Просроченное завтра

— Лена, во сколько вас забирать? — позвонил Дима, когда она говорила с педиатром.

— Я перезвоню.

Лада оказалась без желтушки и абсолютно здоровым ребёнком. Ее папа выглядел сейчас намного хуже, если бы его взялись оценивать по шкале Апгара.

— Учи английский, — улыбнулась Алена, когда они наконец остались в палате одни.

— Зачем? У меня есть личный переводчик. Я не собираюсь ходить куда-либо без тебя.

А сейчас им не обойтись было без Димы. Он поставил в Хонду-Пилот второе автокресло.

— Лен, ты втиснешься между ними? — спросил он, водрузив кресло с чужой дочкой на базу.

— Может, мне взять такси? — тут же предложил Стас.

— Я влезу! — отрезала Алена.

Дома тоже оставалось напряжённо.

— Лена, ты не можешь лечь с двумя детьми! — загородил Дима путь бывшей жене в их пока ещё общую спальню. — Степа не понимает, что на тебя забираться нельзя. Я уложу его в детской и буду караулить.

У неё не было сил спорить. Она упала на кровать и заявила, что не встанет, даже если они все передерутся.

 — Мы драться не собираемся, — ответил Дима. — Нам делить нечего.

— Кроме территории, — не сдержался Стас.

Дима тут же к нему обернулся.

— Это только на одну ночь. Завтра я уйду в твой отель и вернусь после твоего отъезда. Перед няней мы уже рассекретились. Надеюсь, ей хватило этих дней, чтобы переварить ситуацию.

Нет, всей жизни не хватит, чтобы понять, во что они все эту жизнь превратили. Дима собрал чемодан и ушёл из собственного дома, сказав сыну, что ему надо улететь на пару дней. Однако Стас так и не решился лечь в чужую постель. Спал на диване в гостиной и только сидел на полу подле Диминой кровати, когда Алена кормила Ладу. И когда она ее кормила, в его обязанности входило держать подальше Степашку. Они ругались и мирились, потом снова ругались — и все из-за одной женщины: Елены Руссковой.

— Ты успеешь поменять все документы?

— Стас, тебе мало поводов для нервов? Ты ещё проблемы себе придумываешь? Я все успею.

Она не поехала в аэропорт, осталась с детьми дома. Стасу вызвали такси. Она сунула ему в чемодан два конверта с распечатанными фотографиями.

— Я закажу для бабушек фотокнигу. Заберёшь в следующий раз.

— Думаешь, с книгой меня теща на порог пустит?

Он ещё мог шутить. Она — уже нет. Прижалась к нему и не отпускала. К счастью, Дима был на работе. Его возвращение в родные пенаты планировалось на вечер.

Месяц прошёл в полубессонных ночах: они делили детей не поровну, а кто к кому в какой момент мог подойти.

— Дима, спасибо тебе, — говорила Алена сквозь сон.

— Я это делаю не для тебя, а для Степки. Ещё год мамы того стоил.

Алена отвернулась. У них был ещё месяц вместе. Может, два. Стас дал бы и три и четыре, лишив себя дочери, но Алена не была уверена, что так будет легче для неё: порвать сейчас или потом, все равно ей уезжать, а Степе оставаться. Если раньше Степка больше тянулся к папе, то сейчас каждую минуту пытался перетянуть внимание мамы на себя.

Алена отказалась от услуг няни. Заплатила ей положенную сумму и сказала, что до мая та свободна. Стас купил им билет на первомайские праздники, чтобы первые дни подольше побыть с семьей. Алена ненавидела просыпаться утром. Ей казалось, что дни бегут слишком быстро, а Степашка слишком много спит днем. Когда Стас спрашивал ее по телефону про дочь, она первые секунды не могла даже сообразить, что ему сказать.

— Лена, ты себя добьёшь, — сказал Дима, застав Алёну ванной в слезах.

Стас прилетал всего на четыре дня. Они подали документы на оба паспорта. Все пять ночей он провёл в отеле, приходя в гости лишь днём.

— Дима, я понимаю, что у тебя своё мнение о России, но я обещаю, что со Степой там ничего не случится. Я не знаю, как мне тебя ещё заверить в безопасности твоего сына?

— Никак, — ответил спокойно Думов. — Россия и безопасность две вещи несовместимые. Я встречу здесь Лену в любое время, но я не повезу сына в Питер. Это идиотизм тащить малыша на две недели через океан.

— Дима…

— Нет, — отрезал Думов, не дав Русскову договорить. — Я не оставлю там сына с Леной даже на один день. Ничего не поменялось. Лена осталась в моем доме с твоей дочерью только ради нашего сына.

— Так и это ради Степы…

— Нет, — перебил Дима. — Чем меньше мамы, тем Степке лучше. Неужели непонятно? Он маленький: он не может расставаться и снова встречаться. Да это и взрослым нелегко. Ладно, мне надо работать.

Дима ретировался в кабинет и на кухню вышла Алена.

— Стас, — проговорила она тихо. — Не дави на него. Он назло тебе не приедет, а так ещё есть шанс.

— Хорошо. Как скажешь. Ты его лучше знаешь. Мне просто хочется помочь…

Помочь ей было нельзя. Она запретила Стасу приезжать в апреле. Взяла себе полтора месяца в относительном покое. Дима не заговаривал про ее отъезд вообще. Она на автопилоте отправила несколько коробок с детскими вещами и игрушками в Питер будто совсем и не для Лады. Будто ей не нужно было оставить этот дом идеально чистым от себя и дочери. В последний день она отвезла в церковь лишние вещи. С ней летел один чемодан, сменка для ребёнка в ручной клади. Автокресло и коляска. Коляска нужна была уже только сидячая. Люльку она отнесла на помойку.

— Лена, Лена, Лена, хватит… — говорил Дима, держащий на руках Ладу, пока Алена прижимала к груди сына. — Ты делаешь ему больно. Не видишь, что ли?

Она не видела. Ничего не видела из-за слез. Дима не хотел брать сына в аэропорт, но Алена убедила его поехать.