Страница 29 из 94
Здесь все замечательно: и трогательно-наивное доверие начинающего профессора к "индексам производства", которые, якобы, в состоянии отражать действительность с точностью до 5%; и еще более -- хвалебный гимн прочности капитализма, гимн, которому мог бы позавидовать и сам Каутский. Какая же к черту непрочность стабилизации, о какой революции может идти речь, если капитализм в состоянии производить переоборудование промышленности, пока капитализм не "загниет" настолько, что начнет сокращать "виды продукции", отказываться от тех или иных видов сырья. Слепков утверждает без всякого стеснения, что происходит не "простой подъем капитализма, а начало нового цикла расцвета капитализма, на время которого о революции не может быть и речи. Непонятно только, почему он не попытался здесь дать предсказания на годы. Совестно, что ли, стало?
Да и в отношении реакции оценка Слепкова - отнюдь не ликвидаторская оценка. Но она насквозь ликвидаторская по отношению к мировой революции. Никого не обманут словечки "временная", "относительная", которыми Слепков старается прикрыть срамное место своей стабилизации. Если Слепков выводит стабилизацию из развития техники, если он не указывает, да и не может указать тех причин, по которым это развитие техники могло бы остановиться, то позволительно спросить, на сколько же времени, по мнению Слепкова, она "временная"?
Позорно оппортунистический, позорно ревизионистский подход Слепкова к вопросу о стабилизации заключается в том, что классовые противоречия из его анализа исчезают. Капитализм двигает технику вперед, - значит, ему обеспечена стабилизация. О том, что при этом развитии техники капиталисты в Европе должны понижать заработную плату, что они не могут, как это было до войны, поддерживать в известной мере классовый мир внутри за счет грабежа колониальных стран, что наряду с использованием новых видов сырья обостряются отношения между метрополиями и колониями, между Европой и Америкой, между отдельными странами Европы, обо всем этом ни звука. Ведь именно для ревизионистов Второго Интернационала характерно представление, что на известной стадии развитие производительных сил при капитализме автоматически останавливается. Ведь именно революционный марксизм, в противоположность этому, всегда подчеркивал, что такой автоматической остановки нет, что капитализм гибнет в результате обострения классовых противоречий, что наша задача - не ждать гибели капитализма, а готовить ее. Недаром Слепков в молодости был кадетом.
"Нет никакого сомнения, - писали мы в нашем документе по поводу "теории социализма в одной стране", - что политика ЦК исходит из молчаливого предположения, что Международная революция задержалась всерьез и надолго. Это означает отказ от ленинской формулы о "вступлении мира в эпоху войн и революций" - ликвидаторскую позицию по отношению к "мировой революции"." В первом же своем выступлении против нашего документа сторонники "теории социализма в одной стране" рукой Сталина расписались в правильности этого нашего обвинения.
Открыто становясь на ликвидаторскую ревизионистскую позицию по отношению к мировой революции, Слепков имеет наглость еще упрекать нас в том, что мы якобы противопоставляем интересы Международной революции интересам защиты СССР. Основывается это умозаключение на следующей цитате: "Рабочее движение на Западе рассматривается здесь прежде всего как способ охранения СССР от нападений империалистов, а не как путь к Международной революции.". Всякий, кто прочтет документ 15-ги, увидит, что слово "здесь" означает: у теоретиков социализма в одной стране. Мы обвиняем этих теоретиков в том, что они противопоставляют защиту СССР мировой революции, а Слепков, вместо того, чтобы опровергнуть это обвинение, приписывает нам это противопоставление. Слепков здесь основательно передергивает, ибо он, "проработавший" наш документ, не мог не прочесть в нем хотя бы следующие места:
"Политика ЦК все время сбивается с линии классовой борьбы международного пролетариата за мировую революцию на линию сотрудничества с мелкобуржуазными партиями: в Англии -- во имя сохранения мира, в Китае - во имя войны с империалистами. Но этих целей она не достигнет. Ограждение от нападения СССР, как первого государства пролетарской диктатуры в Европе, и подрыв мощи империалистов на Востоке, возможны лишь путем классовой борьбы пролетариата за свержение капитализма". Здесь сугубо подчеркивается то, что задача развития международной революции и задача защиты СССР одно и то же, в противоположность линии ЦК, который пытается мировую революцию подчинить задачам обороны СССР и именно поэтому портит дело обороны СССР.
Но правильно ли это наше обвинение? Мы не можем здесь повторять то, что говорили в нашем документе. Но Слепков здесь вновь целиком расписывается в его правильности.
"Угроза интервенции, - пишет он, -- снимается только победой мировой революции, и бороться против этой угрозы и значит бороться за установление диктатуры пролетариата в мировом масштабе".
Вдумайтесь в эти слова. Ведь в них все поставлено на голову: не диктатура пролетариата в СССР нужна для мировой революции, а мировая революция нужна для того, чтобы снять угрозу интервенции. Что удивительного после этого в том, что сохранение Англо-Русского комитета, в котором сидят предатели английской стачки, объявлено было истинно революционной тактикой, тактикой развития мировой революции. Что удивительного после этого в том, что, говоря словами документа 15-ти, в этом случае "интересы международного профдвижения были принесены в жертву иллюзиям, будто бы оппортунисты английского рабочего движения могут и будут бороться против войны". Недаром Слепков об Англо-Русском комитете предпочитает "говорить особо".
Невозможно угнаться за всеми жульничествами Слепкова. Поэтому некоторые из них вынуждены мы только перечислить.
1. Слепков сознательно лжет, когда приписывает нам утверждение,
будто у нас "социалистическое развитие невозможно". Весь наш документ критикует ЦК именно за то, что он недостаточно использует возможность социалистического развития.
Слепков лжет в глаза, когда уверяет, будто бы "авторы докумен
та" считают нужным исключить из своего "плана развития социализма"
кооперацию: о кооперации как о способе перехода бедняцкого и серед
няцкого индивидуального хозяйства к крупному социалистическому
и о необходимости связи ее с государственным хозяйством в документе
говорится весьма подробно. Но Слепкову, очевидно, хочется, чтобы
кооперация способствовала сохранению мелкого хозяйства. Тогда так и
нужно было бы сказать, а не заниматься враньем.
Слепков сознательно клевещет, когда говорит, что "принять ло
зунг восстановления Советов - значит признать, что Советов у нас нет".
Это так же глупо, как сказать, что принять лозунг "оживления" Советов
-- значит признать, что Советы мертвы. Наш лозунг "восстановления
Советов как подлинных органов пролетарской диктатуры, где рабочим
и деревенской бедноте обеспечено безусловное преобладание" (подчерк
нутые слова Слепков предпочитает опустить) означает, как это ясно
всякому, требование развертывания рабочей демократии, в противопо
ложность линии развертывания мелкобуржуазной демократии, требова
ние ликвидации в Советах бюрократических извращений и элементов
мелкобуржуазного перерождения. А что такие элементы перерождения
уже есть налицо, об этом Слепкову может рассказать любой рабочий.
Слепков устраивает форменную истерику по поводу наших заявле
ний, что "деятельность ГПУ все более начинает направляться на борьбу
с законным недовольством рабочих, вызванным бюрократическим и
мелкобуржуазным извращением (подчеркнутые слова опять-таки опус
кает) и даже с внутрипартийной оппозицией" и что Красная армия гро
зит превратиться в удобное орудие для авантюр бонапартистского
пошиба". Кому на пользу такие заявления и такая "клевета", воскли