Страница 79 из 116
— Думаю, мы не станем задерживаться надолго. Да вон, нас уже встречают! Сейчас все узнаем.
Действительно, от дома к карете хромал полненький немолодой ливрейный слуга.
Он безупречно поклонился, ожидая, когда гостья назовется и объяснит цель визита.
— Рэта Темершана Итвена, чеора та Гулле, — быстро и четко представила ее Дорри, скосив лукавый глаз на хозяйку — одобрит ли.
Темери кивнула, подтверждая, и чтобы не было вопросов, протянула лакею письмо.
— Пресветлая просила меня быть по этому адресу. И письмо доставлено отсюда.
Лакей с достоинством поклонился:
— Следуйте за мной!
А потом сделал едва заметный знак кучеру. Тот, видимо, все понял, потому что лошадки тут же стронули карету.
Несколько потемневших от влаги ступеней, высокая тяжелая дверь аркой, украшенная сверху цветными стеклами.
Темери раньше внутри этого дома не была, но видела немало похожих, построенных лет тридцать, а то и сорок назад, в равнинном стиле, с изломанной разноуровневой крышей, пристройками и башенками; дом сам по себе казался замком в миниатюре. Но у замков не бывает таких больших окон: замки, напротив, во все времена строители лишними отверстиями старались не дырявить — чтобы было проще защищать.
Просторная гостиная с неизменным камином пустовала и вообще выглядела необжитой. Лакей повел девушек по парадной лестнице на второй этаж и оставил ждать в небольшом, со вкусом обставленном зале.
— Извольте побыть здесь, я доложу о вас, — сказал он с неподражаемо-домашней интонацией, как будто не информировал, а попросил о маленьком одолжении.
Темери едва сдерживала любопытство, изучая дом изнутри.
Мебель, безусловно, была ифленская. В Танеррете ее детства таких легких, грациозных линий у шкафа или комода быть просто не могло. Все было куда монументальней.
Дом недавно ремонтировали, но кое-где остались недоделки. Вот и в этом зале на потолке остался свежий рыжий потек: не выдержала крыша. Еще бы — эта зима оказалась самой снежной и холодной за последние десять лет, а то и больше.
Комод в каждом доме очень быстро становится обиталищем милых безделушек, но здесь под подсвечником не было даже вышитой салфетки. Тоже пусть не явный, но знак того, что дом долго пустовал, и хозяев обрел совсем недавно: свечку или только сменили, или еще ни разу не зажигали.
— Ух ты… — зачарованно прошептала Дорри и подошла к дальней, утопающей в тени стене. Темери пригляделась и поняла, что хочет повторить восклицание за служанкой — на стене висела картина, пейзаж. Море, скалы, ветер — а в дальнем далеке, под болезненно желтым рассеянным лучом, — город, росчерки белых стен и красных крыш. Художнику как-то удалось добиться ощущения, что прямо от холста в лицо зрителю дует яростный соленый ветер, пропитанный брызгами ледяной воды. Движение воды, пойманное точно и угрожающе узнаваемо, ощущение беды и грозового, буйного веселья…
Картина была не так и велика — а казалось, занимает всю стену, а то и отхватывает часть пространства у соседних комнат…
Слуга прокашлялся за спиной, привлекая к себе внимание.
— Что это? — с улыбкой спросила Темери. — Чудесная картина.
— Автор этого шедевра, к сожалению, не так давно умер. Но мне довелось лично знать мастера та Росвена. Это одна из поздних его картин, и он не считал ее шедевром…
— Очень красиво, — искренне похвалила Дорри. — Просто дух захватывает!
Лакей степенно поклонился.
— Хозяйка примет вас в голубом зале. Это близко.
Это действительно было рядом — оказалось, достаточно просто пересечь коридор. Двери распахнулись, и лакей торжественно повторил имя Темершаны для ожидающей хозяйки. Темери грызло любопытство — кто она? И где пресветлая? И зачем вообще эта встреча?
Хозяйка оказалась красивой молодой ифленкой, которая, едва услышав имя гостьи, тут же поднялась навстречу. На ее лице была вежливая, но слегка удивленная улыбка, а в глазах, если Темери только не отказало зрение, таилась нешуточная тревога. А еще она ждала ребенка — одежда не скрывала небольшой, но уже заметный живот.
