Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 25



Поезд остановился с громким лязгом, открыв свои двери. Он казался совсем чуждым этому месту: массивный, угловатый, с огромным колоколом между крошечными окнами кабины машиниста. Из вагона раздался глухой звук динамика, оповестивший пассажиров о наименовании станции.

В отличие от старой деревянной станции, доски в полу которой скрипели, исполин фиолетово-оранжевого цвета с символом железной дороги выглядел новым. И пусть состав покрывала пыль, а сам поезд походил местами на консервную банку с рельефом и вставками из обычного металла, где сквозь краску проступала коррозия. Это нисколько не умоляло его новизны, относительно видавшей виды деревянной платформы.

Стоило дверям открыться, как из вагонов стали торопливо выходить люди. Были среди них местные, вернувшиеся с работы и туристы, желающие увидеть городок, о котором ходили легенды. В этой небольшой мозаике я выцепил взглядом знакомую фигуру.

– Меня не нужно встречать, Лео! – недовольно заметила Юнис, подойдя ко мне. – Я уже давно не маленькая девочка!

Несмотря на недовольство, вид сестры говорил об обратном. Она явно радовалась заботе с моей стороны. Как только Юнис подошла, я сразу ощутил сильный запах духов. Видимо, за ним она хотела скрыть усталость от поездки и волнение, с которым ждала встречи. Я же не посмел раскритиковать этот удушающий и безвкусный запах. Отметив, что сестра с дороги, а под ее глазами предательской сеткой раскинулись морщинки и отеки, я быстро махнул рукой:

– Идем. Нас уже все ждут.

Мы спустились по деревянной лестнице, отозвавшейся едва уловимым скрипом, и прошли мимо нескольких магазинчиков.

Железная дорога проходила за ними, огибая самый бедный район города. Не удивительно: город располагался достаточно далеко от крупных шоссе и трасс. Львиная доля поставок – что раньше, что сейчас – производилась на поездах. Потому-то станцию и отстроили в промзоне ещё во время реконструкции города.

Сев в старый автомобиль, мы направились в сторону родительского дома. Наш район, располагавшийся на северо-востоке, считался престижным. Достаточно далеко отсюда. Путь предстоял через весь городок. Отъехав от станции, я заметил ностальгию в глазах младшей сестры. Юнис почти не бывала в Брумалтауне, живя со своей семьей на другом конце страны. Ее доход был невысок, и она не всегда могла приезжать на вот такие семейные встречи, ограничиваясь зачастую звонками один или два раза в неделю. Более того, пусть и небольшая, но все же «семья» требовала от сестры много сил.

Юнис не могла порой справиться со своей своенравной и бойкой дочкой, что только прибавляло ей проблем. Шумная, озорная, словно в своих дядю и тетю, Поппи временами безобразничала в школе, устраивала розыгрыши, порой весьма обидные, и даже пару раз срывала уроки. Никакие увещевания не действовали, и Юнис временами просто смотрела на действия дочери сквозь пальцы.

Отец Поппи в воспитании дочери почти не участвовал, предпочитая работу семье. Юнис оправдывала это дорогим жильем и большими расходами, но я понимал, что это не совсем так.

Нет, я не спорю, Ноэл любил Юнис, но с годами эта любовь стала превращаться в рутину для обоих. В их отношениях погасла былая искра. В итоге все хозяйство и дочь держались на плечах сестры. Грустно, что от этого ее таланты пропадали даром. Она ведь не менее способный психолог, чем я. Об этом и отец говорил в свое время. Но я не был отделом по урегулированию семейных конфликтов и вмешиваться в ее жизнь не хотел.

Поездка до дома родителей тоже оказывалась длинной и изматывающей: долететь на самолете, а потом пересесть на поезд. На все – около шести часов. Вот Юнис и появлялась в родных пенатах[1] крайне редко.



Пока мы ехали, я сам невольно вспоминал историю этого места, ставшего для нашей семьи домом. Я ведь помню, как мы переехали сюда во время реставрации.

