Страница 36 из 132
Михаил
Буду с вами абсолютно честным: я не всё рассказал Катрин. Не поймите меня неправильно, но на то были причины и очень серьезные. Моя девочка слишком сильно переживала, чтобы я говорил ей о настоящих планах врага.
Битва должна была начаться со дня на день, и это, что времени катастрофически не хватало. Мне казалось, будто бы в этой войне я не боюсь проиграть, не боюсь, что ирамитасы захватят власть в Раю. Мне было страшно за дочерей. Да, они прекрасные воины и, если всё получится, будут биться бок о бок, но и это не защитит их от острого клинка противника. Напротив, зная о силе, что им передастся, я нервничал гораздо больше — ранят одну, тут же будет ранена и другая.
Была бы моя воля, ни за что бы не пустил старших воевать за Рай, но это был их долг перед родным измерением, который они должны были выполнить.
Я всё ещё вспоминаю Пенелопу. Её последние слова эхом звучали в голове: «Не дай проклятию исполниться».
И я стал оберегать Кейт. Защищать её всеми силами, надеялся, что ей станет ненавистна сущность демона, и она будет стараться быть, как Катрин. Одного не учел: за всеми райскими делами и тем, что дочками занималась только жена, я не видел их лютой ненависти друг к другу. А когда заметил, было поздно. Доверие подорвано, а из-за своей гордости я не хотел уже мириться с Кэт. Одно из самых отвратительных качеств она у меня и переняла: невероятной силы гордыню, что являлась одним из смертных грехов. Порой от такого осознания самому хотелось покинуть Рай, считая себя недостойным этого измерения и того звания, что присвоил Отец.
На самом деле, это страшно. Всё время, всю жизнь я показывал ненависть, неприязнь к Кейт, а теперь боюсь потерять. Какой парадокс и ирония. Судьба не прощает ошибок, особенно, если они допущены по нашей же глупости. Как, например, с Кэт. Я понял, как она меня ненавидит только тогда, когда начал приглядываться к ним с Катрин. Увидел в одной полное смирение, присущие только ангелам. В другой — полную противоположность. Буря эмоций, непокорство, вызов в глазах. Нельзя было это всё оставлять на самотёк, а я сделал, за что сейчас и расплачиваюсь.
Всю жизнь я наблюдаю за смертными. Я видел, как они появились. Видел, какие ошибки и прорывы допускали, но никогда не смотрел на себя. Отец всегда дарил нам свою любовь, говорил, что мы — архангелы — лучшие и просил любить людей. Только Люцифер этого не желал. Я помню, как мы сгоняли предателей и его с неба. Кто же знал, что вскоре появятся существа, что создадут тех, кого мы назовём ирамитасами? Кто захочет показать, что два измерения объединить возможно, только вот вместо этого создали гораздо больше проблем. Лишнее звено — так частенько шептались за спинами.
Дело в том, что полукровок тяжело принимают, и всё зависит только от них самих. Как они подадут себя, как покажут и проявят. Считают ли они сами себя ирамитасами, точной смесью ангела и демона, или же какую-то сущность отвергают? Вот так и произошло с Катрин и Кейт. Они ненавидели свои сущности. Эмми же ничего не говорила про это. Да, она знала, что наполовину ангел, наполовину демон. Что, в конечном итоге, побудет и в Аду. Только мне казалось, что ей абсолютно всё равно. Она — чистый ирамитас, тот, кто всю жизнь будет принимать в себе эти две стороны и умело ими пользоваться, как и было задумано изначально.
Внезапно я услышал голос Рафаила. Мы с братьями периодически общались через сознание, что тоненькой нитью связывало нас всех. Он звал меня в Зал Советов на последнее, как оказалось чуть позже, собрание перед войной.
Я не успел ещё приземлиться, как заметил фигуру, отдаляющуюся от одной из колонн. Она быстро приближалась, пока я не узнал нашего небесного лекаря.
— Ну наконец-то, Михаил, ты тут, — облегчённо вздохнул Рафаил, встречая у самых ворот и пожимая руку.
Похоже, дело плохо, раз он был так сильно взволнован. Брат не стал тратить время на объяснения и сразу же повёл по лестнице внутрь. Взгляд у него был перепуганный и не самый здоровый. «Только бы не завтра», — промелькнула у меня одна единственная фраза, ведь иначе наш план с Кейт находился под огромной угрозой, если даже не полностью проваливался.
Пройдя в главный зал, я увидел всех братьев за огромным круглым столом и, как и ожидалось, Николая — нашего разведчика. Юноша стоял у окна и дожидался, чтобы ему вновь приказали рассказать всю информацию, что он передал Совету ранее.
— Что произошло? — привычным командным тоном спросил я, глядя, как все разом встали.
Хлопок двери ввёл в состояние, заставляющее напрячься и сосредоточиться над бедой, что уже дышала в спину.
— Завтра. Они собираются нападать завтра, — сказал в спешке Николай. — Сюда. На Зал Советов. Так как это строение важно для нас, как для ангелов. А лидер чернокрылых — Минос — люто ненавидит нас. Красиво говорит, пишет громкие речи. Они ему только и делают, что в рот заглядывают. Оружия много, но наше сильнее. Армия состоит в основном из юнцов, которые ещё не закончили обучение. Старших маловато. Точной стратегии вроде бы нет, но я подозреваю, что они просто не рассказывают некоторых вещей основной армии. Я успел втереться в доверие, но, судя по всему, у Миноса свои секреты, которые он не собирается никому раскрывать, — пожал плечами Николай. — Да и, хоть ко мне и перестали относиться с подозрением, я многого не смог выяснить. К сожалению, это всё, что у меня есть. — Он вздохнул, виновато опуская взгляд в пол, но тут же, будто бы это была всего лишь минутная слабость, поднял его на меня.