Страница 3 из 6
Из динамиков зазвучала новая тема. Где-то когда-то какой-то музыкант, чтоб скрыть свою бездарность, взял тиканье часов и сделал его ритмом своего опуса. Но сейчас это было "в тему" и мой друг внял разумным аргументам! Он подмигнул мне и двинулся к нашему столику. Умею я, все же, уговаривать. Ди-джей поставил откровенное техно. Смесь нот и скрежетов – воплощение современной городской культуры.
Я уже у тумбы. Она на самом деле оказалась еще выше, чем я думала. Можно взойти на нее только с площадки самого "короля вертушки". Без посторонней помощи не обойтись. Я раздумываю, обаять ли охрану и администрацию, чтоб законно пустили или идти на нарушение. Вдруг холодом пронизывает затылок и в голове звучит: "Подсадить?"
Не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у меня за спиной. Я могу описать его по памяти. Он высокий и бледный. Такой высокий, что двухметровая тумба ему не ровня. Такой бледный, что его кожа отдает голубым в лучах дискотечного света. Ему приписывают свойство появляться неожиданно, но он-то как никто другой всегда приходит по графику. Просто те, к кому он приходит, не в курсе его расписания.
–– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Но на самом деле знаю ответ: "То же, что и всегда. Работаю".
–– То же что и всегда. Работаю. А ты?
–– Кто бы мне объяснил, что я здесь делаю, – я много раз видела его, но до сих пор не могу оставаться спокойной, когда он стоит рядом. Холодная жесткая шершавая тумба, в которую я уперлась спиной, оцарапала кожу. Неприятное доказательство того, что все происходит в реальном мире.
–– Все еще хочешь наверх? – вечно он не во время со своими вопросами.
–– Ты же знаешь ответ. Ничего нет хорошего здесь внизу. Я очень хочу домой.
Он задумчив сегодня. Белые глаза словно ввалились глубже в гладкое лицо, похожее на череп. Он отвел их в сторону. Его взгляд задержался на железной лестнице. По ней взбиралась наверх уже нетрезвая компания: две почти одинаковые девицы и их кавалеры. Мода делает современных людей почти одинаковыми, различать личности порой можно только по цвету одежды. В 16 лет все стаями одеваются в юнисекс-стиле. В двадцать все делают стрижку с рваными прядями и носят ее до тридцати. В сорок – решают быть элегантными, обрезают волосы и предпочитают трикотаж. В пятьдесят – опускают руки. Скучно. Эти четверо – ожившие картинки из журналов, – отдрожав свое на танцполе, смеясь, поднимаются выпить. Модно, но скучно. Я видела это не раз и не два.
В следующую секунду одна из двух веселенькая девица споткнулась, ударилась головой о поручень и рассекла бровь. Думаю, для нее самой это было неожиданно. Ее крик потонул в технотиканье из динамиков. Что будет дальше? Пара швов, шрам на всю жизнь, старческое слабоумие в будущем. И никогда она не узнает, что ей изменил жизнь и лицо чей-то застывший взгляд. Бледный спутник просто так не приходит – стоило ожидать чего-то подобного. Члены ее стайки – друзья, ее проводят мимо нас. Ее лицо напоминает треснувший гранат.
Тяжелые черные капли крови мгновенно затираются вышколенным персоналом. Спорю на два пера из крыльев ангела – у дальнего бара никто и не заметил происшествия. Кто-то пьет, кто-то танцует, кто-то теряет, кто-то находит. Моя царапина саднит. Она – реальнее, чем только что увиденное.
–– Мгновение назад девица порхала и веселилась, может, был повод, а может быть и просто так. Мечтала, строила планы на вечер, ночь, на завтра, на ближайшее время. "Ближайшее время" – у большинства людей другого и нет. И знаешь, они сами это выбирают. Знают о существовании перемен, им знакомы слова "вечность", "судьба", "предназначение", но это пустой звук. Смыслом они не наполнены. Странные существа люди. Даже с ближайшим временем не могут совладать. Не видят того, что есть вокруг, рядом, здесь, но хотят куда-то отсюда. Мне постоянно приходится выносить отработанный материал, в последнее время работы все больше… – он заглянул гладкими как речная галька, одноцветными как яичная скорлупа, ровными ледяными глазами в воронки моих зрачков. – Тебе их не бывает жалко?
