Страница 8 из 14
Вскоре Мантуров заметил, что начинает забывать о своей ужасной болезни, и решил еще раз съездить к отцу Серафиму – попросить благословения. Но как только он зашел к Преподобному, то услышал: «Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что Он возвратил нам жизнь-то!» Михаил Васильевич удивился прозорливости старца и ответил: «Я не знаю, батюшка, чем и как; что же вы прикажете?!» Ответ батюшки поразил и испугал: «Вот, радость моя, все, что ни имеешь, отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!» Однако ослушаться Михаил Васильевич не посмел, хотя и подумал тогда о молодой супруге, не приспособленной к жизни в нищете пусть и добровольной, но ради совершенного пути в Царство Небесное… Отец Серафим, поняв о чем он думает, продолжал: «Оставь все и не пекись о том, о чем ты думаешь; Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей; богат не будешь, хлеб же насущный все будешь иметь». Тогда Михаил Васильевич горячо ответил: «Согласен, батюшка! Что же благословите мне сделать?» Но великий мудрый старец, желая испытать пылкого Мантуров, ответил: «А вот, радость моя, помолимся, и я укажу тебе, как вразумит меня Бог!» Они расстались, как друзья и самые верные слуги Дивеевской обители, избранной Царицею Небесною Себе в земной жребий. Благословленный старцем Михаил Васильевич продал свое имение, крепостным дал свободу и часть денег потратил на покупку пятнадцати десятин земли в Дивееве[27] – там, где указал ему святой. Отец Серафим строго-настрого наказал эту землю никому не продавать и не отдавать, а после своей смерти завещать Дивеевской обители. На этой-то земле Михаил Васильевич поселился вместе с женой Анной Михайловной. Над ним насмехались друзья и знакомые, а супруга, которая, хотя и была доброй женщиной, его упрекала, так как оказалась совсем не готова к духовным подвигам и к бедности. Остаток жизни Михаил Васильевич Мантуров терпел унижения, но переносил их кротко и смиренно с помощью необычайной веры к Богу и по искренней любви к святому старцу, как бы предав всего себя и всю свою жизнь в руки отца Серафима. Со временем Михаил Васильевич стал самым близким другом и верным учеником Преподобного. Батюшка поручал ему одному все, что касалось устройства Дивеева. Об этом было всем известно, и люди чтили Мантурова как распорядителя самого отца Серафима.
С сестрой Михаила Васильевича, как повествует «Летопись» Серафима (Чичагина), приключилось еще более удивительное происшествие, также повлиявшее на создание и развитие будущей Дивеевской обители. Елене Васильевне Мантуровой в 1822 году было 17 лет, и она была помолвлена с молодым человеком, которого искренне и горячо любила. Но вдруг, по непонятной ей самой причине, она неожиданно отвергла жениха, а жизнь и характер ее в одночасье изменились самым странным образом. Свадьба расстроилась, а любовь к светской жизни и неуемная жажда веселья и забав пугали родных и не предвещали ничего хорошего. О духовном Елена Васильевна, конечно, не помышляла – до одного происшествия. По дороге на похороны деда девушка испытала очень сильное потрясение. Выходя из кареты на почтовой станции, чтобы выпить чаю, она испугалась чего-то до такой степени, что потеряла сознание. Ее горничная, решив, что барышня умирает, сказала: «Не позвать ли вам священника, барышня?» – и несколько раз повторила этот вопрос. После этого Елена Васильевна начала приходить в себя и даже с радостной улыбкой прошептала: «Да… да…» Когда явился священник, Елена Васильевна была уже в сознании, она исповедовалась и причастилась Святых Тайн, а затем целый день не отпускала от себя священника, как бы в страхе держась за его одежду. После похорон дедушки, вернувшись домой, Елена Васильевна рассказала брату и его жене следующее: «Оставаясь одна в карете, я немного вздремнула, и когда открыла глаза, то никого не было по-прежнему около меня. Наконец вздумала выйти и сама открыла дверцу кареты, но лишь ступила на подножку, невольно почему-то взглянула вверх и увидела я над своей головой огромного, страшного змия. Он был черен и страшно безобразен, из пасти его выходило пламя, и пасть эта казалась такой большой, что я чувствовала, что змий совершенно поглотит меня. Видя, как он надо мной вьется и все спускается ниже и ниже, даже ощущая уже дыхание его, я в ужасе не имела сил позвать на помощь, но, наконец, вырвалась из охватившего меня оцепенения и закричала: “Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву никогда не выходить замуж и пойти в монастырь!” Страшный змий в одну секунду взвился вверх и исчез… Но я не могла прийти в себя от ужаса!..»[28]
Далее «Летопись» рассказывает, что после этого характер Елены Васильевны совершенно изменился. Она сделалась серьезной, духовно настроенной, бросилась читать сочинения святых отцов, желая поскорее уйти в монастырь. Мирская жизнь ей опротивела. Вскоре Елена Васильевна поехала в Саров к отцу Серафиму просить его благословения на монашество. Батюшка крайне удивил ее, сказав: «Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь – нет, радость моя, ты выйдешь замуж!» «Что это вы, батюшка!! – испуганно сказала Елена Васильевна. – Ни за что не пойду замуж, я не могу, дала обещание Царице Небесной идти в монастырь, и Она накажет меня!» Но старец стоял на своем и твердил одно: «Нет, нет, радость моя, тебе уже никак нельзя, ты должна и непременно выйдешь замуж, матушка!» Елена Васильевна уехала недовольная, разочарованная и, вернувшись домой, много молилась, плакала, прося у Царицы Небесной помощи и вразумления. Чем больше она плакала и молилась, тем сильнее разгоралось в ней