинства представителей образованного класса в гражданской войне[79], классовой сущностью советского общества, обязательной коммунистической идеологией ставившей конечной целью отмирание государства[80][81], трудным экономическим положением населения после Великой войны и гражданской войны[82], относительно низким уровнем образования широких слоев населения, подчинение органов государственного управления партии большевиков, тотальным контролем над жизнью индивида в целях наиболее рационального использования человеческих ресурсов. Некоторые из указанных причин были обусловлены объективными историческими, политическими и экономическими процессами, другие были вызваны непосредственно революционным правительством. В последствии многие пытались осмыслить произошедшее. Мишель Фуко в своих размышлениях о биополитике[83] и тоталитарных режимах указывал, что стремление к рациональному и те печальные последствия, которые оно влечет за собой при чрезмерном увлечении, это неотъемлемая черта западной цивилизации. Таким образом, ведущую роль по формированию государственных институтов взяло на себя советское партийное руководство, в том числе в отношении органов организующих проведение выборов в советы различных уровней.
В связи с отсутствием схожих по функциям централизованных органов по организации и проведении выборов в российском государстве начала XX века мы будем рассматривать институализацию и развитие центральных избирательных комиссий в советский и постсоветский периоды. В тоже время выборы в партийных и общественных объединениях советского периода в нашей работе рассматриваться не будут.
В советский период правовое положение и само наименование Центральной избирательной комиссии было различным и менялось с течением времени в рамках развития институтов советского общества и государства. В определенной мере, создание централизованного органа по вопросам организации выборов связано с явной тенденцией советской государственности по сверх централизации государственного управления[84].
63
Курдюков П. М., Истоминов Е. В. К вопросу о проведении первых выборов в Государственную Думу в начале ХХ века и их значении в истории российского избирательного права // Юрист-правовед. 2009. № 3. С. 79–82.
64
Протасов Л. Г. Всероссийское Учредительное собрание и демократическая альтернатива: два взгляда на проблему // Отечественная история. 1993. № 5. С. 3.
65
Положение о выборах в Учредительное собрание. // Российское законодательство X–XX веков. В 9 томах. Т. 9. М.: Юридическая литература, 1994. 352 с.
66
Селезнев Ф. А. История выборов в России с древнейших времен до конца XX в. (На примере Нижегородского края). Нижний Новгород, 2012. 198 с.
67
Рассказов Л. П. Теория государства и права: углубленный курс: Учебник. М.: РИОР: ИНФРА-М. 2015. 559 с.
68
Гойхбарг А. Г. Пролетариат и право: сборник статей. М., 1919. 112 с.
69
Рейснер М. А. Право: Наше право. Чужое право. Общее право. Л.; М.: Государственное издательство, 1925. 276 с.
70
Ординарцев И. И., Белоновский В. Н. Электоральная культура России на переломе двух эпох (влияние Октября 1917 года на электоральную культуру России). // Вестник Академии следственного комитета Российской Федерации. № 1(15). 2018. С. 26–31.
71
Волков С. В. Почему РФ – ещё не Россия. Невостребованное наследие империи. – 1-е. – Москва: Вече, 2010.– 352 с.
72
Белоновский В. Н. Судьбы электоральной культуры России в свете октябрьских событий 1917 года. // Российское государствоведение. № 4. 2017. С. 5–13.
73
Минникес И. В. Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2010.– 538 с
74
Советская Россия в 20-е гг.: нэп, власть большевиков и общество / С.И Голотик, А. Б. Данилин, Е. Н. Евсеева, С. В. Карпенко // Новый исторический вестник. 2000. № 2. С. 122–181.
75
Современное конституционное право: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч. – информ. исслед. Отдел правоведения; Отв. ред. Алферова Е.В. – М.: ИНИОН, 2010.– 210 с.
76
Стучка П. И. Учение о Советском государстве и его Конституции СССР и РСФСР. 6-е изд., перераб. М.; Л., 1929. 311 с.
77
Некоторые методы вредительско-диверсионной работы троцкистско-фашистских разведчиков. – М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. (переиздана см.: Ликвидация «пятой колонны» / Л. Заковский, С. Уранов. – М.: Алгоритм: Эксмо, 2009. С. 219–259.
78
Вышинский А. Я. Избирательный закон СССР: (в вопросах и ответах). – М.: Госполитиздат, 1950.– 47 с.
79
История России на рубеже веков. 1894–1922 гг.: Учебное пособие / изд. 2-е, испр., доп. и перераб. М.: Издательство Ипполитова, 2017.– 426 с.
80
Ленин В. И. Государство и революция: Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 33. – М.: Издательство политической литературы, 1974. 433 с.
81
Симашенков П. Д. Марксистская концепция отмирания государства и будущее российского чиновничества // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 3 (43), с. 29–32.
82
Сафонов Д. А. Человек после голода: голод 1920–1922 гг. и его последствия//Человек в экстремальных условиях: историко-психологические исследования: Материалы XVIII Междунар. науч. конф., Санкт-Петербург, 12–13 декабря 2005 г.: в 2 ч. СПб.: Нестор, 2005. Ч. 2. С. 144–148.
83
Самовольнова О. В. Социально-философский анализ основных концепций биополитики: М. Фуко, Дж. Агамбен, А. Негри // Вестник РГГУ. Серия: Философия. Социология. Искусствоведение. 2017. № 4–2(10). С. 261–271.
84
Подольский И. С. Циклы централизации и децентрализации в советской истории 1920–1980‑е гг. // Девятнадцатые петровские чтения (история, политология, социология, философия, экономика, культура, образование и право). Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием. – СПб.: Сударушка. 2018. С. 113–115.