Я никогда раньше не видела Смерть за решением философских вопросов жизни. По правилам это не его дело. Нет, почему мне должно быть жалко людей? Они на своем месте, в своем мире. А вот меня здесь ему не жалко? Внутри холодно от взгляда белых глаз.
–– Ты – за ней? – я киваю на светлый проем двери, куда только что увели девицу.
–– Я в уборную. Там у больного гепатитом парнишки передоз. Единственный сын у матери. В школе написал отличное сочинение на тему "Образ Катерины в трагедии Островского "Гроза". Основная мысль: человек сам палач своего счастья. Завтра планировал приступить к манифесту новых хиппи. Пойдешь со мной?
Нет уж, каждому – своя работа. Милая, конечно, история о времени, о крахе больших надежд. Я бы задумалась, если бы было время. Может быть, человечество и вправду что-то потеряло, но это не мое дело. Да и не бывает так, чтоб что-то ценное потерялось случайно и навсегда. Все на верху просчитано и расписано. Тысячи запасных вариантов. А за моим столиком двое уже пьют на брудершафт. Sash с интересом смотрит на моего друга. Вот это касается меня напрямую. Не до чужих историй сейчас. Пора взглянуть юноше за столиком в глаза и сделать ход:
–– Извини, думаю, тебя там уже ждет, кому положено. Может, даже его муза еще не ушла. Эти штучки такие прилипчивые. Иди, а то будет неэстетично: пена, экскременты на кафеле. Брр!
Счет 1:1. "Ничего особенного"
Шторы вспухли от утреннего света, как вздуваются мозоли от новых туфель.
Леночка проснулась. Ей было светло спать, ныли мышцы, и не оставляло ощущение, что она в комнате не одна. Рыжие волосы спутались и прикрыли ей лицо, оттого свет не слишком больно резал глаза, но сон все равно не шел – попробуйте спать, если на вас кто-то пристально смотрит. Лена кожей спины чувствовала чей-то чужой взгляд.
«Это глупо», – в отчаянии подумала девушка. Быть глупой для нее всегда казалось отвратительным. Даже хуже, чем трусихой. Правда, просто открыть глаза и встать она так и не решилась. Было страшно. Рассуждения не помогали.
Тогда Лена решила пойти на хитрость. Замерла. Прислушалась. Дыхание – только свое. Посторонних звуков, шагов – никаких. Она чуть приоткрыла глаза и сквозь ресницы и свои рыжие кудри взглянула на суровый утренний мир комнаты. Никого. Но страх не проходил. Нужно было еще оглянуться назад, да так, чтоб этот неизвестный источник страха, чужой, не заподозрил, что она проснулась. Лена выждала несколько секунд, закрыла глаза для правдоподобия и перевернулась на другой бок. Снова застыла. Никакой реакции извне. Полежала еще несколько секунд для маскировки. Тишина. Снова чуть приподняла ресницы. И увидела! …
Но тут же захлопнула веки от досады. Зеркало на тумбочке! А в нем ее собственная рыжесть. И фотография, где они с Сашкой в Сочи. Очень удачный снимок: и море, и солнце, и зелень, и белые колонны санатория – все, даже ее больничная пижама выглядели жизнерадостно. Юноша и девушка в разгар курортного романа. Глянули тогда прямо в объектив фотоаппарата – вот и получился взгляд в упор. Ни монстров, ни чужаков!
Фыркнув сама на себя, она решила еще поспать, почти успокоившись. Но вместо сладкой глубокой пучины сна ее сознание болталось поплавком на зыбкой поверхности между сном и явью. Это мучило не меньше, чем бессонница. Это изматывало, хотя должно было расслаблять. Из бултыханий в липкой жиже полусна Леночку вырвал звук.
Требовательно звонил мобильник.
Она вынырнула из сна, жадно схватила ртом воздух, но тут же пожалела, что проснулась – это всего лишь сработал таймер-будильник на телефоне. Она села на кровати, дотянулась до тумбочки и, отключив сигнал, бездумно уставилась в никуда. Никуда начиналось сразу за ее кожей. Горло сдавил знакомый с детства кашель, но она уже давно не придавала ему серьезного значения, просто откашливалась и все.