Вожди в законе

30. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо Николаевского М.Н.Павловскому от 2 сентября 1962 г., 1 лист.

31. АГИН, ящик 496, папка 3. Письмо М.Н.Павловского Б. Николаевскому от 11 августа 1962 г., 2 листа.

32. Wolf, указ. соч., с. 222.

33. Из книги "Роза Люксембург. Жизнь для свободы". Rosa Luxemburg. Ein Leben fur die Freiheit. Reden - Schriften - Briefe. Ein Lesebuch. Herausgegeben von Frederik Hetma

34. АГИН, ящик 511, папка 41. Б. Николаевский. Судьбы комитерна. (план книги). 1 лист.

35. АГИН, ящик 510, папка 24. Итоги русского эксперимента (Пути развития российского большевизма). 1917-1941, с. 4.

36. АГИН, ящик 478, папка 21. Письмо Николаевского Г.Эккерту от 26 декабря 1962 г., стр. 2.

37. К своему напарнику по переговорам, как наверное и Радек, Раненау относился без особого уважения. В феврале 1922 года Ратенау в беседе с виконтом Д'Арбеноном, английским послом в Берлине, сказал о Радеке: "Это нечистоплотный тип, настоящий подлый жидснок". Ленин как-то сказал, что после разговоров с Радеком он испытывает желание вымыться с ног до головы.

38. АГИН, ящик 18, папка 27. От бюро печати при полномочном представительстве РСФСР в Эстонии. 9 августа 1921 г. С. 2.

39. Ruth Fischer. Stalin und der Deutsche Kommunismus. Frankfurt am Main, 1950, S. 251.

40. Густав Штюбель в "Ди Цайт" No 3, 13 января 1989, в статье, посвященной 70-летия со дня смерти Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

41. Записки Теодора Либкнехта, с. 29.

Заговор шестой:

Тайна смерти Ленина

Вопрос о болезни и смерти В. И. Ленина в историографии был окутан тайной. Между тем его следует назвать отправным моментом советской истории. Считалось, что к ускорению смерти Ленина мог иметь отношение И. В. Сталин. По крайней мере именно его видели чуть ли ни единственным советским руководителем, незаинтересованным в вызродовлении председателя СНК. В настоящей главе будет показано, что Ленин был смещен с поста председателя СНК уже в середине 1922 года, что происшедшие события были равносильны государственному перевороту, что заговор, в результате которого Ленин оказался изолированным вплоть до самой своей смерти, носил широкий характер и что руководителями этого заговора были, скорее всего, Дзержинский и Сталин.

В 1983 году этой теме посвятил статью А. Авторханов, назвав ее: "Убил ли Сталин Ленина?"(1). "В высших партийных кругах Грузии, -- писал А. Авторханов, -- [...] упорно распространялся слух, что Ленин не умер, а покончил жизнь самоубийством, приняв яд, данный ему Сталиным. Слух этот передавался в разных вариантах -- то Сталин дал Ленину яд по его настойчивому требованию, чтобы избавиться от адских мук, то этот яд Сталин дал Ленину через своего агента-врача [...] (называли даже имя). Был и такой вариант -- Сталин разыскал для Ленина в Грузии народного целителя, [...] а на самом деле этот целитель не лечил, а залечивал Ленина ядовитыми травами. Интересно, что во всех вариантах слухов неизменно присутствует яд, будто Сталин так и ездил к Ленину с флакончиком яда"(2).

Авторханову вторил один из американских биографов Ленина: "В последующие годы коммунисты, знавшие Ленина, собирались и шепотом обсуждали странный слух о том, что его отравил Сталин"(3).

Формальное назначение Сталина на пост генерального секретаря партии в апреле 1922 году было не началом восхождения Сталина к власти, а признанием того факта, что Сталин уже сосредоточил в своих руках необъятную власть. Возможность восхождения Сталина к власти в самом начале 1920-х годов предопределялась двумя факторами: болезненным состоянием Ленина, помешавшем тонкому психологу внутрипартийной борьбы прозевать восхождение своего политического (и даже физического) убийцы; и личными качествами Сталина. В историографии, особенно западной, было принято сохранять определенный язык, не называть вещи своими именами. Здесь не место искать первопричины самоцензуры многочисленных западных авторов. Отметим только, что с крушением Советского Союза почувствовали себя свободней и западные исследователи. Вот как характеризует Сталина в своей последней книге известный американский историк, дипломат, политический, общественный деятель Дж. Кеннан:

"Сталин представляется мне человеком, применительно к которому слово "негодяй" -- огромная недооценка. Зависть, подозрительность, с явная наклонностью к садизму, поистине безграничная и сумасшедшая ревность в дополнение к столь же безграничным амбициям были его главными качествами"(4).

С этой характеристикой Сталина трудно не согласиться. Именно этот человек в 1922 году, заимствовав, говоря языком Кеннана -- самые гадкие черты Ленина и Свердлова, стал восходить к руководству в партии и государстве.

До VIII съезда РКП(б) "генсеком" был Я. М. Свердлов. Секретариат ЦК, как тогда говорили, находился в его записной книжке. Ответственным секретарем ЦК была Е. С. Стасова, затем Н. Н. Крестинский, затем В. М. Молотов. Из членов Политбюро, избранных после Одиннадцатого съезда партии (Ленин, Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, Сталин, Томский, Троцкий) выбор, как на генсека, пал на Сталина. Отметим, что до начала болезни Ленина никаких политических разногласий между Лениным и Сталиным не было. 28 марта 1922 года Ленин публично защищает Сталина против Е. А. Преображенского, показывая всем делегатам Одиннадцатого съезда, на чьей он стороне, причем защищает Ленин Сталина по тем направлениям, на которых буквально через несколько недель он начнет с ним войну: национальная политика и Рабкрин(5).

О болезни Ленина, начиная с декабря 1920 года, мы знаем из многих источников. 3 марта 1921 г. Ленин пишет записку Каменеву, впервые опубликованную в 1989 году:

"Вижу, что на съезде. вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное: меня "утешали" тем, что я преувеличиваю [...] и за умным занятием утешения и восклицания "преувеличиваете! мнительность!" -- прозевали три месяца. По-российски, по-советски. Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме Цека важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу. [...] Разговоров и заседаний хуже не выношу, чем "сказануть раз в полгода". [...] Имейте в виду, что обмен коротенькими записочками [...] нервы выносят лучше разговоров (ибо я могу обдумать, отложить на час и т. д. Оч[ень] прошу поэтому завести стенографистку и чаще посылать мне (перед Пол[ит]Бюро) записки в 5-10 строк. Я подумаю час-два и отвечу"(6).