— Простите мое любопытство, рэта Итвена, мы не ждали гостей и я… никак не могла подумать, что вы почтите меня визитом…
Темери, чувствуя себя немного глупо, протянула хозяйке письмо и пояснила:
— Преслветлая Ориана написала мне отсюда и попросила о встрече. Я надеялась ее застать, но, как вижу, она уже отбыла?
Девушка чуть склонила набок хорошенькую кудрявую голову.
— Вчера действительно одна из сестер Золотой Ленны побывала у нас, но не собиралась задерживаться. У нее просто поломалась карета. Ремонт занял несколько часов, но и речи не было о ночлеге… хотя, мы, конечно, не отказали бы, да, Фадде?
— Конечно, хозяйка, — все с той же мягкой домашней интонацией откликнулся от двери лакей.
— Что же, — растерялась Темери. — Выходит, я зря спешила. И зря вас побеспокоила, чеора…
— Энайтери та Росвен, — поспешно представилась она. — Простите мою невежливость, но мне и в голову не пришло, что вы не знали, кто здесь живет. Послушайте, вы столько времени потратили. Останьтесь еще ненадолго, поужинаем вместе. Здесь довольно скучно, но я пока не могу вернуться в Тоненг.
— А давно вы оттуда уехали?
— Второй день. Представляете, только закончила раскладывать вещи, и тут вдруг — Фадде сообщает, что пресветлая сестра просит содействия и помощи…
— Да уж… — растерялась Темери. — выходит, я отвлекаю вас еще и от переезда.
— Нет, что вы! — оживилась Энайтери. — Терпеть не могу прибираться и с радостью отвлекусь на разговор. Ведь вы же и есть — та самая мальканская невеста, верней, уже жена нашего наместника? Так удивительно видеть вас здесь без свиты, прислуги и всяких там подруг-компаньонок…
— Если честно, компаньонок я с собой звала, — призналась Темери. — ведь неприлично молодой жене наместника на третий день после свадьбы куда-то ехать без мужа и без целого курятника благородных чеор.
Темери почему-то сразу понравилась и эта юная красавица, и ее лакей, который, наверное, служит ее семье уже много-много лет. И этот большой пустой дом.
Почему-то появилось ощущение давнего хорошего знакомства. А ведь она ифленка. Тоже ифленка, как Шеддерик и Кинрик…
Именно потому Темери и говорила с ней искренне, и словно не задумываясь. Упорно хотелось ей прогнать тревогу из больших светлых глаз собеседницы. И, кажется, потихоньку это удавалось.
— Что же мужа с собой не взяли, — осторожно спросила хозяйка. — Хотя, тогда Фадде, наверное, упал бы в обморок от чувства ответственности. У нас нет подходящего случаю угощения…
— О, я надеялась, что о моей поездке узнает как можно меньше людей — это дело монастыря и судя по письму, деликатное дело. А выезд наместника неминуемо привел бы к выезду половины двора.
Энайтери Росвен ощутимо вздрогнула. Пожалуй, такая вероятность раньше ей в голову не приходила.
— Я очень давно не была в цитадели… — печально призналась она. — Расскажите, как там все? Чеора та Роа по-прежнему устраивает мелкие пакости? Что поделывает его невозмутимость ужасный Гун-хе?
И Темери вдруг поняла, что ей действительно есть что рассказать. Да начать хотя бы с драки двух юных чеор в день ее приезда в замок. И про дары, которыми наместник озаботился лишь за ночь до того, как их нужно подарить… и про восстание, которое они с Кинриком смогли подавить собственной свадьбой. Да, если подумать, за это время произошло столько всего, и хорошего и грустного, что рассказов хватит на несколько вечеров!
Дорри Темери отпустила: зачем заставлять девушку смотреть, как хозяйка пьет ягодный взвар с печеньем, и глотать слюнки, когда та спокойно может пойти в комнату для прислуги и в более привычной компании попить того же взвара с тем же печеньем?
Энайтери с удовольствием рассказала об отце, который действительно был модным художником на островах, и даже титул и гербовое кольцо получил благодаря своему таланту.