желание посвятить себя Богу. Много раз проверяла она себя и все более и более убеждалась, что все светское, мирское ей не по духу, и она совершенно изменилась. Несколько раз Елена Васильевна ездила к отцу Серафиму, но он все твердил, что она должна выйти замуж. Так целых три года готовил ее святой к предстоящей перемене в ее жизни и к поступлению в Серафимову общину, которую он начал устраивать в 1825 году, и заставлял работать над собою, упражняться в молитве и приобретать необходимое терпение. Она, конечно, этого не понимала, доходя чуть не до отчаяния. Сильно негодуя на отца Серафима, она решилась более не обращаться к нему и съездить в Муром в женский монастырь. Там ей игуменья, конечно, сказала только приятное, и Елена Васильевна тотчас купила себе в Муромском монастыре келью. По возвращении домой она стала совсем уже собираться, прощаться, но перед окончательным отъездом все-таки не вытерпела и отправилась в Саров проститься со старцем. Каково же было ее удивление и каков ужас, когда вышедший к ней навстречу отец Серафим, ничего не спрашивая, прямо и строго сказал ей: «Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой нет дороги и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивейший жених будет, радость моя!» Прозорливость старца обезоружила Елену Васильевну. Она почувствовала, что без отца Серафима и его духовных наставлений не сможет жить. Отец Серафим приказал ей пожертвовать Муромскому монастырю данные за келью деньги и не ездить больше туда. Но Елена Васильевна на этот раз не почувствовала отчаяния, а, напротив, вполне смирилась и возвратилась домой, заливаясь слезами. Она опять заперлась в своей комнате, молилась, постилась, а через полгода опять поехала в Саров и стала неотступно, но смиренно просить старца благословить ее на подвиг монашества. На этот раз отец Серафим сказал ей: «Ну, что ж, если уж тебе так хочется, то пойди вот, за 12 верст отсюда есть маленькая общинка матушки Агафьи Семеновны, полковницы Мельгуновой, погости там, радость моя, и испытай себя!» В восторге и радости из Сарова Елена Васильевна направилась прямиком к матушке Ксении Михайловне, после чего обосновалась в Дивееве, не прекращая духовно и умственно повторять Молитву Иисусову. Ей было тогда 20 лет.
В записках протоиерея Василия Садовского и Н. А. Мотовилова говорится, что через месяц после переезда Елены Васильевны в Дивеево ее потребовал к себе батюшка отец Серафим и сказал: «Теперь, радость моя, пора уже тебе и с женихом обручиться!» Елена Васильевна, испуганная, зарыдала и воскликнула: «Не хочу я замуж, батюшка!» Но отец Серафим успокоил ее, говоря: «Ты все еще не понимаешь меня, матушка! Ты только скажи начальнице-то, Ксении Михайловне, что о. Серафим приказал с Женихом тебе обручиться, в черненькую одежку одеться… Ведь вот как замуж-то выйти, матушка! Ведь вот какой Жених-то, радость моя!» Много и усладительно беседовал с ней отец Серафим, говоря: «Матушка! Виден мне весь путь твой боголюбивый! Тут тебе и назначено жить, лучше этого места нигде нет для спасения; тут матушка Агафья Семеновна в мощах почивает; ты ходи к ней каждый вечер, она тут каждый день ходила, и ты подражай ей также, потому что тебе этим же путем надо идти, а если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, я на себя возьму; но будь голубем, и все между собою будьте как голубки. Вот и поживи-ка ты тут три-то года голубем; я тебе помогу, вот тебе на то и мое наставление: за послушание читай всегда Акафист, Псалтирь, псалмы и правила с утренею отправляй. Сиди да пряди, а пусть другая сестра тебе все приготовляет, треплет лен, мыкает мочки, а ты только пряди и будешь учиться ткать; пусть сестра сидит возле тебя да указывает. Всегда будь в молчании, ни с кем не говори, отвечая только на самые наинужнейшие вопросы, и то „аки с трудом“, а станут много спрашивать, отвечай: я не знаю! Если случайно услышишь, что кто неполезное между собою говорит, скорее уходи, „дабы не внити во искушение“. Никогда не будь в праздности; оберегай себя, чтобы не пришла какая мысль; всегда будь в занятии. Чтобы не впадать в сон, употребляй мало пищи. В среду и пяток вкушай только раз. От пробуждения до обеда читай: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешную! А от обеда до сна: Пресвятая Богородица, спаси нас! Вечером выйди на двор и молись 100 раз Иисусу, 100 раз Владычице и никому не сказывай, а так молись, чтобы никто того не видал, даже бы и не подумал, и будешь ты аки Ангел! И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись лишь и больше улыбайся; так молитвою, вечно-неразлучною молитвою и приготовляй все. Он и придет ночью тихонько и принесет тебе кольцо, перстенек, как Екатерине-то великомученице матушке. Так вот три года и приготовляйся, радость моя, чтобы в три года все у тебя готово бы было. О, какая неизреченная радость-то тогда будет, матушка! Это я о пострижении тебе говорю, матушка; через три года постригайся, приуготовив себя, ранее не нужно; а как пострижешься-то, то будет у тебя в груди благодать воздыматься все более и более, а каково будет тогда! Когда Архангел Гавриил, представ пред Божией Матерью, благовестил Ей, то Она немного смутилась и тут же сказала: „Се раба Господня! Буди Мне по глаголу твоему!“ Тогда вот и ты скажи также: „Буди мне по глаголу Твоему!“ Вот о каком браке и Женихе я тебе толкую, матушка; ты слушай меня и никому до времени того не говори, но верь, что все мною реченное тебе сбудется, радость моя!»[29]
27
16,35 га.
28
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
29
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…