Страница 6 из 13
Крышечкина села в транссибирский поезд глубокой ночью с Казанского вокзала. Весь поезд сел на Казанском вокзале. Медленно и нежно двинулся он в темноту ночи, чуть подрагивая на стыках рельс. Временное население поезда, оккупанты, зашелестело отутюженными белыми простынями и почти одновременно заснуло.
К вопросу о конфликте между добром и злом скажем, что заснуло доброе. Свет в вагоне немедленно погас, так как не было необходимости высвечивать что-то темное. Наоборот, была необходимость укрыть светлое.
Днем Крышечкина проснулась, посмотрела в окно. Она увидела надпись от руки синей краской на серой от времени деревянной дощечке: «Республика Удмуртия». И пошли леса. Крышечкина начала мечтать о том, как она едет, едет, и дорогой ей встречаются надписи: «Республика Германия», «Республика Бельгия», «Республика Франция». Везде густые леса и прыгают зайцы. Для путешественников это очень важно.
Спустя сутки показался огромный город и на перроне мама Крышечкиной. Она сказала, что начинается светлая эра человечества. Не могла же мама расстраивать дочь. Крышечкина с ней согласилась, тоже чтобы ее не расстраивать. Ей захотелось, чтобы на каждой стоянке поезда к ней подходили родственники и говорили о наступающей светлой эре. Еще мама сказала, что сделала операцию на глазах и увидела, как темно в квартире и много накопилось пыли. Вскоре поезд тронулся, и мама осталась позади, как остается позади жизнь.
«Я» Крышечкиной поехало вместе с ней, как ее часть. Так кто же наступил на ногу господину Ч.? «Я»? Внутренний или внешний человек? «Я» или целое?
Когда невозможно написать, кто есть господин Ч., и чем он занимается, где живет, остаются общие вопросы, которые могут касаться любого. Вот почему их не обойти.
3. Пурпурный чемодан
Господин Ч. позвонил Крышечкиной из аэропорта. Вернее, Крышечкина позвонила господину Ч. в аэропорт. Она думала, что он уже приземлился в городе Казани. Оказалось, нет, он приземлился у них в городе, потому что аэропорт Казани не принимает из-за густого тумана октября. Но господин Ч. сойти не может (он летел не в Казань, а к Крышечкиной). Не может, потому что он сдал свой чемодан в багаж. Крышечкина никогда не сдает вещи в багаж. Она всегда упрощает жизнь. А господин Ч. усложняет. Ведь он умнее Крышечкиной.
Через несколько часов после разговора с ней господин Ч. вновь поднялся в воздух. Еще спустя два дня Крышечкина встречала его на железнодорожном вокзале. Встреча оказалась усложненной. Господин Ч. не сообщил, каким поездом он выезжает. И приезжает.
Телефон его не отвечал. Крышечкина пошла в транспортную полицию. Она нажала на кнопку, дверь открылась, за стальной решеткой сидел дежурный полицейский.
– Наверное, только вы мне сможете помочь, – сказала ему Крышечкина очень строго. – Я встречаю важную персону – господина Ч. Он выехал сегодня утром из Рязани неизвестным поездом. Если я не встречу его, последствия будут самые тяжелые. В гневе он разнесет вокзал.
Полицейский взглянул на Крышечкину и понял, что иначе нельзя. Нельзя не сообщить ей данные прибытия господина Ч.
В транспортной полиции работают самые лучшие полицейские. Дежурный записал номер телефона Крышечкиной и попросил ее немного погулять. Не успела она сделать возле здания полиции несколько кругов с заложенными за спину руками, как раздался звонок полицейского. Голос у него был очень довольный.
– Господин Ч. едет из Рязани поездом №№ в вагоне 24, место 7. Поезд прибывает в 19 часов по местному времени.
– Спасибо! – обрадовалась Крышечкина.
В нашем повествовании единственный раз слова «Господин Ч.» прозвучали не из уст повествователя, а полицейского. Мы всегда ожидали, что господин Ч. что-нибудь натворит, и он натворил.
Крышечкина поехала домой на восток, чтобы через два часа выехать на запад в сторону вокзала. Стояла осень, начало октября. Листья были желтые, асфальт и земля темные и влажные.