Сколько я помню, городок Брумалтаун никогда не отличался большими размерами. Образованный вокруг деревообрабатывающей фабрики в начале века, он едва мог похвастаться статусом города в те годы. Населения тогда было от силы две тысячи человек, и все из них были рабочими этой самой фабрики, да еще их семьи, не побоявшиеся переехать в лесную глушь. До войны об этом городке почти никто не знал. Даже названия не удосужились придумать.

Все изменилось после Мировой химико-биологической войны, разразившейся в 2042 году. Конечно, она началась не на пустом месте и до нее происходили локальные гражданские войны – как в этой некогда единой стране, так и во всем мире. Тогда бомбардировки прошлись по всей земле. Ни одна страна не уцелела. Каждое мелкое государство старалось лишить противника как пригодных для жизни земель, так и возможности использовать природные ресурсы из-за загрязнения территории. Выбор оружия тоже не случаен: речь шла не о тотальном уничтожении, как в случае ядерных бомб и массовом вымирании, а лишь о потере ресурсов, которые в обозримом будущем будет возможно аннексировать и использовать. К сожалению, этот расчёт оказался в корне неверным.

Во всех учебниках истории говорилось, что после 2042 года окончательно рухнула экология Земли, мутировали множество видов животных, а пригодная для жизни человека территория сократилась почти на четверть. Да и эти земли приходилось отстаивать, ведь мутировавшие животные регулярно искали пропитания в местах обитания людей.

Особенно быстро распространились кошкобелы. Мелкие хищники, принимаемые издали за белок из-за соответствующего хвоста и серо-рыжего окраса. С ними и сейчас беда, а раньше даже отлов и стерилизация не спасали от их нашествия! Не говоря уже об отстреле, санкционированном правительствами. Они расплодились почти по всему миру, хоть и появилась эта мутация где-то в Северной Европе. Экспорт сделал свое дело – и привезённые несколько особей быстро наплодили огромную популяцию, тем более что тут не так и много хищников, готовых питаться подобной живностью.

Кто был прародителем этого существа, неизвестно, но явно кто-то из кошачьих, от которых зверьки унаследовали строение пасти, огромные желтые глаза, светящиеся в темноте с вертикальными узкими зрачками, и тип питания. В остальном они походили скорее на грызунов с их маленькими острыми ушками, когтистыми лапками и умением быстро передвигаться, нежели на хищников.

Конечно, определенная польза от этих синантропных зверьков была: они истребляли насекомых, мелких грызунов и других неприятных вредителей, но и минусов хватало: будучи истинно синантропными, так и не ставшими домашними, они регулярно разносили заразу, что губило посевы, а если прибавить, что кошкобелы временами разворовывали скотомогильники, то и для скота они иной раз представляли нешуточную опасность, заражая поголовье.

Из-за этого начался новый виток голода, о многих производствах и технологиях пришлось забыть. Исчезло производство пластика, который заменили биоразлагаемые аналоги. Но и они имели свои лимиты, ведь для выращивания все тех же водорослей, картофеля и маиса, пригодных для создания сырья, требовались как ресурсы, так и земли. А последних не хватало. По сути, человечество во всем мире вынуждено было выбирать: оставаться хоть немного сытым или же производить товары, потребление которых в новых условиях и так сводилось к минимуму. И хотя все же биоаналоги пластика позволили не забыть часть технологий, таких как мобильные телефоны, компьютеры и даже фотоаппараты. Их потребление стало постепенно снижаться. Да и цены на подобные вещи существенно выросли, дабы снизить спрос.

В связи с разрухой, экономическими изменениями, миграцией выживших людей из уничтоженных войной городов некогда целостная страна окончательно разделилась на два независимых государства: Северные Штаты Америки и Южную Независимую Конфедерацию.

Разъединению способствовали историческое и географическое разделение, нежелание объединять скудные ресурсы (южанам не понравилась идея социальных льгот, принятые севером с оглядкой на Европу) и даже волеизъявление самих граждан: Конфедераты оставались консерваторами, в то время как в Северных Штатах преобладал либерализм, позаимствовавший некоторые нормы из европейского социализма, пусть и не все.

1

Пенаты – в древнеримской мифологии боги – хранители и покровители домашнего очага. – Примеч. ред.