Страница 94 из 101
Михаэль выпрямился, выйдя из боевой стойки, и молча уставился на результаты своего труда. Сначала на деревяшку, а потом и на железную голову топора в песке. Выражение его лица было аналогичным тому, с которым он держал речь в начале короткой дуэли с плохим концом – суровое, раздраженное, с широко раздувающимися ноздрями. Вот что бывает, когда доводишь до белого каления миролюбивого, но сильного и серьезного мужчину. Жалеешь потом об этом и плачешь горючими слезами.
– Я сломал, Фреди, – согласился Михаэль. – Сломал. Потому что, выйди ты драться с этими зубочистками, тебе таким же образом переломят хребет. Все еще думаешь, что это забавно?
Зрители, осознав, что боевое представление перерастает в драматическое, поспешили к дуэлянтам.
– Шанель уже говорил тебе эти слова, но напомню, так уж и быть. Ты не маг и не воин. Тебя пригласили сюда для того, чтобы ты исполнила роль правительницы Зеленодолья и помешала сбыться пророчеству о его падении. Если ты избранная, значит такая, какая есть. Не без придури, конечно. Однако если эта придурь угрожает твоей жизни, то наша задача – выбить ее. Даже такими жестокими методами, Фреди.
Принцесса внимала ему, периодически всхлипывая и еще сжимая в руке деревянный обрубок.
Когда же в маленький драматичный мирок ворвались зрители, девушка бросила короткий отсутствующий взгляд голубых глаз на Пересмешника, прошептала «Это был Казама», выкинула обрубок на землю и быстрым шагом направилась прочь.
– Это был я, – мечтательно протянул Казама, подобрав железяку и прижав ее к груди. Едва слезу не пустил. Мужицкую, скупую.
Михаэля не винил никто. Напротив – похвалили за педагогическую изобретательность. Бороться с масками – задача непростая, а когда борьбу затеваешь с собственной подопечной – здесь нужно действовать с максимальной этической осторожностью.
– Пойду прослежу, чтобы еще чего не натворила, – брякнул старейшина, кивнул монаху и с видом заправской няньки, сложив руки за спиной и выпятив подбородок, отправился по горячим следам.
Нашел он принцессу все в той же комнате. А она больше и не знала, куда пойти. Тут как раз никого нет, тихо, спокойно. Можно собраться с мыслями.
Пересмешник был уверен в том, что еще полчаса кряду ему придется успокаивать зареванную из-за вселенской несправедливости девушку. Однако не тут-то было.
Фредерика, усевшись перед туалетным столиком, неторопливо расчесывала волосы и напевала под нос какую-то иномирскую песенку. Балладу, грустную, про любовь.
– Пересмешник! – громогласно окликнула она его, и старейшина непроизвольно вытянулся по струнке. – Кто позволил тебе без стука зайти в покои королевской особы?
– Фреди, это уже совсем перебор, – усмехнулся парень, а принцесса обернулась к нему с выражением скорбной сосредоточенности в глазах. Рука с расческой мягко опустилась на колени. – Ну не надо из крайности в крайность. Веди себя так, как тебе самой комфортнее всего.
Старейшина бодрым шагом пересек пустую комнату, встал перед девушкой на колени и взял ее руки в свои, вместе с расческой. Теперь он смотрел на принцессу снизу вверх, а та, грустно ему улыбнувшись, смущенно сморщила носик.
– Время все сделает за тебя, – ласково убеждал Пересмешник, поглаживая женские запястья большими пальцами. – Поживешь во дворце, привыкнешь к своей новой роли, да и к этому миру в целом, тогда и сама не заметишь, как станешь Фредерикой Викторией де Фабьер. Такой, какой тебя и хотят видеть твои подданные.
Девушка глубоко вздохнула. Как же нужно было постараться, чтобы к ней пришло осознание, а слова Рамэи фар Патит ушли на второй план. Но сообща, потихоньку…
– Я всполоснусь и переоденусь, хорошо? – губы принцессы легонько коснулись щеки Пересмешника. – А то песок во все места забился, аж хрустит.
– Хорошо.
Парень поднялся, отвесил церемонный поклон и тихо закрыл дверь комнаты с другой стороны.
Вот и время появилось за завтраком сходить в студенческую столовую. Заодно и вспомнить старые добрые котлетки с пюрешкой. Причем обалдеть как вкусно готовили. Абы кого в повара академии не возьмут. Архимаг любит вкусно покушать.
Пересмешник уже вышел из общежития, когда на весь кампус раздался пробиравший до мозга костей набат.
Бом тили-тили, бом тили-тили, бом…
Колокольне академии почти сразу же начали вторить окрестные церкви, а потом и весь город громыхал от металлическо-магического грохота.
Еще некоторое время старейшина простоял в ступоре, не рассчитывая когда-либо вообще услышать эти звуки в Латинии. Но время забвения прошло вместе с топотом сотен пар ног и пронзительными криками особенно впечатлительных женщин.
Парень пулей метнулся обратно в общежитие, проскакал два этажа через одну ступеньку. Когда он завернул в нужный коридор, принцесса уже бежала ему навстречу в багряном платье на влажное тело, громко цокая каблуками по каменному полу.
– Что это?! – обеспокоенно вцепилась она в рукава-фонарики черной рубашки.
Бом тили-тили, бом тили-тили, бом…
Даже отсюда звуки колокола, увеличивающиеся в геометрической прогрессии, разрывали барабанные перепонки.
– Судя по всему, темные перешли к «серьезным действиям», – последнюю фразу Пересмешник произнес старческим голосом Фарелла, передразнивая его, но принцесса не улыбнулась. Нижняя губа ее подрагивала, а под глазом забилась жилка. – Это сигнал тревоги, Фреди. Что-то происходит за стенами города. Без паники, без паники! – выпучившую глаза Фредерику прижали к груди и небрежно погладили по спине. – Что бы ни случилось, держись рядом со мной. Вообще руку не отпускай, поняла?