В 18.30 такси доставило ее к вокзалу, и там она застыла в ожидании, когда же зажжется строка табло с номером пути прибытия поезда. Когда этот вокзал построили в 1908 году, табло не было, не зажигалось, все пассажирские поезда прибывали на первый путь. Крышечкиной тогда не было, бабушки и дедушки ее еще не родились. Было просторно и весело.
Мария Семеновна была девочкой.
Несколько раз Крышечкина выходила на улицу и возвращалась вновь. Пропускник-металлоискатель тихонько тенькал, пропуская ее. Металлическими у Крышечкиной были пряжка ремня на джинсах и пряжка на демисезонных сапожках. Этот пропускник еще никогда не сталкивался с проносом к пассажирским поездам оружия и снарядов.
Двойственные чувства преследовали Крышечкину. Это были радость встречи и осадок горечи. Два пряника, из которых ей ни одного не досталось, вспоминались ей. Было и смущение: неужели у поезда 24 вагона? Или полицейский ошибся? Не может быть? Чтобы ошибся? Чтобы было 24 вагона? Это раньше столько могло быть, четверть века назад. «Четверть века назад, четверть века назад», – будто стучали колеса. А это были мысли Крышечкиной.
Наконец, табло высветило путь прибытия, раздался громовой голос сверху:
– Поезд №№ прибывает на 7 путь. Вагоны 24, 25,26 находятся в … состава.
– Где, где? – растерянно спросила Крышечкина женщину, мимо нее устремлявшуюся с тяжелыми сумками в подземный переход.
– Или в голове или в ж…, я не расслышала. Мне самой 24 вагон нужен, – расстроенно прокричала женщина.
Итак, вагон 24 у поезда №№ был. А это уже легче. Она не ослышалась, когда с ней разговаривал дежурный полицейский. В голове или в хвосте? Это был новый мучительный вопрос Крышечкиной.
Мимо суетливого перрона тяжко прошел локомотив. К нему был подцеплен вагон 12. И это, кажется, говорило о том, что вагон 24 не в голове состава. Вагонов у поезда оказалось 6. Последним был 24, а 25 и 26 отсутствовали.
Действительно ли господин Ч. приехал? Приехал. Крышечкина увидела его слегка склоненную крупную голову рослого человека, его новомодную синюю куртку, его пурпурный чемодан, оказавшийся виновником того, что его владелец улетел в Казань, чтобы выйти с ним туда и затем доставить его сюда.
– Ты? – удивился господин Ч. – А как ты узнала, что я еду в 24 вагоне? В поезде №№?
– Так, – ответила Крышечкина. – А ты что, забыл телефон в Казани? В Рязани?
– Не забыл. Я слышал, что он звонит, но он лежал далеко, в чемодане.
Опять чемодан!
Крышечкина знала, что господин Ч. плохо относится к ней. А ей нравилась его улыбка. Она выдавала в нем то сияние радости, что обычно подавляют обстоятельства. Так хмурым вечером вдруг пронзительно вспыхивает солнце в узкой полосе просвета между тучами и озерной глубиной, и помнится об этом, пока подрагивает темная и холодная водяная масса, в то время как небо успело приобрести ровный непроницаемый тон.
4. Луна
Господин Ч. и Крышечкина очень полюбили друг друга на один день. К этому времени у них обнаружилось множество точек соприкосновения. Во-первых, это склонность к путешествиям в одном направлении и одном транспортном средстве; во-вторых, непроизвольные встречи друг с другом в разных городах. В третьих (перечислением лучше ограничиться), непримиримые политические разногласия, приводящие к выяснению отношений.
Полюбив друг друга, они долго шли под луной.
Было это так. Утром они с водителем уехали в городок Ч., где господин Ч. провел ряд встреч. Без Крышечкиной в этой поездке он обойтись не мог: она ему все подсказывала дорогой, и учила жить, да так успешно, что скоро в салоне автомобиля воцарилась идиллия: господин Ч. и водитель наперебой пели матерщиные деревенские частушки, а Крышечкина слушала их.
Потом был прием у мэра и так далее, и обратная дорога, когда Крышечкину с двух сторон стиснули друзья господина Ч., подхваченные в городке Ч., и ехать ей стало очень невольготно. В уши Крышечкиной с двух сторон неслась сомнительная политическая ересь, а ей бы хотелось матерщинных деревенских частушек.